Ничего больше.
– Но я служу тебе!
Атанатос промолчал.
– Хозяин, а что знаете вы о своей жизни?
Атанатос остановился. Они как раз дошли до моста. Город лежал перед ними, убаюканный незримыми духами, печальными и бессмертными героями легенд и сказок. Но дома под башенками и черепичными красными крышами не казались Атанатосу надежным укрытием.
Он потер пальцем висок.
– Я знаю все. От момента своего рождения и до него.
– До?
– Это пугает тебя?
– Я вот что хотел спросить: почему вы уверены, что эти воспоминания – правда? Сознание может выкидывать разные шутки.
– Это не шутки.
– А где доказательства? Какие факты могут подтвердить воспоминания? Почему вы так уверены?
– Тебе нужны факты? Нету никаких фактов! Память – сама по себе субъективная мешанина воспоминаний и вымысла. Чувства и эмоции, как змеи, обвивают горло истине!
Он помолчал, потом сказал:
– Взгляни на сферу Луны и Вселенную в ее совершенном постоянстве, на небеса и развращенную Землю под ними. Вверху – Луна, планеты, Солнце, внешние планеты и неподвижные звезды, каждая из которых под рукой высшего ангела. Над ними, за небесами, дом Бога, Великой Сути Мироздания. Но я знаю, что эта Великая Суть Мироздания – вовсе не здесь, она извне.
«Она извне»,– эхом откликнулся про себя Сирокко.
– Скажи мне, Сирокко, что сделает со мной император Рудольф за такие сведения? Уж наверняка не станет тыкать в глаза раскаленной кочергой. Тайны мироздания требуют более серьезного наказания.
– Так почему мы туда идем, хозяин?
– К сожалению, чтобы спрятаться. Хотя Киклад уже здесь. Я чувствую его через эти стены. Он следит за мной. Он едва не убил меня во время нашей последней встречи. Он не оставил камня на камне от моей империи, и я вынужден был скитаться. Я еще недостаточно пришел в себя, чтобы столкнуться с ним лицом к лицу, поэтому приехал сюда, в Прагу. Хотел затеряться среди астрологов и некромантов, шарлатанов и алхимиков. В Праге, где каждый второй рассуждает о философском камне, еще один болтун не бросится в глаза.
Ген посмотрел на Лоулесса, его глаза прояснились, озаренные светом доверия.
– Я помню, отец. Я помню.
Старик наклонился и поцеловал его сухими губами.
Кровь
Вторник, 8.32
– Как вы себя чувствуете?
«Что же сказать в ответ?»
Норт грузно опустился в черное кресло и поправил смятые манжеты рубашки. Он был рад, что его доставили в частную клинику, а не в забитую приемную городской больницы. Он знал, каково там: отец раз в месяц ходил в кардиологию. Левайн был молод, предупредителен и по крайней мере искренен.
Норт оцепенело помолчал, склонив голову в растерянности.
– Я плохо сплю.
Детектив понимал, что это заявление мало что объясняет, но рассказывать, что происходит с ним на самом деле, было выше его сил.
Левайн перетянул черным латексным жгутом плечо пациента, чтобы увеличить кровяное давление в венах, и протер спиртом сгиб локтя.
– Мы ждали вас пораньше.
Норт ничего не мог добавить даже после этой деликатной просьбы объясниться. Он хотел, чтобы все поскорее закончилось. Чтобы жизнь снова вернулась в свою колею, такую привычную и обыденную. Ему вовсе не хотелось глубже вникать в призрачный и пугающий мир кошмаров. И тем более обсуждать в подробностях все, что там с ним происходило.
– Они уже сказали вам, что было в той штуке?
«В шприце».
Норт покачал головой.
– Нет.
– Жаль.
Левайн взял стерильную иглу. Примерил ампулы разных размеров и цветов – красную, зеленую. Остановился на сиреневой. Вставил ее в шприц и вогнал иглу Норту в вену.
Ампула тут же начала наполняться густой темной кровью. Сквозь стекло она казалась вязковатой и блестящей.
– Буду с вами откровенным.
«Это хорошо».
– После тестов нельзя будет сразу определить, не заражены ли вы ВИЧ. Поэтому сразу брать вас в оборот не имеет смысла. Понятно, чем скорее мы получим результаты, тем лучше для вас. В противном случае придется вас снова проверять, уже попозже.– Левайн заглянул в записи.– Обычно хватает семи миллилитров, но, к сожалению, пришел запрос из ГУМК на идентичный образец.
Норт не доверял никому из Главного управления медицинской комиссии, особенно в анализе крови. Они каждый день ковыряются в трупах. Мертвое тело не будет жаловаться, если что-то пойдет не так. Что бы ни засело в его крови, он не позволит проверять его тому, кому не доверяет.
Левайн взял другую ампулу и вставил на место уже заполненной. Она тоже начала наливаться кровью. Доктор принялся делать записи на ярлычках и в журнале.
– У вас А или В?
– Не понял вопроса.
– Группа крови. Ничего страшного, многие не знают, какая у них группа крови.
Норт покопался в памяти.
– Группа 0. Первая, положительная.
Карандаш Левайн завис над листом бумаги.
– Вы уверены?
– Уверен,– пожал плечами Норт.– А что?
Левайн помялся, не решаясь продолжить записи. Потом сунул карандаш в нагрудный карман белого халата и снова принялся менять ампулы. Когда заполнилась четвертая, он вынул иглу и приложил к ее следу ватный тампон.
– Так, придерживайте его пальцем. Подержите так пару минут.– Норт придержал, пока Левайн расставлял по местам ампулы с образцами его крови.– Хотите отвезти их сами или позволите нам их переслать?
– Отвезу. Чтобы потом не было сомнений, что их подменили по пути.
– Тогда я их сейчас упакую.
Левайн вышел из комнаты, оставив детектива наедине с его тревожными думами.
«Какое отношение ко всему этому имеет группа крови?»
Он приподнял ватный тампон: кровь еще сочилась. Норт снова прижал тампон к ранке и поднялся на ноги. За окном бушевала гроза, свинцовые тучи никак не желали расходиться.
Кто такой Ген? И где он сейчас?
На стене тикали часы. Восемь сорок три.
Вернулся Левайн, зарывшись с головой в какие-то медицинские записи.
– У вашего отца была группа AB, не так ли?
Норт решил наконец проявить нетерпение.
– Послушайте, я, конечно, ценю ваше внимание, но мне пора идти.
Левайн, казалось, не слушал его.
– А у матери – группа А.
Норту ничего это не говорило.
– Может, присядете?
– Со мной все в порядке.
Левайн замялся. Под упрямым взглядом Норта он явно чувствовал себя неловко, взвешивая про себя какие-то решения.
– Вы никогда не думали о тесте на отцовство?
– Для кого? – выпрямился во весь рост детектив.
– Для вас.
– Не понимаю,– покачал головой Норт.
– Видите ли,– не унимался Левайн,– не хочу запутывать вас научными подробностями, но у родителей с группами крови А и AB никогда не может появиться ребенок с группой 0.
Левайн склонился над пакетиком, в который он осторожно укладывал ампулы с образцами крови для ГУМК. Ему было трудно подобрать подходящие слова.
– Мне жаль, что я первый вам говорю об этом, но вы должны быть в курсе, это ведь ваша медицинская карточка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– Но я служу тебе!
Атанатос промолчал.
– Хозяин, а что знаете вы о своей жизни?
Атанатос остановился. Они как раз дошли до моста. Город лежал перед ними, убаюканный незримыми духами, печальными и бессмертными героями легенд и сказок. Но дома под башенками и черепичными красными крышами не казались Атанатосу надежным укрытием.
Он потер пальцем висок.
– Я знаю все. От момента своего рождения и до него.
– До?
– Это пугает тебя?
– Я вот что хотел спросить: почему вы уверены, что эти воспоминания – правда? Сознание может выкидывать разные шутки.
– Это не шутки.
– А где доказательства? Какие факты могут подтвердить воспоминания? Почему вы так уверены?
– Тебе нужны факты? Нету никаких фактов! Память – сама по себе субъективная мешанина воспоминаний и вымысла. Чувства и эмоции, как змеи, обвивают горло истине!
Он помолчал, потом сказал:
– Взгляни на сферу Луны и Вселенную в ее совершенном постоянстве, на небеса и развращенную Землю под ними. Вверху – Луна, планеты, Солнце, внешние планеты и неподвижные звезды, каждая из которых под рукой высшего ангела. Над ними, за небесами, дом Бога, Великой Сути Мироздания. Но я знаю, что эта Великая Суть Мироздания – вовсе не здесь, она извне.
«Она извне»,– эхом откликнулся про себя Сирокко.
– Скажи мне, Сирокко, что сделает со мной император Рудольф за такие сведения? Уж наверняка не станет тыкать в глаза раскаленной кочергой. Тайны мироздания требуют более серьезного наказания.
– Так почему мы туда идем, хозяин?
– К сожалению, чтобы спрятаться. Хотя Киклад уже здесь. Я чувствую его через эти стены. Он следит за мной. Он едва не убил меня во время нашей последней встречи. Он не оставил камня на камне от моей империи, и я вынужден был скитаться. Я еще недостаточно пришел в себя, чтобы столкнуться с ним лицом к лицу, поэтому приехал сюда, в Прагу. Хотел затеряться среди астрологов и некромантов, шарлатанов и алхимиков. В Праге, где каждый второй рассуждает о философском камне, еще один болтун не бросится в глаза.
Ген посмотрел на Лоулесса, его глаза прояснились, озаренные светом доверия.
– Я помню, отец. Я помню.
Старик наклонился и поцеловал его сухими губами.
Кровь
Вторник, 8.32
– Как вы себя чувствуете?
«Что же сказать в ответ?»
Норт грузно опустился в черное кресло и поправил смятые манжеты рубашки. Он был рад, что его доставили в частную клинику, а не в забитую приемную городской больницы. Он знал, каково там: отец раз в месяц ходил в кардиологию. Левайн был молод, предупредителен и по крайней мере искренен.
Норт оцепенело помолчал, склонив голову в растерянности.
– Я плохо сплю.
Детектив понимал, что это заявление мало что объясняет, но рассказывать, что происходит с ним на самом деле, было выше его сил.
Левайн перетянул черным латексным жгутом плечо пациента, чтобы увеличить кровяное давление в венах, и протер спиртом сгиб локтя.
– Мы ждали вас пораньше.
Норт ничего не мог добавить даже после этой деликатной просьбы объясниться. Он хотел, чтобы все поскорее закончилось. Чтобы жизнь снова вернулась в свою колею, такую привычную и обыденную. Ему вовсе не хотелось глубже вникать в призрачный и пугающий мир кошмаров. И тем более обсуждать в подробностях все, что там с ним происходило.
– Они уже сказали вам, что было в той штуке?
«В шприце».
Норт покачал головой.
– Нет.
– Жаль.
Левайн взял стерильную иглу. Примерил ампулы разных размеров и цветов – красную, зеленую. Остановился на сиреневой. Вставил ее в шприц и вогнал иглу Норту в вену.
Ампула тут же начала наполняться густой темной кровью. Сквозь стекло она казалась вязковатой и блестящей.
– Буду с вами откровенным.
«Это хорошо».
– После тестов нельзя будет сразу определить, не заражены ли вы ВИЧ. Поэтому сразу брать вас в оборот не имеет смысла. Понятно, чем скорее мы получим результаты, тем лучше для вас. В противном случае придется вас снова проверять, уже попозже.– Левайн заглянул в записи.– Обычно хватает семи миллилитров, но, к сожалению, пришел запрос из ГУМК на идентичный образец.
Норт не доверял никому из Главного управления медицинской комиссии, особенно в анализе крови. Они каждый день ковыряются в трупах. Мертвое тело не будет жаловаться, если что-то пойдет не так. Что бы ни засело в его крови, он не позволит проверять его тому, кому не доверяет.
Левайн взял другую ампулу и вставил на место уже заполненной. Она тоже начала наливаться кровью. Доктор принялся делать записи на ярлычках и в журнале.
– У вас А или В?
– Не понял вопроса.
– Группа крови. Ничего страшного, многие не знают, какая у них группа крови.
Норт покопался в памяти.
– Группа 0. Первая, положительная.
Карандаш Левайн завис над листом бумаги.
– Вы уверены?
– Уверен,– пожал плечами Норт.– А что?
Левайн помялся, не решаясь продолжить записи. Потом сунул карандаш в нагрудный карман белого халата и снова принялся менять ампулы. Когда заполнилась четвертая, он вынул иглу и приложил к ее следу ватный тампон.
– Так, придерживайте его пальцем. Подержите так пару минут.– Норт придержал, пока Левайн расставлял по местам ампулы с образцами его крови.– Хотите отвезти их сами или позволите нам их переслать?
– Отвезу. Чтобы потом не было сомнений, что их подменили по пути.
– Тогда я их сейчас упакую.
Левайн вышел из комнаты, оставив детектива наедине с его тревожными думами.
«Какое отношение ко всему этому имеет группа крови?»
Он приподнял ватный тампон: кровь еще сочилась. Норт снова прижал тампон к ранке и поднялся на ноги. За окном бушевала гроза, свинцовые тучи никак не желали расходиться.
Кто такой Ген? И где он сейчас?
На стене тикали часы. Восемь сорок три.
Вернулся Левайн, зарывшись с головой в какие-то медицинские записи.
– У вашего отца была группа AB, не так ли?
Норт решил наконец проявить нетерпение.
– Послушайте, я, конечно, ценю ваше внимание, но мне пора идти.
Левайн, казалось, не слушал его.
– А у матери – группа А.
Норту ничего это не говорило.
– Может, присядете?
– Со мной все в порядке.
Левайн замялся. Под упрямым взглядом Норта он явно чувствовал себя неловко, взвешивая про себя какие-то решения.
– Вы никогда не думали о тесте на отцовство?
– Для кого? – выпрямился во весь рост детектив.
– Для вас.
– Не понимаю,– покачал головой Норт.
– Видите ли,– не унимался Левайн,– не хочу запутывать вас научными подробностями, но у родителей с группами крови А и AB никогда не может появиться ребенок с группой 0.
Левайн склонился над пакетиком, в который он осторожно укладывал ампулы с образцами крови для ГУМК. Ему было трудно подобрать подходящие слова.
– Мне жаль, что я первый вам говорю об этом, но вы должны быть в курсе, это ведь ваша медицинская карточка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92