14.38
Рабочая атмосфера в четвертом полицейском участке была не для слабонервных – грубая и жестокая реальность расследования преступлений. Когда Норт раздраженно швырнул толстый том «Желтых страниц» на край письменного стола, в шумной и яростной толкотне общей комнаты этот хлопок был едва слышен.
Отделение являло собой врата в параллельный мир – грязный, гротескный, неустроенный мир, скрывающийся за внешней оболочкой приличий. Он требовал дани, которая ему и выплачивалась. Норт чувствовал себя здесь одиноким, словно заключенный в камере, но на самом деле каждый работник полицейского отделения был одинок. Норт представлял собой облачко злости в центре бушующего урагана.
Он открыл папку и хаотически разложил фотографии по столу, создав странный коллаж в порядке, который ему подсказала интуиция. Так лучше думалось. Лишь он один мог разобраться в этом порядке, им руководил инстинкт, какое-то нутряное чувство. И чувство подсказывало, что в деле есть несколько упущений.
Он вытащил из кучи изображение шприца и прислонил фотографию к телефону, одновременно скользя пальцем по адресам справочника. Потом окинул взглядом остальные фотографии. И написал: «Череп?» Норт помнил, как Брудер из Центрального парка заявил, что очевидец сообщал, будто Ген держал в руках какой-то череп. В списке улик череп не значился.
Норт пошелестел фотографиями и разложил их в другом порядке.
Потом вернулся к справочнику. Там были адреса и номера телефонов всех антикварных магазинов города. Сперва он позвонил на аукцион Кристи. Ему выдали пару имен, после чего быстренько повесили трубку. Так продолжалось в течение получаса. Удалось вытрясти еще несколько фамилий. Он занялся проверкой. Некоторые магазины переменили адреса. Другие антиквары отошли от дел и больше не занимались древностями. Выяснить подробности о старинном шприце оказалось делом не из легких.
Норт снова поменял фотографии местами.
А потом кто-то упомянул фамилию, которая обнадеживала: антиквар Самуэль Бейли занимался экзотическими предметами. Он мог знать, что означают буквы на шприце.
Норту пришлось звонить дважды. Рабочий телефон ничего не дал. Там сказали, что ничего не слышали об антикварном магазине «Челси» на Двадцать пятой улице с ноября прошлого года. Норт позвонил по другому номеру. У Бейли там был еще один магазинчик, но хозяйка дома заявила, что Бейли не платит за аренду и она подумывает, не подать ли на него в суд.
– А он сейчас у себя?
– Нет.
– Вы не могли бы попросить его перезвонить мне?
– Я не могу заставить его позвонить хотя бы мне!
Женщина была раздражена, но не сверх меры.
Норт предложил записать его номер телефона, а собеседница уже шелестела какими-то бумажками.
– Вот,– сказала она.– Это его адрес. Ручка при вас?
Детектив повесил трубку и вскочил на ноги. Он снова перебрал фотографии.
«Чего же не хватает?»
А как Гену удалось уйти?
«Машина!»
16.13
Темные тени дворников, неустанно скользящих по ветровому стеклу, походили на призрачные палочки дирижера.
Норт держал в руке мобильный телефон, и на экране светился номер родителей. Можно было звонить. Но что он скажет? Не может же он просто спросить: правда, что отец – не мой настоящий отец? Палец завис над кнопкой вызова.
«Нет. Не сейчас».
Норт вглядывался в улицу перед «Местом встряски» через призму воспоминаний. События того рокового дня прокручивались, словно ролик, на полотне залитой дождем Адской Кухни.
Ни в одном рапорте не упоминалась машина, в которой скрылся преступник.
«Но мне она не почудилась».
Они обыскали все закоулки. Но даже патрульный, который побежал вслед за детективом, не видел и не слышал подъехавшей машины.
Норт вбросил в рот пластинку жевательной резинки. От привычного движения челюстей стало чуть легче.
«Они ошиблись. Там была машина».
Он запер дверцу «лумины» и направился в проулок, где до сих пор виднелись обрывки полицейской ленты. В тот раз, догоняя Гена, детектив не заметил, что там было за здание и как называлось. Сейчас его нельзя было не заметить: это клуб для транссексуалов.
Услужливая память о случившемся тут же нашла на заднем дворе материальное подтверждение – размазанную по асфальту лужу грязи. Царапины от каблуков, которые оставили противники, очерчивали следы смертельного танца.
Вдоль одной из облупленных стен, на высоте примерно по пояс, тянулись желтоватые потеки, словно сюда сотни раз подряд чем-то плескали. Тошнотворная вонь гниющей спермы объясняла происхождение этих потеков.
У дальней стены до сих пор громоздились контейнеры для мусора и лежала беспорядочная груда черных пакетов. Норт нырнул под черно-желтую полицейскую ленту и прошел во двор.
Откуда у этого здания взялся задний двор, осталось загадкой, хотя в Манхэттене такое случалось нередко. Возможно, когда-то здесь находился магазин и в этот двор заезжали грузовые машины.
Дошагав до дальней стены, Норт вспрыгнул на один из контейнеров, как это сделал тогда Ген, и заглянул за край ограды. Где могла стоять машина?
Слева направо тянулся узкий проход, что в центре города встречалось нечасто. Над улицей опасно нависала железная пожарная лестница. Сюда могла заехать легковая машина, но ничего крупнее.
– Эй, сюда никого не пускают! Чертовы копы! Пойдем внутрь и приступим там или у тебя есть машина?
«Приступим к чему?»
Норт оглянулся через плечо, злорадно доставая свой жетон.
Под козырьком черного входа стояла стройная девица в оранжевых штанишках и курила сигарету. Норт невольно залюбовался ее потрясающе красивыми глазами, полными грудями и призывно изогнутыми бедрами. А потом заметил лишнюю выпуклость в промежности, резкий очерк челюсти, чересчур мускулистую для женщины шею – и опешил. Господи!
Девица стояла и улыбалась. Улыбалась презрительно и вызывающе, ее насмешило отвращение, проступившее на лице мужчины.
Норт спрыгнул со стены.
– Как тебя зовут?
– А как бы ты хотел меня называть?
Накладные ресницы, покрытые слоем черной туши, неприязненно опустились, пряча глаза. Голос звучал хрипло.
– Хочешь, чтобы я испортил тебе день? Девица вздрогнула и перестала притворяться.
– Клавдия,– сказала она низким, явственно мужским голосом.
– Настоящее имя.
Взгляд Клавдии стал ледяным. От женщины не осталось и следа. Перед Нортом стоял мужчина в нелепых оранжевых штанишках.
– Все знают меня под именем Клавдии.
– Ты работал три дня назад?
Клавдия перестал разыгрывать из себя роковую женщину. Он загасил окурок о дверной косяк и выбросил его.
– Я работаю каждый день.
– Помнишь стычку, которая произошла здесь, на заднем дворе, три дня назад?
– Что произошло?
– Драка.
– Я понимаю, что стычка – это драка и есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92