С того момента, как я встретил эту женщину, все должно было происходить так, как хотелось ей, и я уступал. Она сохранила свои деньги, свой дом, свою независимость. Она хранила свои тайны…
— Всего три, — пробормотал Реджи. — Право, не так уж много. Я знал многих женщин…
— Мне первому пришлось признаться в своем чувстве, причем без малейшего поощрения с ее стороны.
Потом мне пришлось заставить признаться и ее. Я хотел, чтобы она была счастлива. Счастлива! Ты можешь в это поверить? — Маркус покачал головой. — Но она… — Он внезапно умолк.
— Она ведь женщина, в конце концов, — сказал Реджи. — А женщины — очень странные существа.
— Она водила меня по кругу, и я, граф Пеннингтон, ей подчинялся!
— Ах, но ведь это не так уж плохо.
— Вот как? — Маркус поднял бровь. — В нашу первую брачную ночь она выдала мне список того, что я должен делать и в какой последовательности!
— На твоем месте я не стал бы об этом говорить, — пробормотал Реджи.
— До последнего времени в наших отношениях не было никакого компромисса, — продолжал Маркус. — И я чертовски устал от этого. — Маркус выхватил из руки Реджи стакан с бренди и осушил его одним глотком. — Когда я ее найду, все будет совершенно по-другому.
— Хорошо сказано, милорд, — ухмыльнулся Таунсенд.
Маркус совершенно забыл, что родственник Гвен находится в комнате. Забыл и о том, что нужно уладить кое-какие дела.
Он повернулся к Таунсенду:
— Вы нам солгали.
Таунсенд с вызовом вскинул подбородок.
— Я бы не назвал это ложью, милорд.
— Видит Бог, это у них фамильное. — Маркус закатил глаза к потолку. — Вы предпочли бы, чтобы я сказал «обманули»?
— Как вы, очевидно, уже знаете, — Таунсенд пожал плечами, — это был не мой выбор. Я бы все сделал не так.
— О чем он говорит? — Реджи взглянул на Маркуса.
Тут раздалея стук в дверь, и в комнату вошла горничная с подносом. За горничной следовала пожилая графиня.
— Джеффри. — Она с улыбкой посмотрела на стряпчего.
Джеффри? Маркус проследил за взглядом матери. Уайтинг кивнул и поздоровался.
— Хелен… — Он кашлянул. — Прошу прощения, леди Пеннингтон.
Графиня покосилась на сына и снова посмотрела на Уайтинга.
— Что вы здесь делаете? — спросила она.
— Он здесь потому, что я попросил его приехать. — Маркус пристально взглянул на мать. В ее поведении было что-то странное.
— Мне тогда это показалось неплохой идеей, — сказал Уайтинг.
— Понятно. — Графиня кивнула. — А почему? Стряпчий промолчал.
По-прежнему глядя на мать, Маркус проговорил:
— Полагаю, вы понятия не имеете о том, что здесь произошло.
Глаза Хелен широко раскрылись.
— А что, собственно, произошло? Маркус тяжко вздохнул.
— Позволь мне, Маркус. — Реджи шагнул вперед. — Все началось вчера вечером, миледи, с приездом вот этого джентльмена, лорда Таунсенда. Он родственник леди Пеннингтон… то есть молодой леди Пеннингтон…
Графиня в раздражении проговорила:
— Так что же тут произошло? — Она взглянула на гостя.
— Рад познакомиться с вами, леди Пеннингтон, — сказал Таунсенд.
— Я также, — пробормотала она. Реджи между тем продолжал:
— Он заявляет, что имеет права на девочек. Видите ли, у него есть письмо…
— Права на моих девочек? — перебила графиня.
— Мне кажется, что это письмо выглядит довольно странно, — заметил Маркус.
— И он хочет взять на себя опекунство над девочками, — выпалил Реджи. — Маркус поехал в Лондон…
— Чтобы поговорить со мной, — вмешался в разговор Уайтинг, и Хелен улыбнулась ему. (Маркусу же показалось, что в этой улыбке было что-то… очень личное.)
— Жена решила не дожидаться моего возвращения. — Граф скрипнул зубами. — Она уехала вместе с детьми.
— Уехала? — Хелен недоуменно покачала головой. — Что вы хотите этим сказать?
— Она уехала, — отрывисто проговорил Маркус. — Очевидно, ускользнула ночью.
— Не верю, — заявила графиня.
— Но это правда, леди Пеннингтон, — сказал Таунсенд. — Вчера вечером моя кузина была крайне расстроена. Честно говоря, мне показалось, что она вела себя довольно странно. Теперь я понимаю: она думала о бегстве. Уверяю вас, моя кузина совершенно не подходит на роль опекунши. Полагаю, что и в качестве гувернантки она была не на высоте.
— Ах вы… — Реджи с угрожающим видом шагнул к Таунсенду.
— Не сейчас, — проворчал Маркус.
— Возможно, Гвендолин действительно была не очень хорошей гувернанткой, — сказала графиня. — Она еще слишком молода, и я по собственному опыту знаю, что не все женщины подходят для такой службы. Но Гвендолин любит девочек, а они любят ее, и это самое тлавное. Что же до странностей, которые вы, лорд Таунсенд, заметили… Уверяю вас, она прекрасно заботится о детях. И я тоже успела к ним привязаться. Маркус… — Графиня повернулась к сыну. — Я слишком много сделала, чтобы все это кончилось… таким вот образом. Гвендолин — это лучшее, что было в вашей жизни, и вы поступите очень глупо, если позволите ей уехать.
— У меня нет ни малейшего намерения отпускать ее. — Граф внимательно посмотрел на мать. — Что вы имели в виду, когда сказали, что слишком много сделали?
— Неужели я так сказала? — В глазах ее промелькнул страх, и она перевела взгляд на Уайтинга. Стряпчий едва заметно улыбнулся. — Думаю, в данный момент это не имеет никакого значения, — продолжала графиня. — Ведь все получилось очень удачно. К тому же… Мне кажется, это действительно довольно забавная история. Тем не менее, вам, пожалуй, следует узнать… — Она немного помолчала, собираясь с духом. — В действительности вам не было необходимости жениться на ней.
— Не было необходимости? — Маркус прищурился. — Прошу вас, матушка, объяснитесь.
— Джеффри… — Графиня вопросительно посмотрела на стряпчего.
— Это была не моя идея, — заявил Уайтинг. — На самом деле, дорогая моя Хелен, я в этом деле ничего не понимал. Впрочем, вы сами это знаете. Вот и объясните все сыну.
«Дорогая моя Хелен»? Граф с любопытством посмотрел на мать.
— Что ж… хорошо. — Графиня смиренно вздохнула. — Маркус, дорогой, вы помните, что я помогала вашему отцу в его делах? В основном с его корреспонденцией?
— Да, помню, — кивнул Маркус.
— У него был на редкость плохой почерк, почти неразборчивый. — Она покачала головой. — Просто стыд. Он умел очень изящно выражать свои мысли, только вот прочесть их…
Маркус стиснул зубы.
— Продолжайте, матушка.
— Позвольте мне говорить так, как я могу, иначе это будет совершенная бессмыслица, — заявила графиня. — Как я уже сказала, даже в начале нашей семейной жизни я ему помогала. И, в конце концов, взяла на себя всю его переписку, и даже… — она поморщилась, — ставила за него его подпись.
— Что вы хотите этим сказать? — Маркус затаил дыхание.
— Видите ли… — Она помолчала, очевидно, собираясь с силами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
— Всего три, — пробормотал Реджи. — Право, не так уж много. Я знал многих женщин…
— Мне первому пришлось признаться в своем чувстве, причем без малейшего поощрения с ее стороны.
Потом мне пришлось заставить признаться и ее. Я хотел, чтобы она была счастлива. Счастлива! Ты можешь в это поверить? — Маркус покачал головой. — Но она… — Он внезапно умолк.
— Она ведь женщина, в конце концов, — сказал Реджи. — А женщины — очень странные существа.
— Она водила меня по кругу, и я, граф Пеннингтон, ей подчинялся!
— Ах, но ведь это не так уж плохо.
— Вот как? — Маркус поднял бровь. — В нашу первую брачную ночь она выдала мне список того, что я должен делать и в какой последовательности!
— На твоем месте я не стал бы об этом говорить, — пробормотал Реджи.
— До последнего времени в наших отношениях не было никакого компромисса, — продолжал Маркус. — И я чертовски устал от этого. — Маркус выхватил из руки Реджи стакан с бренди и осушил его одним глотком. — Когда я ее найду, все будет совершенно по-другому.
— Хорошо сказано, милорд, — ухмыльнулся Таунсенд.
Маркус совершенно забыл, что родственник Гвен находится в комнате. Забыл и о том, что нужно уладить кое-какие дела.
Он повернулся к Таунсенду:
— Вы нам солгали.
Таунсенд с вызовом вскинул подбородок.
— Я бы не назвал это ложью, милорд.
— Видит Бог, это у них фамильное. — Маркус закатил глаза к потолку. — Вы предпочли бы, чтобы я сказал «обманули»?
— Как вы, очевидно, уже знаете, — Таунсенд пожал плечами, — это был не мой выбор. Я бы все сделал не так.
— О чем он говорит? — Реджи взглянул на Маркуса.
Тут раздалея стук в дверь, и в комнату вошла горничная с подносом. За горничной следовала пожилая графиня.
— Джеффри. — Она с улыбкой посмотрела на стряпчего.
Джеффри? Маркус проследил за взглядом матери. Уайтинг кивнул и поздоровался.
— Хелен… — Он кашлянул. — Прошу прощения, леди Пеннингтон.
Графиня покосилась на сына и снова посмотрела на Уайтинга.
— Что вы здесь делаете? — спросила она.
— Он здесь потому, что я попросил его приехать. — Маркус пристально взглянул на мать. В ее поведении было что-то странное.
— Мне тогда это показалось неплохой идеей, — сказал Уайтинг.
— Понятно. — Графиня кивнула. — А почему? Стряпчий промолчал.
По-прежнему глядя на мать, Маркус проговорил:
— Полагаю, вы понятия не имеете о том, что здесь произошло.
Глаза Хелен широко раскрылись.
— А что, собственно, произошло? Маркус тяжко вздохнул.
— Позволь мне, Маркус. — Реджи шагнул вперед. — Все началось вчера вечером, миледи, с приездом вот этого джентльмена, лорда Таунсенда. Он родственник леди Пеннингтон… то есть молодой леди Пеннингтон…
Графиня в раздражении проговорила:
— Так что же тут произошло? — Она взглянула на гостя.
— Рад познакомиться с вами, леди Пеннингтон, — сказал Таунсенд.
— Я также, — пробормотала она. Реджи между тем продолжал:
— Он заявляет, что имеет права на девочек. Видите ли, у него есть письмо…
— Права на моих девочек? — перебила графиня.
— Мне кажется, что это письмо выглядит довольно странно, — заметил Маркус.
— И он хочет взять на себя опекунство над девочками, — выпалил Реджи. — Маркус поехал в Лондон…
— Чтобы поговорить со мной, — вмешался в разговор Уайтинг, и Хелен улыбнулась ему. (Маркусу же показалось, что в этой улыбке было что-то… очень личное.)
— Жена решила не дожидаться моего возвращения. — Граф скрипнул зубами. — Она уехала вместе с детьми.
— Уехала? — Хелен недоуменно покачала головой. — Что вы хотите этим сказать?
— Она уехала, — отрывисто проговорил Маркус. — Очевидно, ускользнула ночью.
— Не верю, — заявила графиня.
— Но это правда, леди Пеннингтон, — сказал Таунсенд. — Вчера вечером моя кузина была крайне расстроена. Честно говоря, мне показалось, что она вела себя довольно странно. Теперь я понимаю: она думала о бегстве. Уверяю вас, моя кузина совершенно не подходит на роль опекунши. Полагаю, что и в качестве гувернантки она была не на высоте.
— Ах вы… — Реджи с угрожающим видом шагнул к Таунсенду.
— Не сейчас, — проворчал Маркус.
— Возможно, Гвендолин действительно была не очень хорошей гувернанткой, — сказала графиня. — Она еще слишком молода, и я по собственному опыту знаю, что не все женщины подходят для такой службы. Но Гвендолин любит девочек, а они любят ее, и это самое тлавное. Что же до странностей, которые вы, лорд Таунсенд, заметили… Уверяю вас, она прекрасно заботится о детях. И я тоже успела к ним привязаться. Маркус… — Графиня повернулась к сыну. — Я слишком много сделала, чтобы все это кончилось… таким вот образом. Гвендолин — это лучшее, что было в вашей жизни, и вы поступите очень глупо, если позволите ей уехать.
— У меня нет ни малейшего намерения отпускать ее. — Граф внимательно посмотрел на мать. — Что вы имели в виду, когда сказали, что слишком много сделали?
— Неужели я так сказала? — В глазах ее промелькнул страх, и она перевела взгляд на Уайтинга. Стряпчий едва заметно улыбнулся. — Думаю, в данный момент это не имеет никакого значения, — продолжала графиня. — Ведь все получилось очень удачно. К тому же… Мне кажется, это действительно довольно забавная история. Тем не менее, вам, пожалуй, следует узнать… — Она немного помолчала, собираясь с духом. — В действительности вам не было необходимости жениться на ней.
— Не было необходимости? — Маркус прищурился. — Прошу вас, матушка, объяснитесь.
— Джеффри… — Графиня вопросительно посмотрела на стряпчего.
— Это была не моя идея, — заявил Уайтинг. — На самом деле, дорогая моя Хелен, я в этом деле ничего не понимал. Впрочем, вы сами это знаете. Вот и объясните все сыну.
«Дорогая моя Хелен»? Граф с любопытством посмотрел на мать.
— Что ж… хорошо. — Графиня смиренно вздохнула. — Маркус, дорогой, вы помните, что я помогала вашему отцу в его делах? В основном с его корреспонденцией?
— Да, помню, — кивнул Маркус.
— У него был на редкость плохой почерк, почти неразборчивый. — Она покачала головой. — Просто стыд. Он умел очень изящно выражать свои мысли, только вот прочесть их…
Маркус стиснул зубы.
— Продолжайте, матушка.
— Позвольте мне говорить так, как я могу, иначе это будет совершенная бессмыслица, — заявила графиня. — Как я уже сказала, даже в начале нашей семейной жизни я ему помогала. И, в конце концов, взяла на себя всю его переписку, и даже… — она поморщилась, — ставила за него его подпись.
— Что вы хотите этим сказать? — Маркус затаил дыхание.
— Видите ли… — Она помолчала, очевидно, собираясь с силами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72