Келли не переставала восхищаться его гордой осанкой и посадкой на лошади. Зажав вожжи в крепких зубах, он правил кобылой мощными коленями. И как только он умудрялся держаться на разгоряченной лошади? – удивлялась Келли. Из своего ружья одного за другим он уложил двух бычков.
Так же внезапно, как и началась, охота прекратилась. Человек шесть воинов окружили остаток стада и погнали его в сторону деревни; остальные вернулись к своей добыче и стали дожидаться женщин, чтобы приступить к разделке убитого скота.
С ликующим видом Калеб подскакал к Келли, следившей за ним сияющими глазами. Тело его сверкало бисеринками пота. При приближении метиса Келли снова почувствовала знакомое покалывание внизу живота. В этом обилии потных мужских тел было что-то возбуждающее, затаившиеся где-то глубоко инстинкты пробуждались. Только слепой мог не отметить размах широких плеч, врожденную мощь бицепсов, живую стать бедер, горделивую посадку головы, голубовато-черный отлив волос. Таким Калеба она еще не видела – это был свободный, гордый воин с неостывшим жаром от победной гонки в потемневших глазах. Настоящий сын своего народа.
Он соскользнул с потной лошадиной спины и подошел к Келли. И тут же снова защемило сердце – он рядом! В ноздри ударил запах мужского тела. С ней рядом стоял настоящий мужчина, воин, принадлежащий первобытному, примитивному племени. Противоречивые чувства обуревали Келли. Ей хотелось бежать отсюда за тысячи миль, но в то же время она безумно мечтала обнять его обеими руками и тесно прижаться к крепкой груди. Она тяжело сглотнула. Нет, Калеб не только первобытный индеец, он еще и властный представитель правительственных служб, выслеживающих провинившихся перед законом.
Когда наконец ей удалось справиться с собственным срывающимся голосом, она спросила:
– Скажи, зачем надо было поднимать скот в галоп вдали от резервации? Почему вы забили его здесь? Чтобы потом резать мясо на куски и везти в стойбище?
Калеб сухо усмехнулся:
– Ну, частично из-за врожденного инстинкта охоты. Пойми, сотни лет воины лакотов охотились на диких бизонов. Но дело не только в этом. Лакоты считают, что, прежде чем есть мясо добычи, животных следует хорошенько погонять по прерии, иначе мясо будет слишком жестким.
– Господи, вот оно что!
Взгляд Келли скользнул за плечо Калеба, туда, где женщины уже приступили к освежеванию убитого скота, но, на мгновение остановившись на ножах в проворных руках, отрезающих куски еще дымящегося мяса, она отвела глаза.
– Я тоже должна… – Она беспомощно взмахнула рукой в сторону поверженных животных. – Ну, ты понимаешь.
– Свою добычу я отдал Могучему Теленку. Его женщина позаботится о ней и поделится со своей сестрой, мужа которой убили в Литл-Биг-Хорн.
Келли с облегчением перевела дыхание. Ей никогда не приходило в голову, что у индейцев могут быть сестры, о которых надо заботиться и с которыми нужно делиться, если они нуждаются. Так, может, они не такие уж безбожники, не такие бессердечные, безжалостные дикари, какими их повсюду представляют?
Вечером состоялось грандиозное празднество. Воздух наполнился вкуснейшим, густым ароматом от поджаривающихся на кострах говяжьих туш; собаки бросались друг на друга и ссорились из-за брошенных на землю костей. Женщины разделывали мясо и улыбались, их лица светились в предвкушении трапезы. Мужчины разложили посреди площади огромный костер. Сидя рядом с Калебом, Келли смотрела, как вокруг костра танцуют разукрашенные воины.
Сначала их воинственный вид и примитивный наряд отвращали от себя девушку, но постепенно она привыкла и стала понимать значение ритуальной пляски мужчин. Она символизировала торжество жизни над смертью.
Больше всего ее потрясло, что Калеб вдруг поднялся и вступил в круг танцующих. По какой-то непонятной причине ей казалось, что среди этих дико отплясывающих вокруг костра людей он будет выглядеть нелепо, неуместно, в глубине души ей даже хотелось этого. Но он органично вписался в их компанию. Плотью и кровью он был частью этого народа. Движения его были так же замысловаты и отточены, кожа так же отливала бронзой, а голос звучал не менее ликующе и громко.
Келли наблюдала за ним, и ее обдавало теплом, и тепло это исходило не от дыхания вечернего ветерка и не от разгоряченных тел танцующих.
Она резко поднялась и пошла к вигваму. Захотелось побыть одной, вдали от Калеба, от грохота боевых барабанов, в их ритме билось и ее сердце. До сей поры ей удавалось сохранять невинность, и она не намеревалась расставаться с ней сейчас. Пусть сначала наденет ей на палец обручальное кольцо и даст подписать брачный контракт.
Не раздеваясь, она растянулась на шкурах, грудой наваленных в углу вигвама, повторяя про себя, что он такой же мужчина, как и все остальные, и, как бы ни был привлекателен, ему тоже нельзя доверять.
– Вот именно, обыкновенный мужчина, – вслух произнесла Келли. А в голове билось: «Но такой желанный!»
– Нельзя ему доверять, – сказала она более твердо. «А какие мускулы! Так и переливаются под смуглой кожей. Таких ни у кого нет».
– Самый обычный. Не доверять ему!
Но ведь скоро они поженятся, и это все изменит.
Веки девушки отяжелели, и, несмотря на гром барабанов и терзающие ее сомнения, она крепко заснула.
Проснувшись утром, она обнаружила, что в вигваме никого нет. Рядом с собой увидела аккуратно сложенное платье из оленьей кожи кремового цвета и мокасины на толстой подошве.
И еще нашла записку, начертанную углем, и тоже на куске оленьей кожи:
«С добрым утром, соня. Платье и мокасины – подарок женщины Могучего Теленка. Она очень обидится, если ты все это не наденешь».
Внизу стояла одна-единственная буква «К».
Келли встала, стянула с себя рубаху, штаны, сняла лифчик и обрядилась в индейское платье. Как ни странно, оно оказалось мягким, как бархат, и приятно холодило кожу. Надев мокасины, Келли улыбнулась. Жаль, что здесь нет зеркала, ей так хотелось увидеть, как она выглядит в столь необычном облачении.
Из седельного мешка вытащила гребень, расчесала волосы. Теперь она чувствовала себя намного уверенней. Келли подняла полог и вышла из вигвама.
Солнце стояло уже высоко; в прозрачное небо, закручиваясь спиралями, лениво тянулись дымки костров, на которых готовилась еда. Несколько женщин склонились над растянутыми на земле с помощью колышков телячьими шкурами. Чуть поодаль кучка мужчин собралась вокруг одного из вигвамов; они целиком погрузились в какую-то азартную игру, в которой, как ей удалось разглядеть, использовались тросточка и два разноцветных камушка. Троица совсем несмышленых девчушек расположилась рядом, баюкая примитивных куколок, слепленных из пшеничной муки и дикого меда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Так же внезапно, как и началась, охота прекратилась. Человек шесть воинов окружили остаток стада и погнали его в сторону деревни; остальные вернулись к своей добыче и стали дожидаться женщин, чтобы приступить к разделке убитого скота.
С ликующим видом Калеб подскакал к Келли, следившей за ним сияющими глазами. Тело его сверкало бисеринками пота. При приближении метиса Келли снова почувствовала знакомое покалывание внизу живота. В этом обилии потных мужских тел было что-то возбуждающее, затаившиеся где-то глубоко инстинкты пробуждались. Только слепой мог не отметить размах широких плеч, врожденную мощь бицепсов, живую стать бедер, горделивую посадку головы, голубовато-черный отлив волос. Таким Калеба она еще не видела – это был свободный, гордый воин с неостывшим жаром от победной гонки в потемневших глазах. Настоящий сын своего народа.
Он соскользнул с потной лошадиной спины и подошел к Келли. И тут же снова защемило сердце – он рядом! В ноздри ударил запах мужского тела. С ней рядом стоял настоящий мужчина, воин, принадлежащий первобытному, примитивному племени. Противоречивые чувства обуревали Келли. Ей хотелось бежать отсюда за тысячи миль, но в то же время она безумно мечтала обнять его обеими руками и тесно прижаться к крепкой груди. Она тяжело сглотнула. Нет, Калеб не только первобытный индеец, он еще и властный представитель правительственных служб, выслеживающих провинившихся перед законом.
Когда наконец ей удалось справиться с собственным срывающимся голосом, она спросила:
– Скажи, зачем надо было поднимать скот в галоп вдали от резервации? Почему вы забили его здесь? Чтобы потом резать мясо на куски и везти в стойбище?
Калеб сухо усмехнулся:
– Ну, частично из-за врожденного инстинкта охоты. Пойми, сотни лет воины лакотов охотились на диких бизонов. Но дело не только в этом. Лакоты считают, что, прежде чем есть мясо добычи, животных следует хорошенько погонять по прерии, иначе мясо будет слишком жестким.
– Господи, вот оно что!
Взгляд Келли скользнул за плечо Калеба, туда, где женщины уже приступили к освежеванию убитого скота, но, на мгновение остановившись на ножах в проворных руках, отрезающих куски еще дымящегося мяса, она отвела глаза.
– Я тоже должна… – Она беспомощно взмахнула рукой в сторону поверженных животных. – Ну, ты понимаешь.
– Свою добычу я отдал Могучему Теленку. Его женщина позаботится о ней и поделится со своей сестрой, мужа которой убили в Литл-Биг-Хорн.
Келли с облегчением перевела дыхание. Ей никогда не приходило в голову, что у индейцев могут быть сестры, о которых надо заботиться и с которыми нужно делиться, если они нуждаются. Так, может, они не такие уж безбожники, не такие бессердечные, безжалостные дикари, какими их повсюду представляют?
Вечером состоялось грандиозное празднество. Воздух наполнился вкуснейшим, густым ароматом от поджаривающихся на кострах говяжьих туш; собаки бросались друг на друга и ссорились из-за брошенных на землю костей. Женщины разделывали мясо и улыбались, их лица светились в предвкушении трапезы. Мужчины разложили посреди площади огромный костер. Сидя рядом с Калебом, Келли смотрела, как вокруг костра танцуют разукрашенные воины.
Сначала их воинственный вид и примитивный наряд отвращали от себя девушку, но постепенно она привыкла и стала понимать значение ритуальной пляски мужчин. Она символизировала торжество жизни над смертью.
Больше всего ее потрясло, что Калеб вдруг поднялся и вступил в круг танцующих. По какой-то непонятной причине ей казалось, что среди этих дико отплясывающих вокруг костра людей он будет выглядеть нелепо, неуместно, в глубине души ей даже хотелось этого. Но он органично вписался в их компанию. Плотью и кровью он был частью этого народа. Движения его были так же замысловаты и отточены, кожа так же отливала бронзой, а голос звучал не менее ликующе и громко.
Келли наблюдала за ним, и ее обдавало теплом, и тепло это исходило не от дыхания вечернего ветерка и не от разгоряченных тел танцующих.
Она резко поднялась и пошла к вигваму. Захотелось побыть одной, вдали от Калеба, от грохота боевых барабанов, в их ритме билось и ее сердце. До сей поры ей удавалось сохранять невинность, и она не намеревалась расставаться с ней сейчас. Пусть сначала наденет ей на палец обручальное кольцо и даст подписать брачный контракт.
Не раздеваясь, она растянулась на шкурах, грудой наваленных в углу вигвама, повторяя про себя, что он такой же мужчина, как и все остальные, и, как бы ни был привлекателен, ему тоже нельзя доверять.
– Вот именно, обыкновенный мужчина, – вслух произнесла Келли. А в голове билось: «Но такой желанный!»
– Нельзя ему доверять, – сказала она более твердо. «А какие мускулы! Так и переливаются под смуглой кожей. Таких ни у кого нет».
– Самый обычный. Не доверять ему!
Но ведь скоро они поженятся, и это все изменит.
Веки девушки отяжелели, и, несмотря на гром барабанов и терзающие ее сомнения, она крепко заснула.
Проснувшись утром, она обнаружила, что в вигваме никого нет. Рядом с собой увидела аккуратно сложенное платье из оленьей кожи кремового цвета и мокасины на толстой подошве.
И еще нашла записку, начертанную углем, и тоже на куске оленьей кожи:
«С добрым утром, соня. Платье и мокасины – подарок женщины Могучего Теленка. Она очень обидится, если ты все это не наденешь».
Внизу стояла одна-единственная буква «К».
Келли встала, стянула с себя рубаху, штаны, сняла лифчик и обрядилась в индейское платье. Как ни странно, оно оказалось мягким, как бархат, и приятно холодило кожу. Надев мокасины, Келли улыбнулась. Жаль, что здесь нет зеркала, ей так хотелось увидеть, как она выглядит в столь необычном облачении.
Из седельного мешка вытащила гребень, расчесала волосы. Теперь она чувствовала себя намного уверенней. Келли подняла полог и вышла из вигвама.
Солнце стояло уже высоко; в прозрачное небо, закручиваясь спиралями, лениво тянулись дымки костров, на которых готовилась еда. Несколько женщин склонились над растянутыми на земле с помощью колышков телячьими шкурами. Чуть поодаль кучка мужчин собралась вокруг одного из вигвамов; они целиком погрузились в какую-то азартную игру, в которой, как ей удалось разглядеть, использовались тросточка и два разноцветных камушка. Троица совсем несмышленых девчушек расположилась рядом, баюкая примитивных куколок, слепленных из пшеничной муки и дикого меда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92