Подружкой невесты была Мелани Йетс, сестра Барбары Коллинз. Эфирное создание с ангельским личиком и светлыми волосами, она сделалась ближайшей подругой Равены с тех самых пор, как Уайлдинги осели в Ричмонде. На ней было платье из светло-голубой тафты, в руках – корзина красных роз.
Помимо нее, у невесты было еще шесть подружек. Все они были одеты в золотисто-желтые платья с фестонами и прикрепленными на груди цветами глицинии – белыми, желтыми, пурпурными. В руках – маленькие корзиночки чайных роз.
Букет невесты был составлен из свежайших белых роз и перевит шелковыми лентами.
– Самая роскошная свадьба за всю историю штата, – заявила миссис Джесси Фарнсворт, и слова ее подхватила светская хроника во всех местных газетах.
На Роджере, как и положено, был голубой мундир с алой лентой – мундир капитана кавалерии, в чине которого его и зачислили в виргинскую милицию. Выглядел он, ничего не скажешь, ослепительно, что подтверждалось тайными вздохами и трепетом ресниц собравшихся на церемонию незамужних красавиц.
Роджера приняли в мужской круг южной аристократии как долго отсутствовавшего брата.
В милицию штата его рекомендовали лейтенант Пеннел Коллинз и его друг майор Джордж Мэнсон. Кандидатуру Роджера поддержал и молодой полковник, которому предстояло обессмертить свое имя, – Джеймс Юэлл Браун Стюарт. Друзья и солдаты называли его просто Джеб.
Джеб Стюарт был кавалером до кончиков ногтей. Шести футов ростом, прямой как меч, он, со своими ярко-рыжими волосами, острой бородкой и тонкими, под стать бороде, усиками выглядел настоящим светским львом. Одежда его соответствовала образу жизни полковника – стремительному и неудержимому. Свободная, с развевающимися полами серая шинель на подкладке малинового шелка. Белые перчатки из оленьей кожи. На шелковом поясе лимонного цвета – легкая сабля с украшенной кисточками рукояткой. В петлицу серого мундира он каждый день вставлял свежую розу. А в сезон, когда роз не было, заменял их алой ленточкой. Широкополая шляпа, на правой стороне которой была прикреплена золотая звезда, а на левой – страусовое перо, лихо сдвинута набок.
Роджер влюбился в полковника Джеба Стюарта с первого взгляда. Молодых людей сразу же сблизила страстная убежденность в том, что честь и патриотизм так же священны, как и обет монаха, и что самая лучшая игра на этой созданной Богом зеленой земле – это война.
Жена полковника, Флора, стройная женщина с волосами почти такого же огненно-рыжего цвета, что и у мужа, тоже производила приятное впечатление.
Чисто внешне эта пара нравилась и Равене, однако она так и не избавилась от некоторого ощущения «дистанции» между собой и ними. Точнее, к этим двоим – Джебу и Флоре – следовало бы добавить и ее любимого Роджера.
Свидетелем со стороны жениха на свадьбе, которую отпраздновали в июне 1858 года, был Пеннел Коллинз, и вместе с Джебом Стюартом и шумной компанией быстро перепившихся офицеров-кавалеристов, они далеко за полночь провозглашали тосты и распевали бодрые военные марши под аккомпанемент игравшего на банджо личного менестреля Джеба Стюарта капрала Джо Суини.
Тем временем Равена одиноко лежала на своей супружеской кровати, прислушиваясь к выкрикам кутил, разносившимся по всему дому, и постепенно приходя в бешенство оттого, что едва обретенный муж даже в брачную ночь совершенно не желает считаться с ее чувствами.
Появившись наконец-то около четырех утра в спальне, Роджер прямо в одежде тяжело рухнул на кровать и сразу же захрапел, как грязная свинья.
На следующее утро он рассыпался в извинениях, но на протяжении всего пути – поездом и экипажем – до Филадельфии, где им предстояло провести медовый месяц, Равена и словом с ним не обмолвилась.
Тем не менее в первую же ночь, когда они остановились в отеле, она сменила гнев на милость и допустила его до себя. Каким-то извращенным образом их вчерашняя размолвка, а также отказ Равены от близости на протяжении стольких дней до свадьбы только подогрели взаимное желание, разожгли огонь страсти.
Равена закрыла глаза. Ей чудилось, что у Роджера не две, а дюжина рук или даже больше. Казалось, пальцы его разом ощупывают все ее тело, ни единое место разгоряченной плоти не осталось нетронутым. Вслед за пальцами и губы его проделали тот же маршрут по ее отзывчивому телу: глаза, уши, затылок, плечи, груди, набухшие соски, живот, бедра.
Равена застонала и изогнулась, уступая его жадным ласкам.
– Ну же, милый, ну же! Скорее! – выдохнула она, открываясь ему, как цветок жарким лучам солнца, отдаваясь и беря взамен. – О, мой любимый, любимый, любимый! – выкрикнула Равена, достигнув пика блаженства. – Любимый мой Брайен!
Оба потрясенно застыли. И что это заставило ее ляпнуть такое? Ведь годами она не вспоминала Брайена, и уж о ком в эту сладостную ночь думала меньше всего – будь он жив или мертв, – так это о нем.
Роджер напрягся, поднялся на локтях и пристально посмотрел Равене в глаза, в которых застыло изумление. Убийственная ярость, полыхавшая в его взгляде, не на шутку ее перепугала – такое испепеляющее выражение она видела, только когда он смотрел на Брайена. Какая-то особая ненависть.
– Как ты меня назвала? – процедил Роджер.
– Роджером, а как еще? – попыталась увернуться Равена.
– Как бы не так! Ты назвала меня его именем! Брайеном!
– Ты, должно быть, бредишь. Или у тебя слуховые галлюцинации. Говорят, такое случается в момент сильного эмоционального потрясения. Например, когда ты с женщиной.
– Сука! – Роджер с силой хлестнул ее по лицу. – Ты думала о нем все это время! О нем, а не обо мне!
– Сумасшедший! – Заметив, что он снова замахивается, Равена живо согнула колено и ударила его в пах. Роджер зарычал и согнулся пополам, дав тем самым Равене возможность освободиться от него. Она быстро перекатилась на другой край кровати и соскочила на пол. В последний момент Роджер успел ухватить ее за край пеньюара.
Равена дернулась, и пеньюар остался у него в руках. Равена, обнаженная, подбежала к камину и вытащила кочергу.
– Только попробуй еще раз поднять руку – увидишь, что будет!
Но Роджер был настолько разъярен и от боли, и от унижения, что уже ни на что не обращал внимания. Он решительно двинулся к ней, сохраняя, впрочем, осторожность мастера фехтования, в котором преуспел в свои академические годы.
Роджер сделал выпад правой – Равена выставила кочергу. Но он ловко перехватил ее кисть левой рукой и вырвал грозное оружие.
Извиваясь и шипя, как попавшая в капкан кошка, Равена вцепилась ногтями ему в лицо и плюнула.
Роджер ударил ее по голове, и у Равены все поплыло перед глазами. Она закрыла глаза и упала ему на руки.
Равена смутно чувствовала, что ее куда-то несут или, может, она сама плывет куда-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126