Отказа девочка не знала ни в чем, и с течением времени симпатия ее к Роджеру превратилась в любовь. Называя его папочкой, она ничуть не лукавила. Он действительно стал ей отцом.
Ванесса Уайлдинг умерла весной 1877 года. Пять месяцев спустя за ней последовал герцог Ольстерский. «Мамина смерть разбила ему сердце», – говорила всем Равена.
Какая-та часть и ее собственного сердца ушла вместе с ним, как и в тот несчастный день, когда она узнала о смерти Брайена.
Отца похоронили рядом с матерью в семейной усыпальнице позади большого дома в старом колониальном стиле. На похоронах Роджер обнял жену и Сабрину.
– Я понимаю, всем нам сейчас тяжело, но подумайте лучше о том, какую радость вы доставили им обоим, вернувшись домой еще при их жизни.
– Да прожили-то мы вместе только год, – сдавленным голосом сказала Равена.
– И это лучше, чем ничего.
Равена бросила горсть земли на гроб с телом отца. Слезы застилали ей глаза, но она сдерживалась изо всех сил.
– Ты уж поплачь за нас обеих, родная, – сказала она Сабрине, когда та с легким упреком спросила мать, отчего та не хочет дать воли чувствам.
Равена была сильной женщиной, слишком сильной, чтобы горе могло сломить ее. Надо заниматься текущими делами. Надо строить планы на будущее. А прошлое – всего лишь пыль и прах.
Именно в день похорон отца Равена впервые обратила сколько-нибудь серьезное внимание на Дэна Батлера. Познакомились они на пышном празднестве, которое Роджер устроил вскоре после их с Сабриной возвращения в Ричмонд. Батлера сопровождала какая-то заносчивая англичанка, которую он привез в Америку из своей последней поездки в Европу. Некая миссис Клео Бейтс, вдова лет тридцати пяти с потрясающей фигурой, безупречным овалом лица и глазами цвета морской волны. Все знали, что в Саванне, штат Джорджия, они живут вместе, но нередко их видели и в Ричмонде, где Батлер останавливался на пути в Вашингтон – он часто наведывался туда в связи с какими-то правительственными заказами.
Вот и сейчас он оказался в Ричмонде и ближе к вечеру зашел к Равене выразить свои соболезнования. Роджер был у себя в клубе, Сабрина – в школе на уроке танцев.
Фримен, новый дворецкий, проводил Дэна в музыкальный салон, где Равена расшивала белую шелковую блузу, которую Сабрина надевала, выезжая на конную прогулку. Она отложила работу и встала, приветствуя гостя:
– Спасибо, что нашли время зайти, мистер Батлер.
– Жаль, что меня здесь не было, когда почила ваша матушка, – откликнулся он. – Я всегда восхищался ими обоими – герцогом и герцогиней.
– Вы им тоже нравились, – сказала Равена, слегка приукрашивая действительность.
На самом деле ее отец говорил о Дэне Батлере, что это «славный малый, но репутация у него сомнительная».
– Присаживайтесь, мистер Батлер. Сказать Фримену, чтобы принес вам чего-нибудь выпить?
– Да не откажусь, спасибо. Немного бренди в такой вечер не повредит. Похоже, нынче нас ожидает ранняя зима.
– Похоже на то. – Равена зябко поежилась. – Пожалуй, я тоже выпью бренди, Фримен.
Батлер опустился в кожаное кресло напротив качалки, в которой сидела Равена.
– Не возражаете, если я закурю?
– Ни в малейшей степени. Напротив, присоединюсь к вам. – Равена открыла лакированный ящичек на столе рядом с креслом и вытащила сигарету.
Густые брови Батлера удивленно приподнялись, в улыбке угадывалось искреннее восхищение.
– Может быть, я шокирую вас, мистер Батлер?
– Ну что вы? Отчего это вы решили, что курящая женщина может меня шокировать? В парижском высшем свете это даже вошло в моду.
Он поднялся и, взяв спичку из отделанного ониксом коробка, зажег ее и поднес Равене. При этом взгляды их встретились, и Батлер многозначительно прикрыл веки, словно подмигнул собеседнице.
– Да и вообще нас с вами мало что может на этом свете шокировать, как на ваш взгляд, миссис О’Нил?
– Полагаю, вы правы, мистер Батлер.
Он откровенно оглядел ее с ног до головы. Даже строгое траурное платье не могло скрыть пышных форм Равены. А он слишком хорошо был наслышан об этой женщине, чтобы заподозрить, будто она не знает, как распорядиться своими прелестями. Таких красавиц он, пожалуй, прежде не встречал. Она красивее даже бывшей жены Ретта, Скарлетт О’Хара.
– Как поживает миссис Бейтс?
– В последний раз, как мы встречались, выглядела прекрасно. Но это было несколько месяцев назад.
– Ах вот как? – Теперь пришла очередь Равены удивленно поднимать брови.
– Ну да. Клео решила, что Америка для нее слишком провинциальна, и вернулась во Францию. Между прочим, когда я был там в последний раз, то встретился с вашей старой приятельницей. Джесси Фарнсворт.
– Ну и как она?
– Да вроде все нормально. Она снова замужем – за французским графом.
– Славная Джесси. Она всегда так обожала всяческие приключения.
– Ну, судя по тому, что мне приходилось слышать, ваша жизнь тоже приключениями не бедна.
– Это все осталось в прошлом. Как война. А теперь я ничем не отличаюсь от любой ричмондской матроны почтенного возраста.
– Да что-то не похоже, миссис О’Нил. В этом городе чистотой породы мало кто с вами сравнится.
Равена твердо выдержала его вызывающий взгляд.
– Смотрю, вы женщин лошадиными мерками меряете, мистер Батлер.
– Но не вкладываю в это никакого дурного смысла. Я ценю красоту в любом ее проявлении. Стать рысака-рекордиста. Плоть Афродиты.
Намек был слишком прозрачен. Батлеры робостью не отличались и привыкли идти к цели кратчайшим путем. У Равены возникло ощущение, которого она не испытывала с момента встречи с Джорджем Паркером. Ее бросало то в жар, то в холод. Она вздрогнула, и это от Батлера не укрылось.
– Простудились?
– Наверное. Надо сказать Фримену, пусть затопит камин.
Тут он как раз и появился с серебряным подносом в руках, что принесло Равене немалое облегчение – можно было с достоинством выйти из поединка взглядов.
Равена с Батлером взяли по бокалу бренди.
– Будут какие-нибудь еще приказания, мэм?
– Нет, спасибо, Фримен.
Дождавшись, пока он выйдет, Батлер спросил:
– А мне казалось, вы хотели, чтобы он затопил камин?
– Я передумала. Женщинам простительны капризы, не так ли? – Согревая бренди, Равена обхватила бокал ладонями.
Неторопливо отхлебывая янтарную жидкость, она незаметно разглядывала сквозь стекло своего гостя. В светло-голубом сюртуке, алом жилете и бежевых брюках выглядел он вполне импозантно. Черты лица у него были слишком резкими, чтобы назвать этого мужчину симпатичным. Впрочем, Равена и не любила «симпатичных» мужчин, как Брайен отзывался о ричмондских хлыщах, распускавших по-павлиньи хвост на различных городских сборищах.
Батлер скрестил ноги так, как это обычно делал Брайен, – расставив их широко в стороны и положив каблук на отставленное колено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Ванесса Уайлдинг умерла весной 1877 года. Пять месяцев спустя за ней последовал герцог Ольстерский. «Мамина смерть разбила ему сердце», – говорила всем Равена.
Какая-та часть и ее собственного сердца ушла вместе с ним, как и в тот несчастный день, когда она узнала о смерти Брайена.
Отца похоронили рядом с матерью в семейной усыпальнице позади большого дома в старом колониальном стиле. На похоронах Роджер обнял жену и Сабрину.
– Я понимаю, всем нам сейчас тяжело, но подумайте лучше о том, какую радость вы доставили им обоим, вернувшись домой еще при их жизни.
– Да прожили-то мы вместе только год, – сдавленным голосом сказала Равена.
– И это лучше, чем ничего.
Равена бросила горсть земли на гроб с телом отца. Слезы застилали ей глаза, но она сдерживалась изо всех сил.
– Ты уж поплачь за нас обеих, родная, – сказала она Сабрине, когда та с легким упреком спросила мать, отчего та не хочет дать воли чувствам.
Равена была сильной женщиной, слишком сильной, чтобы горе могло сломить ее. Надо заниматься текущими делами. Надо строить планы на будущее. А прошлое – всего лишь пыль и прах.
Именно в день похорон отца Равена впервые обратила сколько-нибудь серьезное внимание на Дэна Батлера. Познакомились они на пышном празднестве, которое Роджер устроил вскоре после их с Сабриной возвращения в Ричмонд. Батлера сопровождала какая-то заносчивая англичанка, которую он привез в Америку из своей последней поездки в Европу. Некая миссис Клео Бейтс, вдова лет тридцати пяти с потрясающей фигурой, безупречным овалом лица и глазами цвета морской волны. Все знали, что в Саванне, штат Джорджия, они живут вместе, но нередко их видели и в Ричмонде, где Батлер останавливался на пути в Вашингтон – он часто наведывался туда в связи с какими-то правительственными заказами.
Вот и сейчас он оказался в Ричмонде и ближе к вечеру зашел к Равене выразить свои соболезнования. Роджер был у себя в клубе, Сабрина – в школе на уроке танцев.
Фримен, новый дворецкий, проводил Дэна в музыкальный салон, где Равена расшивала белую шелковую блузу, которую Сабрина надевала, выезжая на конную прогулку. Она отложила работу и встала, приветствуя гостя:
– Спасибо, что нашли время зайти, мистер Батлер.
– Жаль, что меня здесь не было, когда почила ваша матушка, – откликнулся он. – Я всегда восхищался ими обоими – герцогом и герцогиней.
– Вы им тоже нравились, – сказала Равена, слегка приукрашивая действительность.
На самом деле ее отец говорил о Дэне Батлере, что это «славный малый, но репутация у него сомнительная».
– Присаживайтесь, мистер Батлер. Сказать Фримену, чтобы принес вам чего-нибудь выпить?
– Да не откажусь, спасибо. Немного бренди в такой вечер не повредит. Похоже, нынче нас ожидает ранняя зима.
– Похоже на то. – Равена зябко поежилась. – Пожалуй, я тоже выпью бренди, Фримен.
Батлер опустился в кожаное кресло напротив качалки, в которой сидела Равена.
– Не возражаете, если я закурю?
– Ни в малейшей степени. Напротив, присоединюсь к вам. – Равена открыла лакированный ящичек на столе рядом с креслом и вытащила сигарету.
Густые брови Батлера удивленно приподнялись, в улыбке угадывалось искреннее восхищение.
– Может быть, я шокирую вас, мистер Батлер?
– Ну что вы? Отчего это вы решили, что курящая женщина может меня шокировать? В парижском высшем свете это даже вошло в моду.
Он поднялся и, взяв спичку из отделанного ониксом коробка, зажег ее и поднес Равене. При этом взгляды их встретились, и Батлер многозначительно прикрыл веки, словно подмигнул собеседнице.
– Да и вообще нас с вами мало что может на этом свете шокировать, как на ваш взгляд, миссис О’Нил?
– Полагаю, вы правы, мистер Батлер.
Он откровенно оглядел ее с ног до головы. Даже строгое траурное платье не могло скрыть пышных форм Равены. А он слишком хорошо был наслышан об этой женщине, чтобы заподозрить, будто она не знает, как распорядиться своими прелестями. Таких красавиц он, пожалуй, прежде не встречал. Она красивее даже бывшей жены Ретта, Скарлетт О’Хара.
– Как поживает миссис Бейтс?
– В последний раз, как мы встречались, выглядела прекрасно. Но это было несколько месяцев назад.
– Ах вот как? – Теперь пришла очередь Равены удивленно поднимать брови.
– Ну да. Клео решила, что Америка для нее слишком провинциальна, и вернулась во Францию. Между прочим, когда я был там в последний раз, то встретился с вашей старой приятельницей. Джесси Фарнсворт.
– Ну и как она?
– Да вроде все нормально. Она снова замужем – за французским графом.
– Славная Джесси. Она всегда так обожала всяческие приключения.
– Ну, судя по тому, что мне приходилось слышать, ваша жизнь тоже приключениями не бедна.
– Это все осталось в прошлом. Как война. А теперь я ничем не отличаюсь от любой ричмондской матроны почтенного возраста.
– Да что-то не похоже, миссис О’Нил. В этом городе чистотой породы мало кто с вами сравнится.
Равена твердо выдержала его вызывающий взгляд.
– Смотрю, вы женщин лошадиными мерками меряете, мистер Батлер.
– Но не вкладываю в это никакого дурного смысла. Я ценю красоту в любом ее проявлении. Стать рысака-рекордиста. Плоть Афродиты.
Намек был слишком прозрачен. Батлеры робостью не отличались и привыкли идти к цели кратчайшим путем. У Равены возникло ощущение, которого она не испытывала с момента встречи с Джорджем Паркером. Ее бросало то в жар, то в холод. Она вздрогнула, и это от Батлера не укрылось.
– Простудились?
– Наверное. Надо сказать Фримену, пусть затопит камин.
Тут он как раз и появился с серебряным подносом в руках, что принесло Равене немалое облегчение – можно было с достоинством выйти из поединка взглядов.
Равена с Батлером взяли по бокалу бренди.
– Будут какие-нибудь еще приказания, мэм?
– Нет, спасибо, Фримен.
Дождавшись, пока он выйдет, Батлер спросил:
– А мне казалось, вы хотели, чтобы он затопил камин?
– Я передумала. Женщинам простительны капризы, не так ли? – Согревая бренди, Равена обхватила бокал ладонями.
Неторопливо отхлебывая янтарную жидкость, она незаметно разглядывала сквозь стекло своего гостя. В светло-голубом сюртуке, алом жилете и бежевых брюках выглядел он вполне импозантно. Черты лица у него были слишком резкими, чтобы назвать этого мужчину симпатичным. Впрочем, Равена и не любила «симпатичных» мужчин, как Брайен отзывался о ричмондских хлыщах, распускавших по-павлиньи хвост на различных городских сборищах.
Батлер скрестил ноги так, как это обычно делал Брайен, – расставив их широко в стороны и положив каблук на отставленное колено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126