По-моему, вашим рабам ничуть не лучше, даже хуже.
– А мне кажется – лучше. По крайней мере на нашей хлопковой плантации рабов хорошо кормят, они живут в чистоте, и никто не поднимает на них руку. – Равена снова вспомнила Карла Рейнолдса.
– Да, но твой отец не такой, как другие рабовладельцы, – мягко заметил Брайен.
– И все равно… – Равена осеклась, понимая, что он прав.
От вида приземистых перенаселенных бараков, где ютились работники, ей едва не сделалось дурно. Постели им заменяли соломенные маты, плотно примыкавшие друг к другу, а в изголовье лежали какие-то деревяшки.
– Это еще что такое? – осведомилась Равена.
– А это вместо подушек. Китайцы любят спать на твердом, – пояснил Дил.
– О Господи!
Равена едва дождалась окончания осмотра и возвращения в усадьбу. Китаец в белой униформе подал напитки на террасу. Ничего подобного Равена в жизни не пробовала.
– Напиток богов. Что это такое, мистер Дил?
– Местный коктейль. Ананасовый сок, кокосовое молоко и, разумеется, капля рома.
Райский уголок. Равена чувствовала себя словно языческая богиня на горе Олимп или в Нирване. С моря дул ветерок – такой же сладостный, как и напиток, что они попивали. Париж с ума бы сошел от таких ароматов!
– Брайен, мне здесь понравится.
– Рад слышать это, миссис О’Нил, – с облегчением вздохнул Дил. – А то мне показалось, что вам не очень-то улыбается будущая работа мужа.
– Он привык работать по-другому. Люди его будут уважать, а не бояться.
– Стало быть, решено, Брайен? Заключаем контракт?
– Да.
– Отлично. Завтра прямо с утра проедемся по плантации, и я вам все покажу. Главное – вы снимете с меня часть нагрузки по управлению всем этим хозяйством. Вам предстоит трижды в день объезжать поля, а потом докладывать мне. Ну и еще – бухгалтерия.
– А вот тут я бы могла помочь, мистер Дил. В цифрах я разбираюсь, – вызвалась Равена.
– Благодарю вас, мэм. Нынешнюю ночь вы проведете здесь, у меня в доме, но завтра для вас подготовят бунгало. Там надо только немного убраться да подкрасить кое-что.
Капитан Свифт взглянул на часы:
– Пожалуй, нам пора возвращаться на корабль, Мэри.
Дил в сопровождении Брайена и Равены вышел к экипажу проводить их.
– Завтра заглянем посмотреть, как вы устроились, – сказала Мэри Равене.
– Когда отплываете? – спросил Брайен.
– Как только загрузим трюмы сахаром с плантации Дила, – ответил Свифт. – Не позднее пятницы.
– Я буду скучать по ним, – вздохнула Равена, помахав вслед отъезжающим. – Да и по «Западному ветру» тоже.
– Скучать не так уж плохо, – заметил Дил. – Понимаешь, как хорошо было раньше. Я и сам частенько вспоминаю Глазго. Иногда проснешься ночью, и так остро ударит в ноздри запах клея и свежевыструганного дерева в доках, что кажется, будто вернулся домой.
Все трое молча постояли некоторое время, погруженные в мысли о былом.
Этой ночью, лежа на широченной кровати с балдахином, Равена наслаждалась блаженной мягкостью матраса, на каком ей не приходилось лежать с тех самых пор, как она уехала из Ричмонда.
– Жаль, что тебе придется заниматься такой работой, – сказала она.
– А ты предпочитаешь, чтобы я служил в гавайской армии? – Брайен зевнул, закидывая руки за голову.
– Что за дурацкие шутки?
– Я серьезно. Я – сын графа Тайрона, всю жизнь служил в кавалерии, так что успех в мире бизнеса мне едва ли светит.
– Между прочим, до войны ты работал в магазине.
– Равена, мне скоро тридцать, – тяжело вздохнул Брайен. – Из возраста магазинного клерка я как-то вышел. К тому же девяносто процентов здешнего населения носят только набедренные повязки и спят в шалашах, которые женщины называют «муу-муус».
– И все равно мне ужасно жаль этих бедных китайцев. Те же рабы, разве что на жалованье. И я верно сказала Джорджу Дилу – в «Равене» рабам живется лучше.
– Не торопись судить. Не все lunas такие звери, как этот Колт.
– Гнусный тип. – Равена повернулась на бок и приподнялась на локте. – Да, хотела спросить тебя. Почему этот китаец так напугался, когда Колт пригрозил отрезать его косичку?
– Да не отрезать, – засмеялся Брайен, – связать. – В Китае косичка – символ мужественности. Мужчину со связанной косичкой все презирают. Как, допустим, импотента в нашем с тобой мире.
Равена легонько провела ладонью по его обнаженной груди, потом спустилась ниже, к животу.
– Ну, тебе-то это не грозит, бычок ты мой дикий.
Брайен схватил ее за руку.
– Не надо, любимая, боюсь, не выдержу. А тебе уже нельзя; придется терпеть, пока не родишь.
Урча, как котенок, Равена высвободила руку:
– Как говорят ирландцы, шкуру с кошки можно содрать по-разному. Побалую-ка я тебя, Брайен.
Оба они остро ощущали близость друг друга.
– Лежи спокойно и не мешай мне, – прошептала Равена. Она пробежала пальцами по его мощным бицепсам; разгладила волосы на мускулистой груди; надавила на плоский живот; обхватила напрягшуюся мужскую плоть.
– Милый, – простонала она. Его пальцы запутались в ее длинных разметавшихся волосах.
Равена сползла немного ниже, так, чтобы волосы ее полностью накрыли его живот и пах, наклонила голову и жадно приоткрыла губы…
На следующий день они перенесли свой скудный скарб в свежевыкрашенное бунгало, которому предстояло на ближайшие два года стать их домом. Домом, в котором и родилась их дочь Сабрина. Домом – царством любви, счастья и умиротворенности.
С выбором имени Равену озарило, едва она поднесла только что родившееся дитя к груди.
– Сотворили тебя, любовь моя, Равена и Брайен, и быть тебе Сабриной, чтобы в твоем имени сошлись наши имена. Брайен, Равена, Сабрина. Теперь-то уж точно, Брайен, мы связаны навек. – Равена поцеловала ему руку, а Брайен, наклонившись над кроватью, мягко прижался к ее губам, а потом к щечке новорожденной.
Выглядел он совершенно потрясенным.
– Никогда в жизни не прикасался к такому мягкому. О Господи! Такая кроха, такая хрупкая, даже страшно.
– Ты бы лучше поостерегся, папочка, – засмеялась Равена. – Она куда сильнее, чем тебе кажется.
Вскоре ему пришлось убедиться в правоте Равены.
Уже в полуторагодовалом возрасте Сабрина привыкла дергать его за брюки, требуя поиграть в любимую игру. Заключалась игра в том, что Брайен должен был с оглушительным «у-у-у-пс» подбрасывать дочь высоко в воздух и потом ловить на лету.
– Только поосторожнее. Ведь она такая крошечная и хрупкая, – неизменно поддевала его в таких случаях Равена, наблюдая за игрой с крыльца.
Но и на солнце есть пятна. Так и безмятежный покой семейной жизни порой нарушался вторжениями извне. Генерал Роберт И. Ли капитулировал при Аппоматоксе перед войсками генерала Улисса С. Гранта.
– Напрасно северяне заключили мистера Дэвиса в тюрьму, как обыкновенного уголовника, – заявила Равена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
– А мне кажется – лучше. По крайней мере на нашей хлопковой плантации рабов хорошо кормят, они живут в чистоте, и никто не поднимает на них руку. – Равена снова вспомнила Карла Рейнолдса.
– Да, но твой отец не такой, как другие рабовладельцы, – мягко заметил Брайен.
– И все равно… – Равена осеклась, понимая, что он прав.
От вида приземистых перенаселенных бараков, где ютились работники, ей едва не сделалось дурно. Постели им заменяли соломенные маты, плотно примыкавшие друг к другу, а в изголовье лежали какие-то деревяшки.
– Это еще что такое? – осведомилась Равена.
– А это вместо подушек. Китайцы любят спать на твердом, – пояснил Дил.
– О Господи!
Равена едва дождалась окончания осмотра и возвращения в усадьбу. Китаец в белой униформе подал напитки на террасу. Ничего подобного Равена в жизни не пробовала.
– Напиток богов. Что это такое, мистер Дил?
– Местный коктейль. Ананасовый сок, кокосовое молоко и, разумеется, капля рома.
Райский уголок. Равена чувствовала себя словно языческая богиня на горе Олимп или в Нирване. С моря дул ветерок – такой же сладостный, как и напиток, что они попивали. Париж с ума бы сошел от таких ароматов!
– Брайен, мне здесь понравится.
– Рад слышать это, миссис О’Нил, – с облегчением вздохнул Дил. – А то мне показалось, что вам не очень-то улыбается будущая работа мужа.
– Он привык работать по-другому. Люди его будут уважать, а не бояться.
– Стало быть, решено, Брайен? Заключаем контракт?
– Да.
– Отлично. Завтра прямо с утра проедемся по плантации, и я вам все покажу. Главное – вы снимете с меня часть нагрузки по управлению всем этим хозяйством. Вам предстоит трижды в день объезжать поля, а потом докладывать мне. Ну и еще – бухгалтерия.
– А вот тут я бы могла помочь, мистер Дил. В цифрах я разбираюсь, – вызвалась Равена.
– Благодарю вас, мэм. Нынешнюю ночь вы проведете здесь, у меня в доме, но завтра для вас подготовят бунгало. Там надо только немного убраться да подкрасить кое-что.
Капитан Свифт взглянул на часы:
– Пожалуй, нам пора возвращаться на корабль, Мэри.
Дил в сопровождении Брайена и Равены вышел к экипажу проводить их.
– Завтра заглянем посмотреть, как вы устроились, – сказала Мэри Равене.
– Когда отплываете? – спросил Брайен.
– Как только загрузим трюмы сахаром с плантации Дила, – ответил Свифт. – Не позднее пятницы.
– Я буду скучать по ним, – вздохнула Равена, помахав вслед отъезжающим. – Да и по «Западному ветру» тоже.
– Скучать не так уж плохо, – заметил Дил. – Понимаешь, как хорошо было раньше. Я и сам частенько вспоминаю Глазго. Иногда проснешься ночью, и так остро ударит в ноздри запах клея и свежевыструганного дерева в доках, что кажется, будто вернулся домой.
Все трое молча постояли некоторое время, погруженные в мысли о былом.
Этой ночью, лежа на широченной кровати с балдахином, Равена наслаждалась блаженной мягкостью матраса, на каком ей не приходилось лежать с тех самых пор, как она уехала из Ричмонда.
– Жаль, что тебе придется заниматься такой работой, – сказала она.
– А ты предпочитаешь, чтобы я служил в гавайской армии? – Брайен зевнул, закидывая руки за голову.
– Что за дурацкие шутки?
– Я серьезно. Я – сын графа Тайрона, всю жизнь служил в кавалерии, так что успех в мире бизнеса мне едва ли светит.
– Между прочим, до войны ты работал в магазине.
– Равена, мне скоро тридцать, – тяжело вздохнул Брайен. – Из возраста магазинного клерка я как-то вышел. К тому же девяносто процентов здешнего населения носят только набедренные повязки и спят в шалашах, которые женщины называют «муу-муус».
– И все равно мне ужасно жаль этих бедных китайцев. Те же рабы, разве что на жалованье. И я верно сказала Джорджу Дилу – в «Равене» рабам живется лучше.
– Не торопись судить. Не все lunas такие звери, как этот Колт.
– Гнусный тип. – Равена повернулась на бок и приподнялась на локте. – Да, хотела спросить тебя. Почему этот китаец так напугался, когда Колт пригрозил отрезать его косичку?
– Да не отрезать, – засмеялся Брайен, – связать. – В Китае косичка – символ мужественности. Мужчину со связанной косичкой все презирают. Как, допустим, импотента в нашем с тобой мире.
Равена легонько провела ладонью по его обнаженной груди, потом спустилась ниже, к животу.
– Ну, тебе-то это не грозит, бычок ты мой дикий.
Брайен схватил ее за руку.
– Не надо, любимая, боюсь, не выдержу. А тебе уже нельзя; придется терпеть, пока не родишь.
Урча, как котенок, Равена высвободила руку:
– Как говорят ирландцы, шкуру с кошки можно содрать по-разному. Побалую-ка я тебя, Брайен.
Оба они остро ощущали близость друг друга.
– Лежи спокойно и не мешай мне, – прошептала Равена. Она пробежала пальцами по его мощным бицепсам; разгладила волосы на мускулистой груди; надавила на плоский живот; обхватила напрягшуюся мужскую плоть.
– Милый, – простонала она. Его пальцы запутались в ее длинных разметавшихся волосах.
Равена сползла немного ниже, так, чтобы волосы ее полностью накрыли его живот и пах, наклонила голову и жадно приоткрыла губы…
На следующий день они перенесли свой скудный скарб в свежевыкрашенное бунгало, которому предстояло на ближайшие два года стать их домом. Домом, в котором и родилась их дочь Сабрина. Домом – царством любви, счастья и умиротворенности.
С выбором имени Равену озарило, едва она поднесла только что родившееся дитя к груди.
– Сотворили тебя, любовь моя, Равена и Брайен, и быть тебе Сабриной, чтобы в твоем имени сошлись наши имена. Брайен, Равена, Сабрина. Теперь-то уж точно, Брайен, мы связаны навек. – Равена поцеловала ему руку, а Брайен, наклонившись над кроватью, мягко прижался к ее губам, а потом к щечке новорожденной.
Выглядел он совершенно потрясенным.
– Никогда в жизни не прикасался к такому мягкому. О Господи! Такая кроха, такая хрупкая, даже страшно.
– Ты бы лучше поостерегся, папочка, – засмеялась Равена. – Она куда сильнее, чем тебе кажется.
Вскоре ему пришлось убедиться в правоте Равены.
Уже в полуторагодовалом возрасте Сабрина привыкла дергать его за брюки, требуя поиграть в любимую игру. Заключалась игра в том, что Брайен должен был с оглушительным «у-у-у-пс» подбрасывать дочь высоко в воздух и потом ловить на лету.
– Только поосторожнее. Ведь она такая крошечная и хрупкая, – неизменно поддевала его в таких случаях Равена, наблюдая за игрой с крыльца.
Но и на солнце есть пятна. Так и безмятежный покой семейной жизни порой нарушался вторжениями извне. Генерал Роберт И. Ли капитулировал при Аппоматоксе перед войсками генерала Улисса С. Гранта.
– Напрасно северяне заключили мистера Дэвиса в тюрьму, как обыкновенного уголовника, – заявила Равена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126