Бережно опустил и принялся страстно целовать груди. Руки жадно ласкали ее тело. Равена глубоко вздохнула и закрыла глаза, наслаждаясь каким-то головокружительным ощущением, охватившим ее целиком, без остатка. Груди. Живот. Ягодицы. Бедра. А когда он дотронулся до заветного местечка, она не выдержала и вскрикнула:
– Ну же, Джордж, скорее!
Он нежно овладел ею.
– Чаша моя переполнена, – едва слышно сказала Равена, содрогаясь всем телом.
Эту ночь они провели в одном спальном мешке, под усеянным звездами-алмазами небом. Так и лежали, обняв друг друга, и глядели на звездное небо.
– Раз-два-три, на меня ты посмотри, – вспомнила Равена детскую считалку.
– А вот если бы желаниям дано было исполняться, что бы ты загадала? – спросил Буч.
– Чтобы Брайен был жив и вернулся ко мне, – не колеблясь ни секунды, ответила Равена.
Буч промолчал, но она почувствовала, что он слегка отодвинулся от нее.
– Извини, – мягко проговорила она. – Напрасно я это сказала. Просто не подумала.
– Да нет, все правильно. Ведь это правда. Ты по-прежнему любишь его.
– Брайен умер, и никакие мои пожелания его не воскресят.
– И все равно… – Буч погрузился в глубокое раздумье.
В конце концов Равена уснула, и разбудил ее только птичий гомон на дереве, прямо у них над головами.
Равена склонилась над Бучем и поцеловала его обнаженную грудь, задумчиво теребя курчавые волосы, как когда-то Брайену. Многое, очень многое в нем напоминает Брайена. Жесткий. Решительный. И в то же время нежный. Человек, у которого есть цель в жизни. А что, если…
Он словно прочитал ее мысли.
– Нет, Равена, ничего у нас с тобой не получится. – Он мягко прикоснулся губами к ее волосам, уху, затылку.
– Это правда, – вздохнула она, – слишком мы разные. Сейчас мне все нравится, но постоянно так жить я бы не смогла. Бежишь, все время куда-то бежишь. А я уже достаточно набегалась в своей жизни. Да и годы не те. К тому же мне надо заботиться о ребенке.
– Конечно. И хватит об этом.
Они снова занялись любовью, и это было хорошо. Только чувствовалось что-то грустное в их объятиях, может, потому они и ласкали друг друга с особенной нежностью. От вчерашней страсти не осталось и следа.
Буч приготовил обильный завтрак: бобы, бекон, поджаренный хлеб и кофе – такой вкусноты Равене вроде и пробовать никогда не приходилось. Ей вообще нравилось есть на природе.
– Все другим кажется, вкуснее. А бобов с беконом я вообще раньше не ела – ни в Ирландии, ни в Ричмонде.
Он довольно улыбнулся:
– Это потому, что возвращаешься к природе, для жизни в которой человек и предназначен. Как-то я целых два месяца, скрываясь от преследования, провел в пещере, и это было просто замечательно. Ладно, пора в путь.
Равена вымыла посуду в ручье и убрала ее в седельную сумку.
– Чего это ты? – рассмеялся он. – Это ведь все на выброс – две ржавые вилки да ложки.
– Нет, свои я возьму с собой, – упрямо сказала Равена.
– Этот мусор? – еще больше удивился он. – Зачем?
– Как воспоминание о странном и счастливом времени в моей жизни. Я никогда тебя не забуду, Джордж.
– А я тебя. – Он поцеловал ее в щеку и сжал руку. – Между прочим, у меня для тебя есть еще пара сувениров.
Он отошел к своей лошади, развязал одну из двух седельных сумок и извлек шкатулку с драгоценностями, отобранную у нее когда-то в поезде.
– Держи.
Равена с улыбкой протянула руку.
– Вы настоящий джентльмен, мистер Буч Кэссиди, и не верьте, если кто-нибудь скажет, что это не так.
– Благодарю вас, миссис О’Нил, а вы настоящая леди, знакомством с которой я буду гордиться до тех самых пор, пока предназначенная мне пуля не оборвет эту комедию, именуемую жизнью.
Он в последний раз поцеловал ее.
Глава 6
По полю битвы, в поисках разного рода памятных вещиц, бродили старики, женщины и дети. Индейские воины-победители издавали воинственные кличи и то и дело пускались в пляс, снимая очередной скальп с погибшего кавалериста, сдирая одежду с мертвых и уродуя их лица с какой-то фанатичной злобой.
Трое из них уже склонились над Кастером, но женщины запротестовали:
– Не надо, это же Песочные Волосы, он хороший человек. На Юге он был братом людям нашего народа. Не трогайте его, иначе боги разгневаются.
– Как скажете, женщины, – откликнулся старший из этой тройки. – Но хоть что-нибудь нам да нужно. – Он опустился на колено и вытащил нож. – Пусть хоть самая малость. – И он отрезал у Кастера фалангу мизинца на правой руке.
Женщины же тщательнейшим образом промыли раны и протерли маслом его лицо и голову. Затем, сложив ему руки на груди, положили тело поверх двух других трупов. Уходя, одна из женщин проколола ему мочки ушей.
– Это еще зачем? – спросила ее спутница.
– Он не слышал наших вождей, когда выкуривал с ними трубку мира, – грустно ответила первая.
– Тогда все правильно. Да пребудет с ним мир.
На следующий день на выручку осажденным на одном из холмов отрядам Рино и Бентина пришли генерал Терри и полковник Гиббон. Объединившись, они отправились на поиски Кастера.
Вид не остывшего еще от недавней резни поля потряс даже людей, которым на своем веку приходилось видеть и смерть, и насилие, причем в самом жутком обличье. Все погрузились в скорбное молчание.
Внезапно от бруствера, сооруженного из лошадиных трупов, донесся возбужденный голос капрала:
– Эй, пошлите кого-нибудь сюда! Здесь кто-то живой! Я слышал стон!
Со всех сторон к нему бросились солдаты, и вскоре общими усилиями они вытащили какого-то мужчину, лицо которого оказалось настолько залито кровью, что узнать его было невозможно.
– Смойте кровь, – приказал генерал Терри.
Понадобилось не меньше полудюжины полных ведер, чтобы из-под засохшей крови проступили знакомые черты.
– О Боже! – воскликнул Бентин. – Да это же Брайен О’Нил! И он жив! Где у нас тут врачи? Живо! Шевелите задницами!
Раны Брайена выглядели устрашающе, но опасными в общем-то не были. Полковой хирург наложил двадцать швов ему на голову и еще тридцать на правое плечо.
– Крепкие же черепа у этих ирландцев, – пошутил Бентин, когда через два дня вместе с другими офицерами пришел навестить Брайена в санитарную палатку.
Брайен притронулся ко все еще раскалывающейся надвое голове и слабо улыбнулся:
– Скальп с меня все же сняли, это уж как пить дать.
Насколько ему помнилось, мысль залечь за основным бруствером пришла в голову братьям Кастерам и ему самому. Последнее, что Брайен запомнил, – две индейские лошади, перемахивающие через бруствер, и частый огонь. Затем – черный провал в памяти.
– Скорее всего Джордж с Томом перед смертью успели уложить еще нескольких, а вы лежали похороненным заживо, – задумчиво произнес генерал Терри.
Несколько позже он вернулся в палатку переговорить с Брайеном наедине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
– Ну же, Джордж, скорее!
Он нежно овладел ею.
– Чаша моя переполнена, – едва слышно сказала Равена, содрогаясь всем телом.
Эту ночь они провели в одном спальном мешке, под усеянным звездами-алмазами небом. Так и лежали, обняв друг друга, и глядели на звездное небо.
– Раз-два-три, на меня ты посмотри, – вспомнила Равена детскую считалку.
– А вот если бы желаниям дано было исполняться, что бы ты загадала? – спросил Буч.
– Чтобы Брайен был жив и вернулся ко мне, – не колеблясь ни секунды, ответила Равена.
Буч промолчал, но она почувствовала, что он слегка отодвинулся от нее.
– Извини, – мягко проговорила она. – Напрасно я это сказала. Просто не подумала.
– Да нет, все правильно. Ведь это правда. Ты по-прежнему любишь его.
– Брайен умер, и никакие мои пожелания его не воскресят.
– И все равно… – Буч погрузился в глубокое раздумье.
В конце концов Равена уснула, и разбудил ее только птичий гомон на дереве, прямо у них над головами.
Равена склонилась над Бучем и поцеловала его обнаженную грудь, задумчиво теребя курчавые волосы, как когда-то Брайену. Многое, очень многое в нем напоминает Брайена. Жесткий. Решительный. И в то же время нежный. Человек, у которого есть цель в жизни. А что, если…
Он словно прочитал ее мысли.
– Нет, Равена, ничего у нас с тобой не получится. – Он мягко прикоснулся губами к ее волосам, уху, затылку.
– Это правда, – вздохнула она, – слишком мы разные. Сейчас мне все нравится, но постоянно так жить я бы не смогла. Бежишь, все время куда-то бежишь. А я уже достаточно набегалась в своей жизни. Да и годы не те. К тому же мне надо заботиться о ребенке.
– Конечно. И хватит об этом.
Они снова занялись любовью, и это было хорошо. Только чувствовалось что-то грустное в их объятиях, может, потому они и ласкали друг друга с особенной нежностью. От вчерашней страсти не осталось и следа.
Буч приготовил обильный завтрак: бобы, бекон, поджаренный хлеб и кофе – такой вкусноты Равене вроде и пробовать никогда не приходилось. Ей вообще нравилось есть на природе.
– Все другим кажется, вкуснее. А бобов с беконом я вообще раньше не ела – ни в Ирландии, ни в Ричмонде.
Он довольно улыбнулся:
– Это потому, что возвращаешься к природе, для жизни в которой человек и предназначен. Как-то я целых два месяца, скрываясь от преследования, провел в пещере, и это было просто замечательно. Ладно, пора в путь.
Равена вымыла посуду в ручье и убрала ее в седельную сумку.
– Чего это ты? – рассмеялся он. – Это ведь все на выброс – две ржавые вилки да ложки.
– Нет, свои я возьму с собой, – упрямо сказала Равена.
– Этот мусор? – еще больше удивился он. – Зачем?
– Как воспоминание о странном и счастливом времени в моей жизни. Я никогда тебя не забуду, Джордж.
– А я тебя. – Он поцеловал ее в щеку и сжал руку. – Между прочим, у меня для тебя есть еще пара сувениров.
Он отошел к своей лошади, развязал одну из двух седельных сумок и извлек шкатулку с драгоценностями, отобранную у нее когда-то в поезде.
– Держи.
Равена с улыбкой протянула руку.
– Вы настоящий джентльмен, мистер Буч Кэссиди, и не верьте, если кто-нибудь скажет, что это не так.
– Благодарю вас, миссис О’Нил, а вы настоящая леди, знакомством с которой я буду гордиться до тех самых пор, пока предназначенная мне пуля не оборвет эту комедию, именуемую жизнью.
Он в последний раз поцеловал ее.
Глава 6
По полю битвы, в поисках разного рода памятных вещиц, бродили старики, женщины и дети. Индейские воины-победители издавали воинственные кличи и то и дело пускались в пляс, снимая очередной скальп с погибшего кавалериста, сдирая одежду с мертвых и уродуя их лица с какой-то фанатичной злобой.
Трое из них уже склонились над Кастером, но женщины запротестовали:
– Не надо, это же Песочные Волосы, он хороший человек. На Юге он был братом людям нашего народа. Не трогайте его, иначе боги разгневаются.
– Как скажете, женщины, – откликнулся старший из этой тройки. – Но хоть что-нибудь нам да нужно. – Он опустился на колено и вытащил нож. – Пусть хоть самая малость. – И он отрезал у Кастера фалангу мизинца на правой руке.
Женщины же тщательнейшим образом промыли раны и протерли маслом его лицо и голову. Затем, сложив ему руки на груди, положили тело поверх двух других трупов. Уходя, одна из женщин проколола ему мочки ушей.
– Это еще зачем? – спросила ее спутница.
– Он не слышал наших вождей, когда выкуривал с ними трубку мира, – грустно ответила первая.
– Тогда все правильно. Да пребудет с ним мир.
На следующий день на выручку осажденным на одном из холмов отрядам Рино и Бентина пришли генерал Терри и полковник Гиббон. Объединившись, они отправились на поиски Кастера.
Вид не остывшего еще от недавней резни поля потряс даже людей, которым на своем веку приходилось видеть и смерть, и насилие, причем в самом жутком обличье. Все погрузились в скорбное молчание.
Внезапно от бруствера, сооруженного из лошадиных трупов, донесся возбужденный голос капрала:
– Эй, пошлите кого-нибудь сюда! Здесь кто-то живой! Я слышал стон!
Со всех сторон к нему бросились солдаты, и вскоре общими усилиями они вытащили какого-то мужчину, лицо которого оказалось настолько залито кровью, что узнать его было невозможно.
– Смойте кровь, – приказал генерал Терри.
Понадобилось не меньше полудюжины полных ведер, чтобы из-под засохшей крови проступили знакомые черты.
– О Боже! – воскликнул Бентин. – Да это же Брайен О’Нил! И он жив! Где у нас тут врачи? Живо! Шевелите задницами!
Раны Брайена выглядели устрашающе, но опасными в общем-то не были. Полковой хирург наложил двадцать швов ему на голову и еще тридцать на правое плечо.
– Крепкие же черепа у этих ирландцев, – пошутил Бентин, когда через два дня вместе с другими офицерами пришел навестить Брайена в санитарную палатку.
Брайен притронулся ко все еще раскалывающейся надвое голове и слабо улыбнулся:
– Скальп с меня все же сняли, это уж как пить дать.
Насколько ему помнилось, мысль залечь за основным бруствером пришла в голову братьям Кастерам и ему самому. Последнее, что Брайен запомнил, – две индейские лошади, перемахивающие через бруствер, и частый огонь. Затем – черный провал в памяти.
– Скорее всего Джордж с Томом перед смертью успели уложить еще нескольких, а вы лежали похороненным заживо, – задумчиво произнес генерал Терри.
Несколько позже он вернулся в палатку переговорить с Брайеном наедине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126