Ты не вправе об этом рассказывать.
— Так и есть, Кэйди. Я сказал бы тебе, если бы мог, но… я не могу.
— Надо же, какой ты честный! Настоящий хозяин своего слова. — Эти слова вогнали его в краску.
— Значит, с глазами у тебя все в порядке и со слухом тоже, и руку тебе никто не прострелил.
Он попытался улыбнуться.
— Все верно. Я цел и невредим.
Кэйди не ответила на его улыбку.
— Да к тому же еще горд и доволен собой. — Она повернулась и пошла прочь. Несчастный, убитый, пристыженный Джесс последовал за ней. Вообще-то он не считал свое ремесло постыдным: люди, у которых он брал деньги, были подонками и не заслуживали лучшей участи. Но и гордиться тоже нечем. Кэйди видит в нем самозванца, дешевого афериста. Труса.
— Погоди, милая. Неужели ты не хочешь даже попытаться меня понять?
— Я тебя отлично понимаю.
— Послушай…
Они подошли к ее двуколке. Кэйди уже поставила ногу на подножку, но Джесс удержал ее за руку и не дал подняться на сиденье.
— Когда я начал носить повязку, люди буквально засыпали меня деньгами со всех сторон. Честное слово. И все они были жуликами, бандитами, психами худшего толка. У каждого совесть была не чиста.
Что я должен был делать? Возвращать деньги обратно? Да кто бы на моем месте…
— Черни! — вдруг перебила его Кэйди. — Это ты заставил его уехать из города!
— Конечно, я. Кстати, о мошенниках…
— Кстати, о мошенниках. Ты и у него вымогал деньги! Сколько ты с него взял? Небось целую кучу огреб, да? О, Джесс…
Она покачала головой, глядя на него чуть ли не с жалостью. — Он-то, конечно, мошенник, тут спору нет. Ну а ты? Чем ты лучше его?
И отбросив его руку, Кэйди вскочила на сиденье и принялась разбирать вожжи.
— Нет, погоди, Кэйди. Ну прошу тебя, не покидай меня. Ты злишься, и у тебя есть на то все основания. Я должен был раньше во всем тебе признаться.
— Верно. Почему же ты этого не сделал?
— Потому что знал, что ты все воспримешь именно так. И еще…
Джесс провел большим пальцем по растрескавшейся коже постромки.
— Мне нравилось быть Голтом, — смущенно признался он. — Мне было приятно, что при первой встрече ты немного испугалась меня. А потом перестала бояться.
Он криво усмехнулся.
— Ну… ты же понимаешь. Стала бы ты обращать на меня внимание, если бы я не был опасным преступником?
— Стала бы.
Джесс быстро вскинул голову, но надежда, которую ее слова вселили в его сердце, мгновенно испарилась: глаза Кэйди светились мрачной безнадежностью.
— Нет, подожди… Ну, пожалуйста, не торопись, подумай еще раз!
Она попыталась выдернуть у него вожжи, но он силой удержал их в руке.
— Ты сердишься, я это понимаю. Но прошу тебя, Кэйди, не зачеркивай все, что у нас было. Не надо рубить сплеча, я тебя очень прошу. Просто не торопись, обдумай все еще раз хорошенько, ладно?
Кэйди скептически поджала губы.
— Вряд ли я когда-нибудь изменю мнение о тебе, Джесс Воган. Пока ты был Голтом, ты, по крайней мере, следовал каким-то правилам. У тебя был кодекс чести — поганый, конечно, но все-таки лучше, чем совсем ничего.
— Э, нет, у меня есть свои правила!
— Ну, разумеется! Корысть и обман.
— Обман? Я никогда никого не обманывал. Просто я…
— Ты обманывал меня.
Тут ему нечего было возразить.
— Я собирался все тебе рассказать, — промямлил он жалобно.
— Так я тебе и поверила!
— Ну, Кэйди, перестань…
— Это ведь не какой-нибудь невинный розыгрыш, Джесс. Есть такое понятие, как доверие, как… порядочность между людьми, которые… вместе спят, — договорила она сквозь зубы.
В глазах у нее стояли слезы, и Джесс понял, что она собиралась назвать их отношения как-то иначе.
— У меня нет никаких оправданий, кроме одного: я не хотел тебя терять.
Но он уже потерял ее; это происходило прямо у него на глазах.
— Кэйди?
— Что?
На душе у него и без того было тошно, и все же он решил задать самый страшный вопрос.
— Ты считаешь меня трусом?
Ее щеки вспыхнули румянцем, она схватилась рукой за шею, словно у нее болело горло. Тихим, напряженным голосом она сказала:
— По правде говоря, я просто не знаю, как еще это назвать.
Джессу хотелось заплакать вместе с ней. Никогда в жизни ему не было так стыдно.
— Ну что ж, — проговорила Кэйди после бесконечной паузы, — пока, Джесс.
— Пока.
Но он так не двинулся с места.
— Кэйди?
— Что?
—Ты не подбросишь меня до города? Она отрицательно покачала головой.
— Я всю дорогу сюда прошел пешком, у меня ноги болят. Ну, пожалуйста, подвези меня…
На самом деле ему нужно было выиграть время.
— Будь ты проклят, Джесс… — Теперь она была в ярости оттого, что он испортил ее полный достоинства уход.
— Ладно, садись. Только давай поживее, черт бы тебя побрал!
Кэйди подвинулась на сиденье, и Джесс залез в двуколку рядом с ней.
— И не вздумай морочить мне голову разговорами. Скажешь хоть слово — и я тебя тут же высажу, ясно?
Кэйди ловко развернула кобылу (она вообще здорово умела обращаться с лошадьми, и это ему в ней особенно нравилось), и они рысцой тронулись по длинной, закругленной подъездной аллее Речной фермы обратно к дороге.
Джесс последовал совету и хранил благоразумное молчание. Да и что еще он мог сказать? В груди у него поселилось ощущение безнадежности. Так стоит ли самому рыть себе могилу? Стоял серый, тусклый, безрадостный день. Тяжелые облака низко ползли по небу. Джесс отвернулся от Кэйди и молча уставился на запыленные придорожные цветы и кустарники, проносившиеся навстречу повозке. Он сам себе казался зачумленным.
Но вот колеса покатились медленнее, и унылый пейзаж пополз навстречу улиткой. Кэйди натянула поводья, и кобыла покорно перешла на шаг. Подняв голову, Джесс увидел незнакомца, посреди дороги, напротив поворота к руднику «Семь долларов». Человек на дороге заметил их и в ту же минуту сделал паническое движение, намереваясь повернуться и бежать, но тотчас же остановился. Расправив плечи и сунув руку в карман, он коснулся полей шляпы и улыбнулся фальшивой беспокойной улыбкой.
— Привет, — сказал он, пока они проезжали мимо.
— Привет, Джордж, — небрежно ответила Кэйди.
— Я как раз вышел на прогулку, — объяснил Джордж, хотя никто его ни о чем не спрашивал. — Просто решил размяться, подышать свежим воздухом. Приятный сегодня день.
— Приятный. Что ж, всего тебе хорошего. Пока.
— Пока.
Незнакомец опять, ткнул пальцем в поля шляпы и помахал рукой.
— Кто это? — спросил Джесс, как только они отъехали подальше.
— Джордж Сэмпл. Десятник на шахте Уайли.
— Он работает на Уайли? Тогда какого черта он ошивается возле твоей шахты?
Кэйди невесело усмехнулась.
— Ну, не знаю. Может, забрел сюда, чтобы справить нужду, а может, решил опохмелиться в рабочее время подальше от посторонних глаз. Вид у него виноватый, это уж точно.
— А далеко от дороги въезд на «Семь долларов»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Так и есть, Кэйди. Я сказал бы тебе, если бы мог, но… я не могу.
— Надо же, какой ты честный! Настоящий хозяин своего слова. — Эти слова вогнали его в краску.
— Значит, с глазами у тебя все в порядке и со слухом тоже, и руку тебе никто не прострелил.
Он попытался улыбнуться.
— Все верно. Я цел и невредим.
Кэйди не ответила на его улыбку.
— Да к тому же еще горд и доволен собой. — Она повернулась и пошла прочь. Несчастный, убитый, пристыженный Джесс последовал за ней. Вообще-то он не считал свое ремесло постыдным: люди, у которых он брал деньги, были подонками и не заслуживали лучшей участи. Но и гордиться тоже нечем. Кэйди видит в нем самозванца, дешевого афериста. Труса.
— Погоди, милая. Неужели ты не хочешь даже попытаться меня понять?
— Я тебя отлично понимаю.
— Послушай…
Они подошли к ее двуколке. Кэйди уже поставила ногу на подножку, но Джесс удержал ее за руку и не дал подняться на сиденье.
— Когда я начал носить повязку, люди буквально засыпали меня деньгами со всех сторон. Честное слово. И все они были жуликами, бандитами, психами худшего толка. У каждого совесть была не чиста.
Что я должен был делать? Возвращать деньги обратно? Да кто бы на моем месте…
— Черни! — вдруг перебила его Кэйди. — Это ты заставил его уехать из города!
— Конечно, я. Кстати, о мошенниках…
— Кстати, о мошенниках. Ты и у него вымогал деньги! Сколько ты с него взял? Небось целую кучу огреб, да? О, Джесс…
Она покачала головой, глядя на него чуть ли не с жалостью. — Он-то, конечно, мошенник, тут спору нет. Ну а ты? Чем ты лучше его?
И отбросив его руку, Кэйди вскочила на сиденье и принялась разбирать вожжи.
— Нет, погоди, Кэйди. Ну прошу тебя, не покидай меня. Ты злишься, и у тебя есть на то все основания. Я должен был раньше во всем тебе признаться.
— Верно. Почему же ты этого не сделал?
— Потому что знал, что ты все воспримешь именно так. И еще…
Джесс провел большим пальцем по растрескавшейся коже постромки.
— Мне нравилось быть Голтом, — смущенно признался он. — Мне было приятно, что при первой встрече ты немного испугалась меня. А потом перестала бояться.
Он криво усмехнулся.
— Ну… ты же понимаешь. Стала бы ты обращать на меня внимание, если бы я не был опасным преступником?
— Стала бы.
Джесс быстро вскинул голову, но надежда, которую ее слова вселили в его сердце, мгновенно испарилась: глаза Кэйди светились мрачной безнадежностью.
— Нет, подожди… Ну, пожалуйста, не торопись, подумай еще раз!
Она попыталась выдернуть у него вожжи, но он силой удержал их в руке.
— Ты сердишься, я это понимаю. Но прошу тебя, Кэйди, не зачеркивай все, что у нас было. Не надо рубить сплеча, я тебя очень прошу. Просто не торопись, обдумай все еще раз хорошенько, ладно?
Кэйди скептически поджала губы.
— Вряд ли я когда-нибудь изменю мнение о тебе, Джесс Воган. Пока ты был Голтом, ты, по крайней мере, следовал каким-то правилам. У тебя был кодекс чести — поганый, конечно, но все-таки лучше, чем совсем ничего.
— Э, нет, у меня есть свои правила!
— Ну, разумеется! Корысть и обман.
— Обман? Я никогда никого не обманывал. Просто я…
— Ты обманывал меня.
Тут ему нечего было возразить.
— Я собирался все тебе рассказать, — промямлил он жалобно.
— Так я тебе и поверила!
— Ну, Кэйди, перестань…
— Это ведь не какой-нибудь невинный розыгрыш, Джесс. Есть такое понятие, как доверие, как… порядочность между людьми, которые… вместе спят, — договорила она сквозь зубы.
В глазах у нее стояли слезы, и Джесс понял, что она собиралась назвать их отношения как-то иначе.
— У меня нет никаких оправданий, кроме одного: я не хотел тебя терять.
Но он уже потерял ее; это происходило прямо у него на глазах.
— Кэйди?
— Что?
На душе у него и без того было тошно, и все же он решил задать самый страшный вопрос.
— Ты считаешь меня трусом?
Ее щеки вспыхнули румянцем, она схватилась рукой за шею, словно у нее болело горло. Тихим, напряженным голосом она сказала:
— По правде говоря, я просто не знаю, как еще это назвать.
Джессу хотелось заплакать вместе с ней. Никогда в жизни ему не было так стыдно.
— Ну что ж, — проговорила Кэйди после бесконечной паузы, — пока, Джесс.
— Пока.
Но он так не двинулся с места.
— Кэйди?
— Что?
—Ты не подбросишь меня до города? Она отрицательно покачала головой.
— Я всю дорогу сюда прошел пешком, у меня ноги болят. Ну, пожалуйста, подвези меня…
На самом деле ему нужно было выиграть время.
— Будь ты проклят, Джесс… — Теперь она была в ярости оттого, что он испортил ее полный достоинства уход.
— Ладно, садись. Только давай поживее, черт бы тебя побрал!
Кэйди подвинулась на сиденье, и Джесс залез в двуколку рядом с ней.
— И не вздумай морочить мне голову разговорами. Скажешь хоть слово — и я тебя тут же высажу, ясно?
Кэйди ловко развернула кобылу (она вообще здорово умела обращаться с лошадьми, и это ему в ней особенно нравилось), и они рысцой тронулись по длинной, закругленной подъездной аллее Речной фермы обратно к дороге.
Джесс последовал совету и хранил благоразумное молчание. Да и что еще он мог сказать? В груди у него поселилось ощущение безнадежности. Так стоит ли самому рыть себе могилу? Стоял серый, тусклый, безрадостный день. Тяжелые облака низко ползли по небу. Джесс отвернулся от Кэйди и молча уставился на запыленные придорожные цветы и кустарники, проносившиеся навстречу повозке. Он сам себе казался зачумленным.
Но вот колеса покатились медленнее, и унылый пейзаж пополз навстречу улиткой. Кэйди натянула поводья, и кобыла покорно перешла на шаг. Подняв голову, Джесс увидел незнакомца, посреди дороги, напротив поворота к руднику «Семь долларов». Человек на дороге заметил их и в ту же минуту сделал паническое движение, намереваясь повернуться и бежать, но тотчас же остановился. Расправив плечи и сунув руку в карман, он коснулся полей шляпы и улыбнулся фальшивой беспокойной улыбкой.
— Привет, — сказал он, пока они проезжали мимо.
— Привет, Джордж, — небрежно ответила Кэйди.
— Я как раз вышел на прогулку, — объяснил Джордж, хотя никто его ни о чем не спрашивал. — Просто решил размяться, подышать свежим воздухом. Приятный сегодня день.
— Приятный. Что ж, всего тебе хорошего. Пока.
— Пока.
Незнакомец опять, ткнул пальцем в поля шляпы и помахал рукой.
— Кто это? — спросил Джесс, как только они отъехали подальше.
— Джордж Сэмпл. Десятник на шахте Уайли.
— Он работает на Уайли? Тогда какого черта он ошивается возле твоей шахты?
Кэйди невесело усмехнулась.
— Ну, не знаю. Может, забрел сюда, чтобы справить нужду, а может, решил опохмелиться в рабочее время подальше от посторонних глаз. Вид у него виноватый, это уж точно.
— А далеко от дороги въезд на «Семь долларов»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84