Лусиан постарался сделать этот день незабываемым как для Бринн, так и для Тео.
День, проведенный в Харроу, показался Бринн самым счастливым днем за все время ее брака. Теперь, когда она своими глазами увидела, что Тео доволен жизнью, словно груз свалился с ее сердца. Даже когда они вернулись в Лондон, настроение у нее оставалось все таким же приподнятым. И будущее не виделось мрачным. Она больше не чувствовала себя одинокой, да и о каком одиночестве речь, если Лусиан был исполнен решимости вести себя как идеальный супруг? И тосковать, не было времени. Она продолжала помогать Рейвен в подготовке к свадьбе. Едва ли не каждый вечер они с мужем посещали званые вечера и балы, часто бывали в театре. Лусиан предоставлял ей Право выбирать вечерние увеселения и всюду ее сопровождал.
Он, казалось, не замечал других женщин, его мысли занимала только жена, а все его устремления были направлены лишь на то, чтобы сделать ей ребенка.
Через неделю после посещения Харроу Бринн сидела за туалетным столиком, дожидаясь, пока горничная сделает ей прическу – после совместного ужина дома они с Лусианом собирались ехать на бал. Она не увидела его, а почувствовала его присутствие. Бринн подняла глаза. Лусиан стоял, небрежно прислонясь к косяку двери, ведущей в ее гостиную.
Сердце ее гулко застучало, как бывало всякий раз, когда он оказывался рядом. Но тут она заметила, что он одет совсем не для бала, и сердце ее забилось вдвое быстрее. Из одежды на нем был лишь халат из темно-зеленой парчи, и он был так красив, что у Бринн перехватило дыхание.
Затем, коротко кивнув, он отпустил горничную, чем несколько разозлил Бринн.
– Мег еще не закончила меня причесывать, – сказала Бринн, когда горничная мышкой выскользнула из спальни.
– Прическа подождет. Я велел накрыть ужин в твоей гостиной, и угощение может остыть. Ты не хочешь составить мне компанию, любовь моя?
Ему стоило лишь улыбнуться – вот так, лениво, многозначительно, и все ее раздражение как рукой сняло.
Он протянул ей руку и торжественно повел в смежную гостиную. Изысканные ароматы возбуждали аппетит. Такой ужин мог предварять только ночь любви. В камине потрескивали поленья. Огонь горел неярко, но в комнате было тепло. А какие яства ждали их на столе!
Лусиан взял на себя труд прислуживать Бринн за столом, и, когда оба поужинали, он откинулся на спинку кресла и, поднеся бокал с вином к губам, устремил взгляд на ее грудь.
Она почувствовала, что краснеет под его взглядом.
– Вам обязательно так на меня смотреть? Всякий раз, как вы на меня смотрите, я чувствую себя, словно вы меня… одним словом, вы меня поняли.
– Возможно, потому что каждый раз, глядя на тебя, я именно этого и хочу.
Бринн взглянула на часы на каминной полке:
– Вам не пора начинать одеваться? Скоро бал.
– Я еще не утолил голод.
– После столь роскошного ужина чего еще можно желать?
– Тебя, любовь моя. Мне очень хочется попробовать тебя на сладкое. Я представлял, как усажу тебя на стол, подниму твои юбки и…
Бринн почувствовала, как ей стало жарко от такого многообещающего предложения.
– На стол? Вы шутите. Улыбка его искушала, как грех.
– Ах, Бринн, как плохо ты меня знаешь. – Наклонившись над столом, Лусиан взял ее за руку и поднес ладонь к губам.
– Сюда могут войти, – задыхаясь, сказала она.
– Могут, – согласился он. – Но я имею право наслаждаться своей женой без посторонних.
Он встал и, подойдя к двери, ведущей в коридор, запер ее. Затем убрал большую часть блюд со стола на каминную полку, оставив лишь серебряное блюдо с малиновым кремом.
– Мы опоздаем на бал, – сказала Бринн, делая последнюю попытку казаться благоразумной.
– Опаздывать считается хорошим тоном. Кроме того, в этом своем платье ты смотришься хуже, чем без него, – заметил Лусиан и, подойдя к ней, встал у нее за спиной.
Бринн нахмурилась. Для вечернего наряда это ее платье цвета нефрита было слишком скромным, хотя и вполне элегантным.
– Что вам не нравится в моем платье?
– Слишком провоцирует. – Он нагнулся, уткнувшись носом в ее волосы, и, отыскав губами ухо, лизнул его. – Я не могу позволить тебе появляться на людях в таком вызывающем платье. Мне придется его снять.
Он скользнул руками под лиф, лаская соски. Бринн прогнулась навстречу его рукам, прикусив язык, чтобы не застонать.
– Лусиан, – не выдержав, пробормотала она.
– Что, любовь моя? – спросил он, целуя ее ухо.
– Это… возмутительно.
– Нет, нисколько. Это всего лишь твой долг, которым ты последнее время пренебрегаешь, жена. Ты не возбудила меня сегодня как положено.
Бринн с трудом открыла глаза, разлепив отяжелевшие от желания веки.
– Я думаю, что вы могли бы сами меня возбудить для разнообразия.
– Буду, счастлив, угодить тебе, любовь моя.
Лусиан принялся расстегивать крючки на спинке лифа, и сердце Бринн забилось часто-часто. Затем он помог ей подняться со стула и, спустив бретели с плеч, смотрел, как благородный шелк с шелестом упал к ее ногам на пол. Быстро управившись с корсетом и рубашкой, он оставил Бринн в одних чулках с подвязками и бальных туфлях.
Он смотрел на ее обнаженную грудь, бледно мерцавшую в полумраке гостиной, и от его взгляда Бринн бросило в жар. Распахнув халат, Лусиан прижал ее к себе, давая почувствовать напор своего желания. Она закрыла глаза, чувствуя, как жаркий спазм сковал ее лоно от его прикосновения. Но Лусиан не овладел ею тут же. Усадив ее на стол, он вынул шпильки из ее прически.
– У тебя невероятные волосы… как огонь, – прошептал он, погружая пальцы в шелковистые пряди. – Ты вся светишься. – Крепко держа ее в объятиях, он стал целовать ее в губы, требовательно, настойчиво, дерзко.
У Бринн закружилась голова, когда он опустил ее на стол и раздвинул ноги. Взгляд его свободно блуждал по ее телу, не зная преград. На мгновение он накрыл ладонью ее грудь, лаская сосок, твердеющий под его лаской, но потом отстранился.
С мрачновато-чувственной улыбкой на губах он погрузил палец в малиновый крем и прикоснулся им к восставшим соскам. Бринн вздрогнула от прохладного прикосновения, хотя тело ее горело огнем. Лусиан снова опустил палец в крем и провел им от пупка к ее лону. Бринн сжала зубы, сдерживая дрожь.
Скинув халат на пол, он навис над ней всем своим великолепным нагим телом, затем встал между ее ног и, наклонившись, слизал крем с тугих сосков.
Бринн вскрикнула, когда он втянул в рот сосок.
– Вкусно, – пробормотал Лусиан, проведя языком по коже. Накрыв грудь ладонями, он скользнул языком от пупка вниз, слизывая дорожку крема.
Бринн едва верила, что ощущения могут быть настолько интенсивными. Лусиан мог творить с ней все, что хотел. При каждом прикосновении его языка ее охватывала лавина ощущений. Казалось, все тело ее там превратилось в один дрожащий комок нервов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
День, проведенный в Харроу, показался Бринн самым счастливым днем за все время ее брака. Теперь, когда она своими глазами увидела, что Тео доволен жизнью, словно груз свалился с ее сердца. Даже когда они вернулись в Лондон, настроение у нее оставалось все таким же приподнятым. И будущее не виделось мрачным. Она больше не чувствовала себя одинокой, да и о каком одиночестве речь, если Лусиан был исполнен решимости вести себя как идеальный супруг? И тосковать, не было времени. Она продолжала помогать Рейвен в подготовке к свадьбе. Едва ли не каждый вечер они с мужем посещали званые вечера и балы, часто бывали в театре. Лусиан предоставлял ей Право выбирать вечерние увеселения и всюду ее сопровождал.
Он, казалось, не замечал других женщин, его мысли занимала только жена, а все его устремления были направлены лишь на то, чтобы сделать ей ребенка.
Через неделю после посещения Харроу Бринн сидела за туалетным столиком, дожидаясь, пока горничная сделает ей прическу – после совместного ужина дома они с Лусианом собирались ехать на бал. Она не увидела его, а почувствовала его присутствие. Бринн подняла глаза. Лусиан стоял, небрежно прислонясь к косяку двери, ведущей в ее гостиную.
Сердце ее гулко застучало, как бывало всякий раз, когда он оказывался рядом. Но тут она заметила, что он одет совсем не для бала, и сердце ее забилось вдвое быстрее. Из одежды на нем был лишь халат из темно-зеленой парчи, и он был так красив, что у Бринн перехватило дыхание.
Затем, коротко кивнув, он отпустил горничную, чем несколько разозлил Бринн.
– Мег еще не закончила меня причесывать, – сказала Бринн, когда горничная мышкой выскользнула из спальни.
– Прическа подождет. Я велел накрыть ужин в твоей гостиной, и угощение может остыть. Ты не хочешь составить мне компанию, любовь моя?
Ему стоило лишь улыбнуться – вот так, лениво, многозначительно, и все ее раздражение как рукой сняло.
Он протянул ей руку и торжественно повел в смежную гостиную. Изысканные ароматы возбуждали аппетит. Такой ужин мог предварять только ночь любви. В камине потрескивали поленья. Огонь горел неярко, но в комнате было тепло. А какие яства ждали их на столе!
Лусиан взял на себя труд прислуживать Бринн за столом, и, когда оба поужинали, он откинулся на спинку кресла и, поднеся бокал с вином к губам, устремил взгляд на ее грудь.
Она почувствовала, что краснеет под его взглядом.
– Вам обязательно так на меня смотреть? Всякий раз, как вы на меня смотрите, я чувствую себя, словно вы меня… одним словом, вы меня поняли.
– Возможно, потому что каждый раз, глядя на тебя, я именно этого и хочу.
Бринн взглянула на часы на каминной полке:
– Вам не пора начинать одеваться? Скоро бал.
– Я еще не утолил голод.
– После столь роскошного ужина чего еще можно желать?
– Тебя, любовь моя. Мне очень хочется попробовать тебя на сладкое. Я представлял, как усажу тебя на стол, подниму твои юбки и…
Бринн почувствовала, как ей стало жарко от такого многообещающего предложения.
– На стол? Вы шутите. Улыбка его искушала, как грех.
– Ах, Бринн, как плохо ты меня знаешь. – Наклонившись над столом, Лусиан взял ее за руку и поднес ладонь к губам.
– Сюда могут войти, – задыхаясь, сказала она.
– Могут, – согласился он. – Но я имею право наслаждаться своей женой без посторонних.
Он встал и, подойдя к двери, ведущей в коридор, запер ее. Затем убрал большую часть блюд со стола на каминную полку, оставив лишь серебряное блюдо с малиновым кремом.
– Мы опоздаем на бал, – сказала Бринн, делая последнюю попытку казаться благоразумной.
– Опаздывать считается хорошим тоном. Кроме того, в этом своем платье ты смотришься хуже, чем без него, – заметил Лусиан и, подойдя к ней, встал у нее за спиной.
Бринн нахмурилась. Для вечернего наряда это ее платье цвета нефрита было слишком скромным, хотя и вполне элегантным.
– Что вам не нравится в моем платье?
– Слишком провоцирует. – Он нагнулся, уткнувшись носом в ее волосы, и, отыскав губами ухо, лизнул его. – Я не могу позволить тебе появляться на людях в таком вызывающем платье. Мне придется его снять.
Он скользнул руками под лиф, лаская соски. Бринн прогнулась навстречу его рукам, прикусив язык, чтобы не застонать.
– Лусиан, – не выдержав, пробормотала она.
– Что, любовь моя? – спросил он, целуя ее ухо.
– Это… возмутительно.
– Нет, нисколько. Это всего лишь твой долг, которым ты последнее время пренебрегаешь, жена. Ты не возбудила меня сегодня как положено.
Бринн с трудом открыла глаза, разлепив отяжелевшие от желания веки.
– Я думаю, что вы могли бы сами меня возбудить для разнообразия.
– Буду, счастлив, угодить тебе, любовь моя.
Лусиан принялся расстегивать крючки на спинке лифа, и сердце Бринн забилось часто-часто. Затем он помог ей подняться со стула и, спустив бретели с плеч, смотрел, как благородный шелк с шелестом упал к ее ногам на пол. Быстро управившись с корсетом и рубашкой, он оставил Бринн в одних чулках с подвязками и бальных туфлях.
Он смотрел на ее обнаженную грудь, бледно мерцавшую в полумраке гостиной, и от его взгляда Бринн бросило в жар. Распахнув халат, Лусиан прижал ее к себе, давая почувствовать напор своего желания. Она закрыла глаза, чувствуя, как жаркий спазм сковал ее лоно от его прикосновения. Но Лусиан не овладел ею тут же. Усадив ее на стол, он вынул шпильки из ее прически.
– У тебя невероятные волосы… как огонь, – прошептал он, погружая пальцы в шелковистые пряди. – Ты вся светишься. – Крепко держа ее в объятиях, он стал целовать ее в губы, требовательно, настойчиво, дерзко.
У Бринн закружилась голова, когда он опустил ее на стол и раздвинул ноги. Взгляд его свободно блуждал по ее телу, не зная преград. На мгновение он накрыл ладонью ее грудь, лаская сосок, твердеющий под его лаской, но потом отстранился.
С мрачновато-чувственной улыбкой на губах он погрузил палец в малиновый крем и прикоснулся им к восставшим соскам. Бринн вздрогнула от прохладного прикосновения, хотя тело ее горело огнем. Лусиан снова опустил палец в крем и провел им от пупка к ее лону. Бринн сжала зубы, сдерживая дрожь.
Скинув халат на пол, он навис над ней всем своим великолепным нагим телом, затем встал между ее ног и, наклонившись, слизал крем с тугих сосков.
Бринн вскрикнула, когда он втянул в рот сосок.
– Вкусно, – пробормотал Лусиан, проведя языком по коже. Накрыв грудь ладонями, он скользнул языком от пупка вниз, слизывая дорожку крема.
Бринн едва верила, что ощущения могут быть настолько интенсивными. Лусиан мог творить с ней все, что хотел. При каждом прикосновении его языка ее охватывала лавина ощущений. Казалось, все тело ее там превратилось в один дрожащий комок нервов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76