Джейк сидел посреди всего этого организованного хаоса, просматривая последние данные. Он с трудом верил собственным глазам и с раздражением заставил себя вглядеться в бегущую колонку цифр.
Неожиданно резко распахнулась дверь, и на пороге показалась Джилли.
— Я же сказал Хилари, чтобы меня не беспокоили, — резко заметил он.
— А я сказала ей, что ко мне это не относится, — возразила Джилли и, закрыв дверь, прошагала к столу. Хотя она все еще была в черном, он саркастически отметил, что платье плотно облегало ее, а пуговицы были расстегнуты как раз настолько, чтобы привлечь внимание к груди, из чего следовало, что о вдовстве своем она думает в последнюю очередь. Джилли вызывающе посмотрела на него. Он отвернулся.
— Только не говори мне, что волнуешься из-за Стефани, — съязвила она.
— Джилли, на чьей ты стороне?
— Возлюбленная победителя, как всегда.
— Или на своей собственной? Как всегда? С ее лица сползла улыбка.
— Неужели нельзя найти другое время для ссоры?
— А мы разве ссоримся? — Он вдруг почувствовал усталость.
— Ну уж, во всяком случае, не занимаемся любовью!
— А ты думаешь, что секс — это все, верно?
Она ухмыльнулась:
— С тобой, во всяком случае, это всегда так было, сукин ты сын.
— Было. Это верно.
— Что ты хочешь сказать? — И он заметил, что в глазах у нее мелькнул испуг.
— С меня хватит, Джилли. И на сей раз навсегда. Я не хочу видеть тебя, ничего знать о тебе, спать с тобой — ничего и никогда.
— Что это вдруг? — резко спросила она, и глаза ее опасно загорелись. — Кто-нибудь другой появился на горизонте? — Он не ответил. — Стефани! — наугад закричала она и посмотрела ему прямо в глаза, ища подтверждения. — Ты ведь уже влюблен в нее, так?
Он не пытался отрицать.
— А что тебя, собственно, беспокоит, Джилли? — поинтересовался он. — То, что Стефани мне небезразлична? Или то, что кто-нибудь может по-настоящему влюбиться, а не просто трахаться, как ты?
— Стало быть, она благородная леди, а я сучка подзаборная, так, что ли? — Она буквально шипела, разбрызгивая слюну, и лицо ее превратилось в маску ненависти. — Так, ты попался! Стефани! Ведь она даже не в твоей лиге играет — трахаться совсем не умеет. Грег говорил мне.
Джейк потер глаза тыльной стороной ладони.
— Я начинаю думать, что Грег Марсден был просто дурак. А иначе он и не связался бы с тобой.
— Вот-вот, дурак! — как завороженная повторила она. — Одно лишь удовольствие, и никакого воображения, только хер, и никакого сердца — в точности как у тебя!
— И почему это Филипу понадобилось так много времени, чтобы покончить с собой? — пробормотал Джейк, как бы сам с собой разговаривая. Он встал.
— Уходи, Джилли. Все кончено. Ты… от тебя тошнит. — Она тоже встала, тяжело дыша, словно пробежала длинную дистанцию. — Если придется выбросить тебя отсюда, я это сделаю. Даже с удовольствием. Но все-таки я бы предпочел, чтобы ты просто ушла.
— А пошел ты … — завизжала она и вылетела из комнаты. Джейк пошел за ней закрыть дверь. Хилари выпрямившись сидела за столом, едва дыша от страха и изумления.
— Прошу вас, Хилари, запомните, — мрачно сказал Джейк, — когда я прошу меня не беспокоить, значит, не беспокоить, и особенно это относится к миссис Стюарт.
К концу рабочего дня в центре не найдешь свободного автомата. Ругаясь на чем свет стоит и пробираясь через толпу людей, торопившихся с работы в час пик, Олив в конце концов нашла телефонную будку. Она нетерпеливо дождалась, пока телефон освободится, и тут же набрала номер, по которому давно должна была позвонить. На другом конце провода сгорбившаяся фигура распрямилась и потянулась к трубке.
— Олив! Ты где?
— Недалеко от биржи. Там бог знает что творится.
— Как насчет «Харпер майнинг»?
— Судя по последним цифрам, спрос продолжает расти. Цены тоже подпрыгнули.
— До?
— Почти восьми долларов. Но Стефани все еще скупает.
— Все или ничего?
— Да, но она приближается к цели. — Олив помолчала. — Мне очень жаль, Джилли.
— Побереги свои нервы. Тут кое-что новое появилось. — Голос в трубке задрожал от злости. — Мне нужно, чтобы ты кое за кем присмотрела. Раскопай все, что сможешь. Ты знаешь, что делать.
— Конечно. А кто это?
— Тот, кто только что из друга превратился во врага.
Глава тридцать восьмая
«Выезжаете на шоссе, едете, никуда не сворачивая, четыреста миль, поворачиваете налево, к Беркли, еще триста пятьдесят до Маунт-Иза, затем мимо кладбища, пересекаете ручей, поворачиваете у памятника Стюарту в сторону Бэрри-Кейвз, через Рэнкен-ривер, и потом, потом, потом…» Том вдруг очнулся и сразу же почувствовал облегчение; он заснул не за рулем, как с испугу ему показалось, это в его усталом мозгу всего лишь повторяются указания, которые ему давали на протяжении бесконечного путешествия. Он был в безопасности, хотя и совершенно изнемог, и нашел укромное местечко передохнуть в сени камедных деревьев.
— Молодой человек!
Повернув голову налево, Том сообразил, что разбудило его. Какая-то монахиня, легонько постукивая по стеклу, заглядывала внутрь со стороны пассажирского места. С трудом открыв дверь, он вылез из машины.
— Я приехал сюда за полночь, — запинаясь, произнес он. — Мне надо встретиться с кем-нибудь… Это по поводу ребенка.
Когда его привели к матери-настоятельнице монастыря Девы Марии, он уже мог более внятно рассказать о себе. Он спокойно объяснил цель своего путешествия, описав безумную двухтысячемильную поездку через мертвую красную пустыню континента к старому поместью Харперов на Северных Территориях. Там старая домоправительница рассказала ему, что нежелательного младенца увезли в Квинсленд, и он проехал еще шестьсот миль на восток, в сиротский приют на полпути между Маунт-Иза и Клонкарри, расположенный в отдаленном поместье на Кармелла-ривер. И так все дальше, дальше, дальше — сколько же всего дней?
— Должно быть, неделя, — растерянно сказал он, — в зависимости от того, какой сегодня день. Тут он внезапно сообразил, что совершенно оброс за эти семь дней, и смущенно провел рукой по подбородку. Он почти не ел, удовлетворяясь консервами, которые покупал на заправочных станциях, засыпал прямо за рулем, только когда уж совершенно изнемогал, до боли в глазах вглядываясь в дорогу. Ему стало не по себе. В этой светлой просторной комнате, освященной присутствием служительниц Божьих, он казался лишь мужской мышечной массой, сторонней и ненужной. Том со страхом подумал, что от него может дурно пахнуть.
— …Ну вот, я и подумал, что вы, может, посмотрите старые церковные записи, — завершил он без особой надежды свой рассказ.
Мать-настоятельница улыбнулась и наклонилась над своим столом.
— Существуют определенные правила, которым мы неуклонно следуем, охраняя частную жизнь как несчастных матерей, так и тех, кто забирает этих младенцев как своих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110