Галерея клана Мерриков, украшенная стягами с парящим соколом и крестом, располагалась между галереями клана Макферсонов и клана Дуггалов. К несчастью Дженни, в тот же миг, как кланы увидели, что она скачет в их сторону, раздался оглушительный радостный рев, становившийся с ее приближением все громче и громче. Дженни невидящим взором смотрела вперед и заставляла себя думать только об Уильяме.
Она заняла место в переднем ряду, между тетушкой Элинор и Бренной, и как только уселась, родичи, включая отца Бекки, принялись похлопывать ее по плечу и выкрикивать горделивые приветствия. Люди с соседних галерей, которых она знала — и многие вовсе ей не знакомые, — выстраивались перед ней, желая либо возобновить знакомство, либо быть ей представленными. Раз она пожелала быть принятой только своим народом, более тысячи шотландцев нынче чествовали и обожали ее, как настоящую народную героиню.
И все, что ей понадобилось для этого, — публично унизить и предать своего мужа.
Когда это дошло до Дженни, сердце у нее екнуло, а руки вспотели. Пробыв тут менее десяти минут, она уже думала, что не вынесет этого и вот-вот упадет в обморок.
Она была в этом уверена еще до того, как столпившиеся перед ней люди наконец схлынули и Дженни оказалась выставленной на обозрение всех, кто сидел на противоположном конце поля. Куда бы она ни взглянула, англичане отовсюду смотрели на нее, указывали на нее пальцами, приглашали других посмотреть.
— Ты только заметь, — с наслаждением проговорила тетушка Элинор, кивая на разъяренных, пышущих гневом англичан. — какие прекрасные на всех нас головные уборы! Точно, как я и думала, — все отошли от современной моды подальше и нарядились в вещи, которые были популярны во времена нашей юности.
Дженни заставила себя поднять голову и тупо скользнула взглядом по морю разноцветных навесов, полощущих флагов, летящих вуалей на противоположном конце арены.
Там были высокие конусообразные шапочки со свисающими до земли вуалями; шапочки, торчащие в обе стороны, словно огромные крылья; шапочки в форме сердечка с вуалями; шапочки в виде рога изобилия с накидками; и даже шапочки, похожие на два квадратных развернутых куска вуали, наброшенных на высокие рогульки, воткнутые в волосы леди. Дженни смотрела и ничего не видела, смутно слыша голос тетушки Элинор:
— ..а когда оглядываешься, дорогая, поднимай голову выше. Раз уж ты сделала выбор — хотя, по-моему, ошибочный, — так теперь держись.
— О чем вы говорите, тетушка Элинор?
— Я говорю то, что сказала б и раньше, если бы ты меня спросила, — место твое рядом с мужем. Но мое место — возле тебя. Вот я и здесь. И дорогая Бренна здесь, возле тебя… как я сильно подозреваю, строит безумные планы, как бы улизнуть и остаться рядом с братом твоего мужа.
Бренна уставилась на тетушку Элинор, но Дженни была слишком подавлена сознанием собственной вины и ощущением неуверенности, чтобы беспокоиться еще из-за Бренны.
— Вы не понимаете, что произошло, тетушка Элинор. Я любила Уильяма.
— И он тебя тоже любил, — с чувством проговорила Бренна, и Дженни стало немножко получше, покуда Бренна не добавила:
— В отличие от батюшки его любовь к тебе была сильней ненависти к врагу.
Дженни закрыла глаза.
— Пожалуйста, — шепнула она им обеим, — не мучьте меня. Я… я знаю, что правильно…
Однако ей не пришлось продолжать — внезапно прозвучали горны, на поле выехали трубачи, за ними герольды, дожидаясь наступления некоторого подобия тишины, чтобы приступить к оглашению правил.
Герольд прокричал, что турниру будут предшествовать три поединка, каковые состоятся между шестью рыцарями, признанными искуснейшими в стране. Дженни затаила дыхание, потом медленно выдохнула: первыми двумя сражающимися были объявлены французский рыцарь и шотландец, второй поединок пройдет между Рейсом и французом по имени Дюмон, третий — меж Рейсом и Йеном Макферсоном, сыном бывшего нареченного Дженни.
Толпа взбесилась, ликуя — вместо того чтобы целый день, а то и два дожидаться Волка, они дважды увидят его в первый же час.
Правила сперва выглядели совершенно обычными: рыцарь, первым набравший три очка, выигрывает поединок; одно очко дается рыцарю каждый раз, когда он поразит соперника с достаточной силой, чтобы сломать его копье. По подсчетам Дженни, рыцарю для получения трех очков понадобится как минимум пять схваток, учитывая, что он должен держать копье на подобающем уровне, нацелиться в мишень, сидящую на галопирующем коне, и ударить противника с такой точностью, чтоб угодить в копье, тем более что оружие атакующего будет скользить по нарочно отполированным с этой целью, гладким доспехам. Три очка и победа в поединке присуждаются рыцарю сразу, ежели он по-настоящему выбьет противника из седла.
Следующие два объявления заставили толпу одобрительно завопить, а Дженни — съежиться: поединки будут вестись не во французском, а в германском стиле, что означало использование вместо специально выструганных из тополя копий тяжелых профессиональных, причем без защитных колпачков на смертоносных остриях.
Из-за восторженного рева зрителей произошла долгая заминка, прежде чем герольд смог закончить, объявив, что за турниром пройдут еще три поединка, а остальные состоятся в следующие два дня. Однако, добавил он, учитывая представительность присутствующих рыцарей, в поединках, которые последуют за турниром, будут участвовать достойнейшие, ежели сие достоинство поддается определению.
И снова толпа возликовала. Зрителям не придется глазеть на никому не известных рыцарей, сражающихся с еще менее известными, им будет сразу доставлено величайшее удовольствие.
За пределами поля коннетабли завершили проверку седел и упряжи, удостоверившись, что ни один из рыцарей не задумал пристегнуться кожаными ремнями, а полагается лишь на свое искусство верховой езды и могучую силу, чтобы удержаться в седле.
Главный коннетабль дал сигнал, герольды ускакали с поля, ударили литавры, загремели фанфары и трубы, открывая церемониальный парад с участием всех рыцарей.
Даже Дженни не могла оставаться равнодушной к последовавшему засим головокружительному спектаклю. По шестеро с каждой стороны, навстречу друг другу, рыцари выезжали на турнирное поле в полном снаряжении, верхом на гарцующих боевых конях, украшенных сияющей серебряной сбруей и колокольчиками, с разноцветными плюмажами на головах, в попонах из блестящего шелка и бархата, на которых красовались рыцарские гербы. Начищенные доспехи сверкали на солнце так ярко, что Дженни сощурилась, глядя на проплывающие перед ее глазами парадные плащи, накинутые поверх лат, и щиты с изображениями гербов, где были представлены все мыслимые животные — от благородных, вроде львов, тигров, соколов, ястребов и медведей, до сказочных драконов и единорогов;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109