Где батюшка и наши люди? — спрашивала она.
— Батюшка в Меррике, а нас здесь лишь шестеро.
— Шестеро! — воскликнула Дженни, поскользнулась, зацепившись башмаком за виноградную лозу, и, обретя равновесие, побежала за ним.
Он кивнул:
— Я решил, легче будет освободить тебя хитростью, чем силой.
Ройс вошел в зал, а Греверли уже возвышался в центре, неспешно обследуя глазами внутреннее убранство замка Хардин, морща острый нос на длинной узкой физиономии от возмущения и плохо скрытой зависти. Будучи личным советником короля и влиятельнейшим членом могущественного суда Звездной палаты, Греверли пользовался огромным влиянием, но само это положение лишало его надежд на титулы и поместья, которых он столь явно жаждал.
С той самой поры, как Генрих заполучил трон, он начал принимать меры, чтобы избежать судьбы своих предшественников — гибели от рук могущественных дворян, присягавших на верность королю, а потом, в случае недовольства, восстававших и свергавших того самого венценосца.
В целях предупреждения подобных казусов он учредил суд Звездной палаты, посадив туда советников и министров, не принадлежащих к сословию пэров, людей вроде Греверли, которые и заседали с тех пор в суде, тяжко карая дворян за любой проступок, в результате чего одновременно достигались две цели: пополнялся кошелек Генриха, и вышеупомянутые дворяне лишались потребных для мятежей средств.
Из всех личных советников короля Греверли был также самым мстительным; пользуясь полным доверием Генриха, он успешно разорил или полностью уничтожил едва ли не каждого могущественного дворянина в Британии… за исключением графа Клеймора, который, к нескрываемой его злобе, по-прежнему процветал, богатея с каждым следующим выигранным для короля сражением.
Ненависть Греверли к Ройсу Уэстморленду всем при дворе была известна и могла сравниться лишь с презрением Ройса к Греверли.
Лицо Ройса, пока он преодолевал расстояние в сотню футов, отделяющее его от врага, было лишено всякого выражения, но он отмечал мельчайшие признаки, свидетельствующие о явно готовящейся разразиться по любому поводу чрезвычайно неприятной стычке. Одним из таких признаков служила довольная ухмылка на физиономии Греверли, другим — маячившие за его спиной тридцать пять вооруженных людей Генриха, застывших в боевой позиции, сосредоточенных и угрюмых. Люди Ройса во главе с Годфри и Юстасом выстроились в два ряда в конце зала рядом с помостом, встревоженные, напряженные, насторожившиеся, словно тоже чуяли что-то очень серьезное в неожиданном и беспрецедентном визите Греверли. Когда Ройс проходил мимо последней пары своих боевых товарищей, они зашагали за ним, составив официальный почетный караул.
— Ну, Греверли, — сказал Ройс, останавливаясь прямо перед противником, — что заставило вас покинуть уютное убежище за троном Генриха?
Злоба вспыхнула в глазах Греверли, но он оставался таким же бесстрастным, каким предстал перед ним Ройс, а произносимые им слова наносили такие же глубокие уколы, как речи Ройса.
— К счастью для цивилизации, Клеймор, большинство из нас не испытывает равного вашему наслаждения при виде крови и трупов.
— Ну вот мы и обменялись любезностями, — заключил Ройс. — Чего вы хотите?
— Ваших заложниц.
В гулкой тишине Ройс выслушивал дальнейшую уничижительную тираду Греверли, но оцепеневшим рассудком воспринимал фразы, доносящиеся откуда-то издалека.
— Король воспользовался моим советом, — говорил Греверли, — и попытался договориться о мире с королем Иаковом. Посреди сих деликатных переговоров вы похищаете дочерей одного из могущественнейших в Шотландии лордов и своими действиями ставите под угрозу возможность какого-либо перемирия вообще. — Голос его обрел гулкие властные нотки. — Предполагая, что вы пока не зарезали пленниц по своему варварскому обычаю, государь наш король приказывает вам немедля освободить, передав под мою ответственность, леди Дженнифер Меррик и ее сестру, после чего они будут возвращены своему семейству.
— Нет. — Одно-единственное ледяное слово, заключающее в себе изменнический отказ повиноваться королевскому эдикту, бессознательно вырвалось у Ройса и сотрясло зал с взрывной силой гигантского каменного ядра, пущенного невидимой катапультой. Люди короля машинально стиснули рукоятки мечей еще крепче и угрожающе уставились на Ройса, а его собственные застыли в ошеломлении и тревоге, тоже не сводя с него глаз. Только Арик не выразил никаких эмоций, вперив тяжелый взгляд в Греверли.
Даже сам Греверли был чересчур потрясен, чтобы скрыть это. Прищурившись, он с крайним недоверием вопросил:
— Вы сомневаетесь в достоверности приказа или на самом деле отказываетесь подчиняться указаниям короля?
— Я отказываюсь, — хладнокровно выкрутился Ройс, — признать ваше обвинение в приверженности к варварскому обычаю резни.
— Я и не подозревал, что вы так щепетильны в этом вопросе, Клеймор, — соврал Греверли. Выгадывая время, Ройс заметил:
— Пленники, как вам в первую очередь следовало бы знать, предстают перед министрами Генриха, и там решается их судьба.
— Хватит изворачиваться, — отрезал Греверли. — Повинуетесь вы королевскому приказанию или нет?
На протяжении кратких мгновений, отпущенных ему коварной судьбой и непредсказуемым монархом, Ройс быстро перебрал мириады доводов, доказывающих безумие женитьбы на Дженнифер Меррик, и несколько веских причин, по которым он собирается это сделать.
После многолетних побед на полях сражений по всему континенту он явно стремится принять погибель в собственной постели, укладывая туда очаровательную семнадцатилетнюю девчонку, в которой отваги и хитрости больше, чем в десятке известных ему женщин. Как он ни пытался, не смог заставить себя отправить ее домой.
Она боролась с ним как тигрица, но покорилась как ангел. Она пробовала заколоть его, но касалась губами его шрамов; она искромсала одеяла и наглухо позашивала рубахи, но целовала его несколько минут назад с такой сладкой, отчаянной страстью, что все его естество являло собой одно огромное желание; улыбка ее освещала самые потаенные уголки его сердца, заразительный смех заставлял усмехаться. И еще, она была честной, а это он ставил превыше всего.
Все эти соображения постоянно присутствовали в глубине его сознания, но он отказывался сосредоточиться на них и даже мысленно произнести слово «любовь». Сделать это значило бы признать, что он связан с ней большим, чем просто физическим влечением, а он бежал такого признания. С той же молниеносной логикой, с какой действовал в бою, Ройс пришел вместо этого к заключению, что, учитывая отношение к ней отца и клана Мерриков, Дженни, вернувшись, увидит, что они считают ее предательницей, а не жертвой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
— Батюшка в Меррике, а нас здесь лишь шестеро.
— Шестеро! — воскликнула Дженни, поскользнулась, зацепившись башмаком за виноградную лозу, и, обретя равновесие, побежала за ним.
Он кивнул:
— Я решил, легче будет освободить тебя хитростью, чем силой.
Ройс вошел в зал, а Греверли уже возвышался в центре, неспешно обследуя глазами внутреннее убранство замка Хардин, морща острый нос на длинной узкой физиономии от возмущения и плохо скрытой зависти. Будучи личным советником короля и влиятельнейшим членом могущественного суда Звездной палаты, Греверли пользовался огромным влиянием, но само это положение лишало его надежд на титулы и поместья, которых он столь явно жаждал.
С той самой поры, как Генрих заполучил трон, он начал принимать меры, чтобы избежать судьбы своих предшественников — гибели от рук могущественных дворян, присягавших на верность королю, а потом, в случае недовольства, восстававших и свергавших того самого венценосца.
В целях предупреждения подобных казусов он учредил суд Звездной палаты, посадив туда советников и министров, не принадлежащих к сословию пэров, людей вроде Греверли, которые и заседали с тех пор в суде, тяжко карая дворян за любой проступок, в результате чего одновременно достигались две цели: пополнялся кошелек Генриха, и вышеупомянутые дворяне лишались потребных для мятежей средств.
Из всех личных советников короля Греверли был также самым мстительным; пользуясь полным доверием Генриха, он успешно разорил или полностью уничтожил едва ли не каждого могущественного дворянина в Британии… за исключением графа Клеймора, который, к нескрываемой его злобе, по-прежнему процветал, богатея с каждым следующим выигранным для короля сражением.
Ненависть Греверли к Ройсу Уэстморленду всем при дворе была известна и могла сравниться лишь с презрением Ройса к Греверли.
Лицо Ройса, пока он преодолевал расстояние в сотню футов, отделяющее его от врага, было лишено всякого выражения, но он отмечал мельчайшие признаки, свидетельствующие о явно готовящейся разразиться по любому поводу чрезвычайно неприятной стычке. Одним из таких признаков служила довольная ухмылка на физиономии Греверли, другим — маячившие за его спиной тридцать пять вооруженных людей Генриха, застывших в боевой позиции, сосредоточенных и угрюмых. Люди Ройса во главе с Годфри и Юстасом выстроились в два ряда в конце зала рядом с помостом, встревоженные, напряженные, насторожившиеся, словно тоже чуяли что-то очень серьезное в неожиданном и беспрецедентном визите Греверли. Когда Ройс проходил мимо последней пары своих боевых товарищей, они зашагали за ним, составив официальный почетный караул.
— Ну, Греверли, — сказал Ройс, останавливаясь прямо перед противником, — что заставило вас покинуть уютное убежище за троном Генриха?
Злоба вспыхнула в глазах Греверли, но он оставался таким же бесстрастным, каким предстал перед ним Ройс, а произносимые им слова наносили такие же глубокие уколы, как речи Ройса.
— К счастью для цивилизации, Клеймор, большинство из нас не испытывает равного вашему наслаждения при виде крови и трупов.
— Ну вот мы и обменялись любезностями, — заключил Ройс. — Чего вы хотите?
— Ваших заложниц.
В гулкой тишине Ройс выслушивал дальнейшую уничижительную тираду Греверли, но оцепеневшим рассудком воспринимал фразы, доносящиеся откуда-то издалека.
— Король воспользовался моим советом, — говорил Греверли, — и попытался договориться о мире с королем Иаковом. Посреди сих деликатных переговоров вы похищаете дочерей одного из могущественнейших в Шотландии лордов и своими действиями ставите под угрозу возможность какого-либо перемирия вообще. — Голос его обрел гулкие властные нотки. — Предполагая, что вы пока не зарезали пленниц по своему варварскому обычаю, государь наш король приказывает вам немедля освободить, передав под мою ответственность, леди Дженнифер Меррик и ее сестру, после чего они будут возвращены своему семейству.
— Нет. — Одно-единственное ледяное слово, заключающее в себе изменнический отказ повиноваться королевскому эдикту, бессознательно вырвалось у Ройса и сотрясло зал с взрывной силой гигантского каменного ядра, пущенного невидимой катапультой. Люди короля машинально стиснули рукоятки мечей еще крепче и угрожающе уставились на Ройса, а его собственные застыли в ошеломлении и тревоге, тоже не сводя с него глаз. Только Арик не выразил никаких эмоций, вперив тяжелый взгляд в Греверли.
Даже сам Греверли был чересчур потрясен, чтобы скрыть это. Прищурившись, он с крайним недоверием вопросил:
— Вы сомневаетесь в достоверности приказа или на самом деле отказываетесь подчиняться указаниям короля?
— Я отказываюсь, — хладнокровно выкрутился Ройс, — признать ваше обвинение в приверженности к варварскому обычаю резни.
— Я и не подозревал, что вы так щепетильны в этом вопросе, Клеймор, — соврал Греверли. Выгадывая время, Ройс заметил:
— Пленники, как вам в первую очередь следовало бы знать, предстают перед министрами Генриха, и там решается их судьба.
— Хватит изворачиваться, — отрезал Греверли. — Повинуетесь вы королевскому приказанию или нет?
На протяжении кратких мгновений, отпущенных ему коварной судьбой и непредсказуемым монархом, Ройс быстро перебрал мириады доводов, доказывающих безумие женитьбы на Дженнифер Меррик, и несколько веских причин, по которым он собирается это сделать.
После многолетних побед на полях сражений по всему континенту он явно стремится принять погибель в собственной постели, укладывая туда очаровательную семнадцатилетнюю девчонку, в которой отваги и хитрости больше, чем в десятке известных ему женщин. Как он ни пытался, не смог заставить себя отправить ее домой.
Она боролась с ним как тигрица, но покорилась как ангел. Она пробовала заколоть его, но касалась губами его шрамов; она искромсала одеяла и наглухо позашивала рубахи, но целовала его несколько минут назад с такой сладкой, отчаянной страстью, что все его естество являло собой одно огромное желание; улыбка ее освещала самые потаенные уголки его сердца, заразительный смех заставлял усмехаться. И еще, она была честной, а это он ставил превыше всего.
Все эти соображения постоянно присутствовали в глубине его сознания, но он отказывался сосредоточиться на них и даже мысленно произнести слово «любовь». Сделать это значило бы признать, что он связан с ней большим, чем просто физическим влечением, а он бежал такого признания. С той же молниеносной логикой, с какой действовал в бою, Ройс пришел вместо этого к заключению, что, учитывая отношение к ней отца и клана Мерриков, Дженни, вернувшись, увидит, что они считают ее предательницей, а не жертвой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109