к тому времени кто-нибудь обязательно принесет ей известие, скольких ее родичей он искалечил или убил. Она смахнула слезы, и ей даже в голову не приходило, что что-нибудь может случиться с Рейсом. Он был непобедим. Она убедилась в этом во время его поединков до начала турнира. И… прости. Господи… гордилась. Даже когда он бился с Макферсоном, страшно гордилась…
Двойственность ее положения раздирала ей сердце и душу, и она стояла на месте, не видя поля, но слыша, что там происходит. Судя по долгому, жуткому, насмешливому реву толпы, который становился явственней в конце каждого поединка, зрителям не доводилось хорошенько полюбоваться проигрывающим в очередной схватке. Шотландцы явно не заслуживали даже редких вежливых аплодисментов…
Дженни вздрогнула — дверь спальни неожиданно распахнулась и ударилась о стену.
— Возьмите плащ, — угрожающе рявкнул Стефан Уэстморленд, — вы вернетесь на ристалище со мной, или я вас поволоку!
— Я не вернусь, — возразила Дженни, вновь оборачиваясь к окну. — Я не имею желания веселиться, покуда мой муж режет моих родичей на куски, или…
Стефан схватил ее за плечи, повернул к себе лицом, и слова его засвистели словно яростные удары хлыста.
— Я вам расскажу, что происходит! Там, на поле, погибает, мой брат! Он поклялся, что не поднимет руки на ваших родичей, и как только они догадались об этом во время турнира, члены вашего благородного семейства принялись его убивать! — говорил он сквозь зубы, тряся ее. — На турнире они изрезали его на куски! А теперь он сражается в поединках… Вы слышите, как веселится толпа? Это смеются над ним. Он так страшно изранен. что, по-моему, даже не понял, когда его сбили с коня. Он думал, что сможет перехитрить их на поединках, но не смог, а его вызвали еще четырнадцать шотландцев…
Дженни смотрела на него, не сводя глаз, сердце начало бешено биться, но ноги точно приросли к полу, словно она пыталась бежать в ночном кошмаре.
— Дженнифер! — хрипло вымолвил Стефан. — Ройс позволяет им убивать себя. — Пальцы его больно впивались ей в плечи, но голос прерывался от муки. — Там, на арене, он погибает за вас. Он убил вашего брата и теперь расплачивается… — Стефан смолк, когда Дженни вырвалась из его хватки и побежала…
Гаррик Кармайкл плюнул на землю рядом с Ройсом, победителем удаляясь с поля, но Ройс был глух к таким мелочным оскорблениям. Он, пошатываясь, стоял на коленях, смутно осознавая, что гул толпы постепенно и неизвестно по какой причине усиливается до непристойной громкости. Покачнувшись, он дотянулся и сбросил шлем, попытался переложить его в левую руку, но рука беспомощно висела вдоль туловища, и шлем упал на землю. К нему бежал Гэвин… нет, не Гэвин… кто-то в синем плаще, и он прищурился, пытаясь разглядеть и гадая, не очередной ли это противник.
Сквозь застилающую глаза и туманящую сознание пелену крови, пота и боли Ройсу на миг показалось, будто он видит фигуру женщины… бегущей к нему, с развевающимися непокрытыми волосами, которые отсвечивают на солнце красноватым и золотым. Дженнифер! Не веря, он щурился, всматривался, а оглушительный вопль толпы все нарастал и нарастал.
Ройс простонал безмолвно, пробуя встать на ноги, опираясь уцелевшею правой рукой. Дженнифер возвращалась… возвращалась теперь, чтобы присутствовать при его поражении. Или смерти. Только он все равно не желал, чтобы она видела, как он умирает, лежа ничком на земле, и, собрав последние крохи сил, Ройс умудрился подняться. Взмахнул рукой, протер тыльной стороной ладони глаза и понял, что ему не почудилось. Дженнифер направлялась к нему, а вокруг воцарилась жуткая тишина.
Дженни подавила крик, когда, подбежав ближе, заметила его безвольно висящую руку. Она остановилась перед ним и, повинуясь раздавшемуся из-за боковой линии неистовому реву отца, дернула головой, обратив взгляд на копье, лежащее под ногами Ройса.
— Возьми его! — гремел отец. — Возьми копье, Дженнифер!
И тут Ройс догадался, зачем она пришла. Она пришла завершить то, что начали ее родичи; она пришла отомстить на своего брата Уильяма. Не шелохнувшись, он глядел на нее, видя, как по прекрасному лицу катятся слезы и как она медленно наклоняется. Но не берет копье, не выхватывает свой кинжал, а накрывает ладонями его руку и прижимается к ней губами. Одурманенный болью, охваченный смятением, Ройс наконец осознал, что она опускается перед ним на колени, и из груди его вырвался стон.
— Милая… — потерянно вымолвил он, сжимая пальцы, пытаясь поднять ее, — не надо…
На глазах у семи тысяч зрителей Дженнифер Меррик Уэстморленд, графиня Рокбурн встала на колени перед своим мужем, совершая публичный акт униженного покаяния, содрогаясь в неистовых рыданиях. Простояв так достаточно долго, Дженнифер поднялась, сделала шаг назад, подняла к Ройсу залитое слезами лицо и расправила плечи.
Гордость вспыхнула в израненном Ройсе, ибо стояла она так величественно и победно, словно король только что возвел ее в рыцарское достоинство.
Гэвин, которого удерживал на месте Стефан, вцепившись в плечо, подскочил сразу же, как только тот его выпустил. Ройс обнял оруженосца одной рукой и, хромая, заковылял с поля.
Уходил он под аккомпанемент почти такого же радостного хора, какой сопровождал его после победы над Макферсоном и Дюмоном.
Медленно, нерешительно и неохотно Ройс открывал глаза в своей палатке на турнирном поле, приготовившись к взрыву боли, которая, как ему хорошо было известно, возвращается вместе с сознанием. Но боли не было.
По доносившемуся снаружи шуму он рассудил, что поединки еще продолжаются, лениво полюбопытствовал, куда делся Гэвин, и тут вдруг сообразил, что его кто-то держит за правую руку. Повернув голову, он глянул в ту сторону и на мгновение подумал, что бредит. Над ним склонялась Дженнифер, окруженная ослепительно ярким нимбом солнечного света, льющегося через откинутый позади нее полог палатки. Она улыбалась ему с такой нежностью в прекрасных глазах, что он содрогнулся. Откуда-то издалека прозвучал мягкий голос:
— Добро пожаловать, мой любимый.
Внезапно он понял, почему видит ее в сияющем ореоле, почему не чувствует боли, почему она говорит и глядит на него с такой невероятной нежностью. И проговорил вслух, бесстрастно и твердо:
— Я умер.
Склонившееся над ним видение покачало головой и тихонько присело рядом. Нагнувшись, ангелоподобная дева откинула с его лба прядь черных волос и улыбнулась, но длинные ее ресницы слиплись от слез.
— Если б ты умер, пришлось бы, пожалуй, мне выйти на поле и поразить своего сводного брата, — поддразнила она, и в ее голосе еще слышалось страдание.
Кончики пальцев, лежавших на лбу, были холодными, и определенно наяву он ощущал прикосновение ее бедра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Двойственность ее положения раздирала ей сердце и душу, и она стояла на месте, не видя поля, но слыша, что там происходит. Судя по долгому, жуткому, насмешливому реву толпы, который становился явственней в конце каждого поединка, зрителям не доводилось хорошенько полюбоваться проигрывающим в очередной схватке. Шотландцы явно не заслуживали даже редких вежливых аплодисментов…
Дженни вздрогнула — дверь спальни неожиданно распахнулась и ударилась о стену.
— Возьмите плащ, — угрожающе рявкнул Стефан Уэстморленд, — вы вернетесь на ристалище со мной, или я вас поволоку!
— Я не вернусь, — возразила Дженни, вновь оборачиваясь к окну. — Я не имею желания веселиться, покуда мой муж режет моих родичей на куски, или…
Стефан схватил ее за плечи, повернул к себе лицом, и слова его засвистели словно яростные удары хлыста.
— Я вам расскажу, что происходит! Там, на поле, погибает, мой брат! Он поклялся, что не поднимет руки на ваших родичей, и как только они догадались об этом во время турнира, члены вашего благородного семейства принялись его убивать! — говорил он сквозь зубы, тряся ее. — На турнире они изрезали его на куски! А теперь он сражается в поединках… Вы слышите, как веселится толпа? Это смеются над ним. Он так страшно изранен. что, по-моему, даже не понял, когда его сбили с коня. Он думал, что сможет перехитрить их на поединках, но не смог, а его вызвали еще четырнадцать шотландцев…
Дженни смотрела на него, не сводя глаз, сердце начало бешено биться, но ноги точно приросли к полу, словно она пыталась бежать в ночном кошмаре.
— Дженнифер! — хрипло вымолвил Стефан. — Ройс позволяет им убивать себя. — Пальцы его больно впивались ей в плечи, но голос прерывался от муки. — Там, на арене, он погибает за вас. Он убил вашего брата и теперь расплачивается… — Стефан смолк, когда Дженни вырвалась из его хватки и побежала…
Гаррик Кармайкл плюнул на землю рядом с Ройсом, победителем удаляясь с поля, но Ройс был глух к таким мелочным оскорблениям. Он, пошатываясь, стоял на коленях, смутно осознавая, что гул толпы постепенно и неизвестно по какой причине усиливается до непристойной громкости. Покачнувшись, он дотянулся и сбросил шлем, попытался переложить его в левую руку, но рука беспомощно висела вдоль туловища, и шлем упал на землю. К нему бежал Гэвин… нет, не Гэвин… кто-то в синем плаще, и он прищурился, пытаясь разглядеть и гадая, не очередной ли это противник.
Сквозь застилающую глаза и туманящую сознание пелену крови, пота и боли Ройсу на миг показалось, будто он видит фигуру женщины… бегущей к нему, с развевающимися непокрытыми волосами, которые отсвечивают на солнце красноватым и золотым. Дженнифер! Не веря, он щурился, всматривался, а оглушительный вопль толпы все нарастал и нарастал.
Ройс простонал безмолвно, пробуя встать на ноги, опираясь уцелевшею правой рукой. Дженнифер возвращалась… возвращалась теперь, чтобы присутствовать при его поражении. Или смерти. Только он все равно не желал, чтобы она видела, как он умирает, лежа ничком на земле, и, собрав последние крохи сил, Ройс умудрился подняться. Взмахнул рукой, протер тыльной стороной ладони глаза и понял, что ему не почудилось. Дженнифер направлялась к нему, а вокруг воцарилась жуткая тишина.
Дженни подавила крик, когда, подбежав ближе, заметила его безвольно висящую руку. Она остановилась перед ним и, повинуясь раздавшемуся из-за боковой линии неистовому реву отца, дернула головой, обратив взгляд на копье, лежащее под ногами Ройса.
— Возьми его! — гремел отец. — Возьми копье, Дженнифер!
И тут Ройс догадался, зачем она пришла. Она пришла завершить то, что начали ее родичи; она пришла отомстить на своего брата Уильяма. Не шелохнувшись, он глядел на нее, видя, как по прекрасному лицу катятся слезы и как она медленно наклоняется. Но не берет копье, не выхватывает свой кинжал, а накрывает ладонями его руку и прижимается к ней губами. Одурманенный болью, охваченный смятением, Ройс наконец осознал, что она опускается перед ним на колени, и из груди его вырвался стон.
— Милая… — потерянно вымолвил он, сжимая пальцы, пытаясь поднять ее, — не надо…
На глазах у семи тысяч зрителей Дженнифер Меррик Уэстморленд, графиня Рокбурн встала на колени перед своим мужем, совершая публичный акт униженного покаяния, содрогаясь в неистовых рыданиях. Простояв так достаточно долго, Дженнифер поднялась, сделала шаг назад, подняла к Ройсу залитое слезами лицо и расправила плечи.
Гордость вспыхнула в израненном Ройсе, ибо стояла она так величественно и победно, словно король только что возвел ее в рыцарское достоинство.
Гэвин, которого удерживал на месте Стефан, вцепившись в плечо, подскочил сразу же, как только тот его выпустил. Ройс обнял оруженосца одной рукой и, хромая, заковылял с поля.
Уходил он под аккомпанемент почти такого же радостного хора, какой сопровождал его после победы над Макферсоном и Дюмоном.
Медленно, нерешительно и неохотно Ройс открывал глаза в своей палатке на турнирном поле, приготовившись к взрыву боли, которая, как ему хорошо было известно, возвращается вместе с сознанием. Но боли не было.
По доносившемуся снаружи шуму он рассудил, что поединки еще продолжаются, лениво полюбопытствовал, куда делся Гэвин, и тут вдруг сообразил, что его кто-то держит за правую руку. Повернув голову, он глянул в ту сторону и на мгновение подумал, что бредит. Над ним склонялась Дженнифер, окруженная ослепительно ярким нимбом солнечного света, льющегося через откинутый позади нее полог палатки. Она улыбалась ему с такой нежностью в прекрасных глазах, что он содрогнулся. Откуда-то издалека прозвучал мягкий голос:
— Добро пожаловать, мой любимый.
Внезапно он понял, почему видит ее в сияющем ореоле, почему не чувствует боли, почему она говорит и глядит на него с такой невероятной нежностью. И проговорил вслух, бесстрастно и твердо:
— Я умер.
Склонившееся над ним видение покачало головой и тихонько присело рядом. Нагнувшись, ангелоподобная дева откинула с его лба прядь черных волос и улыбнулась, но длинные ее ресницы слиплись от слез.
— Если б ты умер, пришлось бы, пожалуй, мне выйти на поле и поразить своего сводного брата, — поддразнила она, и в ее голосе еще слышалось страдание.
Кончики пальцев, лежавших на лбу, были холодными, и определенно наяву он ощущал прикосновение ее бедра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109