— Помнится, мы вели речь о моих неудачных поисках подходящей супруги на поле битвы, а не о результатах самих этих битв.
Радуясь возможности сменить тему, Дженни охотно вернулась к прежнему разговору, помолчала минутку и полюбопытствовала:
— Вы ведь бывали при дворе Генриха и встречались там с леди?
— Бывал и встречался.
В задумчивом молчании она потягивала вино, созерцая высокого мужчину, который растянулся рядом, чувствуя себя так же свободно и хорошо, как и в палатке на поле боя. Все выдавало в нем воина. Даже сейчас, в минуту отдыха, тело его излучало хищную силу — невероятно широкие плечи, бугрящиеся под темно-синей шерстяной туникой мускулы, четко обрисованные черными шерстяными рейтузами мышцы ног и бедер. Годы, проведенные в латах, с палашом в руках, закалили и подготовили его к битвам, но Дженни не представляла, чтобы такой образ жизни пошел ему на пользу при дворе или подготовил к общению с царедворцами.
— Вы… вам трудно приходится среди придворных? — нерешительно поинтересовалась она.
— Весьма, — отвечал Ройс, увлеченно наблюдая за игрой ее выразительных глаз, Этот ответ поразил ее нежное сердце, ибо Дженни слишком хорошо знала, как унизительно и обидно чувствовать себя чужим среди тех самых людей, признания которых больше всего жаждешь. Нехорошо и несправедливо, чтобы человека, ежедневно рискующего ради Англии жизнью, избегали его собственные соотечественники.
— Я уверена, что это не ваша вина, — сострадательно проговорила она.
— А чья же, по-вашему? — поинтересовался он со слабой улыбкою в уголках лепных губ. — Почему мне так трудно приходится при дворе?
— Мы говорим о ваших отношениях с леди или с джентльменами? — уточнила она, неожиданно пожелав помочь ему отчасти из жалости, отчасти под действием крепкого вина, отчасти отвечая на пристальный взгляд серых глаз. — Если с леди, тогда я могу помочь, — вызвалась она. — Х-хотите совет?
— Пожалуйста, будьте любезны. — Подавляя ухмылку, Ройс успешно изобразил сосредоточенную серьезность. — Поведайте мне, как обращаться с леди;, чтобы в следующий раз, попав ко двору, я пользовался успехом и одна из них согласилась взять меня в мужья.
— О, не могу обещать, что они пожелают за вас выйти, — не подумав, брякнула она.
Ройс захлебнулся вином, и капельки брызнули у него изо рта.
— Если вы намеревались завоевать мое доверие, — проговорил он все еще сдавленным от смеха голосом, — то у вас ничего не вышло, миледи.
— Я не хотела… — жалобно пробормотала Дженни. — Правда, я…
— Возможно, нам следует обменяться советами, — весело продолжал он. — Вы расскажете мне, какого обхождения заслуживает высокородная леди, а я расскажу вам, как опасно обманывать доверие мужчины. Давайте налью вам еще вина, — примиряюще добавил он, дотягиваясь до графина и доливая ее кружку. Потом бросил через плечо взгляд на Гэвина, и оруженосец немедля отложил в сторону начищенный щит и покинул палатку.
— Продолжайте наставления, я весь внимание, — попросил Ройс, пока она отпивала. — Давайте представим, что я при дворе и только что вошел в личные покои королевы. Вокруг меня собралось несколько прекрасных дам, и я решил сделать одну из них своею женой…
Глаза ее ошеломленно расширились.
— Но ведь не собираетесь же вы брать кого попало, правда?
Ройс запрокинул голову и залился смехом; на непривычный звук в палатку ворвались трое стражей. Коротким жестом отослав их прочь, он взглянул на ее дерзко задранный, все еще неодобрительно сморщенный носик и осознал, что чрезвычайно низко упал в ее глазах. Подавив новый приступ веселья, напомнил с притворным раскаянием:
— Я ведь оговорил, что все дамы прекрасны, не так ли? Она чуточку просветлела, улыбнулась, кивнула;
— Правда, оговорили. Я позабыла, что красота для мужчин — самое главное.
— Самое главное на первый взгляд, — уточнил Ройс. — Ну хорошо. Что мне делать теперь, когда я избрал… м-м-м… объект своих матримониальных поползновений?
— А как вы обычно поступаете?
— А как вы думаете?
Нахмурив изящные брови, весело приподняв уголки большого рта, она глядела на него, обдумывая ответ.
— Судя по тому, что я о вас знаю, могу только предположить, что вы перебрасываете леди через колено и шлепаете, покуда не подчинится.
— Вы хотите сказать, — невинно переспросил Ройс, — что так никуда не годится?
Дженни, заметив смешок в его глазах, расхохоталась, а Ройсу показалось, что палатка наполнилась музыкой.
— У леди… то есть у благородных леди, — пояснила она чуть позже, откровенно намекнув взглядом, что в прошлом он скорей всего знался с леди иного сорта, — существуют весьма определенные представления об обхождении с ними мужчин, желающих завоевать их сердца.
— И о каком именно обхождении мечтает благородная леди?
— Ну о рыцарском, разумеется. Больше того, — продолжала она, а в сапфировых ее глазах загорелся огонек вдохновения, — леди хочется думать, что взор ее рыцаря, вошедшего в полный народу зал, прикован к ней одной. Он ничего не должен замечать, кроме ее красы.
— В таком случае ему грозит неминуемая опасность споткнуться о собственный меч, — заметил Ройс, прежде чем сообразил, что Дженни повествует о собственных грезах.
Она бросила на него укоризненный взгляд и подчеркнуто молвила:
— И… ей хочется думать, что у него романтическая натура… которой вы явно не обладаете!
— Обладать романтической натурой вовсе не означает, что я должен бродить по залам точно слепой, — возразил он. — Но продолжайте — чего еще хочется леди?
— Верности и преданности. И слов… особенно слов — Каких же именно слов?
— Слов любви и нежного восхищения, — мечтательно пояснила Дженни. — Леди хочется слышать, что рыцарь любит ее более всех на свете, что она для него прекрасна. Ей хочется, чтобы он говорил, будто глаза ее напоминают ему небо или море, будто губы ее напоминают ему лепестки роз…
Ройс смотрел на нее, сраженный изумлением:
— Вы в самом деле мечтаете, чтобы мужчина произнес подобные слова?
Она побледнела, словно он ударил ее, потом, похоже, решилась вообще прекратить этот разговор.
— Даже дурнушки мечтают, милорд, — с улыбкою проговорила она.
— Дженнифер, — резко сказал он с раскаянием и удивлением, — вы вовсе не дурнушка. Вы… — он изучал ее, обомлев от очарования, только было и нечто большее, привлекавшее его сильнее лица и тела: Дженнифер Меррик обладала пылкою добротой, которая согревала его, бешеным темпераментом, который дразнил его, и обаянием, которое все сильнее манило его, — …вы вовсе не дурнушка.
Она беззлобно фыркнула, покачав головой:
— Не пытайтесь ни при каких обстоятельствах прельстить свою леди откровенной и бойкою лестью, иначе никогда не добьетесь успеха!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109