Как только Адали выскользнул из комнаты, властитель нырнул к Велвет в постель. Рохана принесла им по бокалу вина и тихо присела в уголке вместе с Торамалли, которая начала тихо наигрывать романтичные персидские мелодии на каком-то струнном инструменте.
— Ты отдохнула, моя роза?
— Вполне, — ответила Велвет.
— Хорошо, — сказал Акбар с улыбкой, — сегодня я намерен заняться тобой как следует.
— Повелитель! — В ее тоне слышался упрек. Он улыбнулся:
— Я должен, если мы хотим кого-нибудь положить в эту пустую и грустную комнату напротив. — Взгляд, которым он посмотрел на нее, горел потаенным огнем.
— Я постараюсь удовлетворить ваше желание, повелитель, — с притворным смирением ответила она. «Как же он красив! — подумала она. — Эти тонкие черты лица. И как он отличается от Алекса с его словно вырубленным из камня лицом. Черты повелителя Акбара напоминают какую-то хищную птицу, но, когда он смотрит на меня, они смягчаются и становятся добрыми. Он просто не может не быть Великим правителем».
Акбар, лежа на боку, оперся головой на руку.
— О чем ты думаешь, Кандра? — спросил он у нее.
— Я думаю о том, как различны вы и Алекс, — честно ответила она.
— У него была светлая кожа?
— О да, очень! Мужчины моей страны имеют обычно светлую кожу, но иногда она у них темнеет от пребывания на солнце.
— Тебя беспокоит, что моя кожа темнее, чем твоя? — спросил он.
— О нет, милорд! И вообще, если не считать, что разрез глаз несколько иной, ваши черты мало чем отличаются от наших.
— У нас будут красивые дети, моя роза. — Он протянул руку и погладил одну из ее грудей. Почти немедленно ее маленький сосок превратился в твердую горошину. Он улыбнулся и, наклонившись, сначала коснулся его своим горячим языком, а потом начал ласкать его круговыми движениями, пока он не стал совсем жестким. Его рот сомкнулся, и он начал с силой сосать его, посылая толчки сладкой боли во все клеточки ее тела.
Велвет опрокинулась на спину, дыша часто и прерывисто. Ее пальцы запутались в его мягких черных волосах, потом скользнули вниз и начали гладить его шею. Он застонал от удовольствия ее прикосновении и, насытившись одной ее грудью, перенес внимание на ее близнеца. Покинутая грудь тоже не осталась без внимания, — пока его губы мяли и крутили одну, свободная рука настойчиво массировала другую грудь, впиваясь в нее пальцами. Велвет уже не могла лежать спокойно — столь мучительно хороши были его действия.
— Лежи спокойно! — приказал он. — Если ты слишком быстро отдашься страсти, то не получишь и половины удовольствия.
— Но это так чудесно! — запротестовала она.
— Это только начало, моя роза. Будет еще чудеснее, когда мы пройдем через все. — Он передвинулся, почти целиком лег на нее, взял в руки ее лицо, а его губы нашли ее. Они целовались.
Велвет пришлось силой оторвать его голову от своей, чтобы глотнуть хоть немного воздуха, но он опять подчинил ее своей воле, его губы опять приникли к ее. Она почувствовала, как его язык настойчиво прижимается к ее губам, и раздвинула их. Потом, осмелев, протолкнула и свой язык в его рот, и он всосался в него, смакуя его сладость. Насытившись ее губами, он начал целовать ее веки с длинными ресницами, уголки глаз и рта, за ухом.
— Существует много путей, ведущих к наслаждению, — прошептал он ей. — И мы пройдем с тобой их все, Кандра. Ты еще настолько невинна, что простая мысль о твоей неопытности заставляет кипеть мою кровь.
— Научи меня всему, — прошептала она в ответ. — Я буду знать все, муж мой.
Он улыбнулся про себя наивности ее слов.
— Не все, моя роза. Есть люди, которые получают удовольствие, когда им делают больно, и я надеюсь, что ты не из таких, ведь так?
— Удовольствие в боли? Но это же сумасшествие!
— Я согласен с тобой, но все-таки есть такие люди.
— Этот путь никогда не будет моим!
— Нет, — согласился он. — Но есть другие пути, которыми мы пройдем с тобой, Кандра. Возможно, они не понравятся тебе, и, если это будет так, мы больше не будем к ним возвращаться. Ты доверяешь мне? — Она кивнула, и он продолжил:
— Девственность твоей попки еще не тронута? Велвет была ошеломлена.
— Девственность моей попки? — переспросила она. — Я не понимаю.
— В женщине есть три отверстия, в которых лингам может получить удовольствие. В твоем рту, в твоей йони и в этой розовой дырочке — твоей попке, — объяснил он. — Ты уже познакомилась с восторгом первых двух путей, а теперь я научу третьему.
Пока Велвет осмысливала его слова, Акбар что-то быстро сказал на хинди Рохане, которая тут же вскочила со своего места и, подойдя к одному из сундуков, стоявших вдоль стен, сняла с него свернутый стеганый матрас, покрытый изумрудным бархатом, который она расстелила на полу. Потом вернулась в уголок к Торамалли и что-то запела тоненьким голоском под ее аккомпанемент.
— Пойдем, моя любовь, — сказал Акбар, вставая с кровати. Он подвел ее к лежащему на полу матрасу. — Для этого нам потребуется более твердое основание, чем наша кровать.
Велвет взглянула на двух прислужниц.
— Они обязательно должны присутствовать? — спросила она.
— Заниматься любовью — это такая естественная вещь, — ответил он. — А их музыка будет нас возбуждать. И потом, — ласково поддразнил он ее, — они не будут смотреть. Они рабыни и должны только прислуживать нам, а не смотреть. Они знают: если я замечу, что они подглядывают за нами, я прикажу выжечь им глаза раскаленными углями, чтобы они никогда больше не шпионили за своим хозяином.
Велвет вздрогнула. Он так спокойно это сказал. Все-таки в некоторых отношениях разница между их культурами была потрясающей, и она сомневалась, что когда-нибудь сможет к этому привыкнуть.
— Теперь, моя Кандра, — начал Акбар, — я хочу, чтобы ты встала на колени, слегка раздвинув ноги, и положила голову на сложенные руки.
Пока она следовала его указаниям, Акбар взял с пола маленькую фляжку, которую Рохана оставила рядом с матрасом. Открыв ее, он обмакнул в нее палец, тщательно смазав его маслом. Потом, раздвинув две луны ее попки, медленно и осторожно стал всовывать его туда. Велвет вскрикнула и попыталась вырваться, но он успокоил ее, проговорив:
— Я не сделаю тебе больно, любовь моя. Не бойся. Он почувствовал, как она расслабилась при звуке его голоса, и нежно вдвинул в нее палец до первого сустава.
— Тебе больно? — спросил он.
— Н-нет, но ощущение очень странное, — сказала она низким голосом.
— Только потому, что ты не знакома с этим. — ответил он, и начал медленно двигать его взад-вперед. Когда она привыкла к этим движениям, он вытащил палец и опять тщательно смазал, но теперь не только его, но и соседний. Потерев ими маленькую сморщенную складочку на ее розовой дырочке, он вставил туда сразу два пальца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
— Ты отдохнула, моя роза?
— Вполне, — ответила Велвет.
— Хорошо, — сказал Акбар с улыбкой, — сегодня я намерен заняться тобой как следует.
— Повелитель! — В ее тоне слышался упрек. Он улыбнулся:
— Я должен, если мы хотим кого-нибудь положить в эту пустую и грустную комнату напротив. — Взгляд, которым он посмотрел на нее, горел потаенным огнем.
— Я постараюсь удовлетворить ваше желание, повелитель, — с притворным смирением ответила она. «Как же он красив! — подумала она. — Эти тонкие черты лица. И как он отличается от Алекса с его словно вырубленным из камня лицом. Черты повелителя Акбара напоминают какую-то хищную птицу, но, когда он смотрит на меня, они смягчаются и становятся добрыми. Он просто не может не быть Великим правителем».
Акбар, лежа на боку, оперся головой на руку.
— О чем ты думаешь, Кандра? — спросил он у нее.
— Я думаю о том, как различны вы и Алекс, — честно ответила она.
— У него была светлая кожа?
— О да, очень! Мужчины моей страны имеют обычно светлую кожу, но иногда она у них темнеет от пребывания на солнце.
— Тебя беспокоит, что моя кожа темнее, чем твоя? — спросил он.
— О нет, милорд! И вообще, если не считать, что разрез глаз несколько иной, ваши черты мало чем отличаются от наших.
— У нас будут красивые дети, моя роза. — Он протянул руку и погладил одну из ее грудей. Почти немедленно ее маленький сосок превратился в твердую горошину. Он улыбнулся и, наклонившись, сначала коснулся его своим горячим языком, а потом начал ласкать его круговыми движениями, пока он не стал совсем жестким. Его рот сомкнулся, и он начал с силой сосать его, посылая толчки сладкой боли во все клеточки ее тела.
Велвет опрокинулась на спину, дыша часто и прерывисто. Ее пальцы запутались в его мягких черных волосах, потом скользнули вниз и начали гладить его шею. Он застонал от удовольствия ее прикосновении и, насытившись одной ее грудью, перенес внимание на ее близнеца. Покинутая грудь тоже не осталась без внимания, — пока его губы мяли и крутили одну, свободная рука настойчиво массировала другую грудь, впиваясь в нее пальцами. Велвет уже не могла лежать спокойно — столь мучительно хороши были его действия.
— Лежи спокойно! — приказал он. — Если ты слишком быстро отдашься страсти, то не получишь и половины удовольствия.
— Но это так чудесно! — запротестовала она.
— Это только начало, моя роза. Будет еще чудеснее, когда мы пройдем через все. — Он передвинулся, почти целиком лег на нее, взял в руки ее лицо, а его губы нашли ее. Они целовались.
Велвет пришлось силой оторвать его голову от своей, чтобы глотнуть хоть немного воздуха, но он опять подчинил ее своей воле, его губы опять приникли к ее. Она почувствовала, как его язык настойчиво прижимается к ее губам, и раздвинула их. Потом, осмелев, протолкнула и свой язык в его рот, и он всосался в него, смакуя его сладость. Насытившись ее губами, он начал целовать ее веки с длинными ресницами, уголки глаз и рта, за ухом.
— Существует много путей, ведущих к наслаждению, — прошептал он ей. — И мы пройдем с тобой их все, Кандра. Ты еще настолько невинна, что простая мысль о твоей неопытности заставляет кипеть мою кровь.
— Научи меня всему, — прошептала она в ответ. — Я буду знать все, муж мой.
Он улыбнулся про себя наивности ее слов.
— Не все, моя роза. Есть люди, которые получают удовольствие, когда им делают больно, и я надеюсь, что ты не из таких, ведь так?
— Удовольствие в боли? Но это же сумасшествие!
— Я согласен с тобой, но все-таки есть такие люди.
— Этот путь никогда не будет моим!
— Нет, — согласился он. — Но есть другие пути, которыми мы пройдем с тобой, Кандра. Возможно, они не понравятся тебе, и, если это будет так, мы больше не будем к ним возвращаться. Ты доверяешь мне? — Она кивнула, и он продолжил:
— Девственность твоей попки еще не тронута? Велвет была ошеломлена.
— Девственность моей попки? — переспросила она. — Я не понимаю.
— В женщине есть три отверстия, в которых лингам может получить удовольствие. В твоем рту, в твоей йони и в этой розовой дырочке — твоей попке, — объяснил он. — Ты уже познакомилась с восторгом первых двух путей, а теперь я научу третьему.
Пока Велвет осмысливала его слова, Акбар что-то быстро сказал на хинди Рохане, которая тут же вскочила со своего места и, подойдя к одному из сундуков, стоявших вдоль стен, сняла с него свернутый стеганый матрас, покрытый изумрудным бархатом, который она расстелила на полу. Потом вернулась в уголок к Торамалли и что-то запела тоненьким голоском под ее аккомпанемент.
— Пойдем, моя любовь, — сказал Акбар, вставая с кровати. Он подвел ее к лежащему на полу матрасу. — Для этого нам потребуется более твердое основание, чем наша кровать.
Велвет взглянула на двух прислужниц.
— Они обязательно должны присутствовать? — спросила она.
— Заниматься любовью — это такая естественная вещь, — ответил он. — А их музыка будет нас возбуждать. И потом, — ласково поддразнил он ее, — они не будут смотреть. Они рабыни и должны только прислуживать нам, а не смотреть. Они знают: если я замечу, что они подглядывают за нами, я прикажу выжечь им глаза раскаленными углями, чтобы они никогда больше не шпионили за своим хозяином.
Велвет вздрогнула. Он так спокойно это сказал. Все-таки в некоторых отношениях разница между их культурами была потрясающей, и она сомневалась, что когда-нибудь сможет к этому привыкнуть.
— Теперь, моя Кандра, — начал Акбар, — я хочу, чтобы ты встала на колени, слегка раздвинув ноги, и положила голову на сложенные руки.
Пока она следовала его указаниям, Акбар взял с пола маленькую фляжку, которую Рохана оставила рядом с матрасом. Открыв ее, он обмакнул в нее палец, тщательно смазав его маслом. Потом, раздвинув две луны ее попки, медленно и осторожно стал всовывать его туда. Велвет вскрикнула и попыталась вырваться, но он успокоил ее, проговорив:
— Я не сделаю тебе больно, любовь моя. Не бойся. Он почувствовал, как она расслабилась при звуке его голоса, и нежно вдвинул в нее палец до первого сустава.
— Тебе больно? — спросил он.
— Н-нет, но ощущение очень странное, — сказала она низким голосом.
— Только потому, что ты не знакома с этим. — ответил он, и начал медленно двигать его взад-вперед. Когда она привыкла к этим движениям, он вытащил палец и опять тщательно смазал, но теперь не только его, но и соседний. Потерев ими маленькую сморщенную складочку на ее розовой дырочке, он вставил туда сразу два пальца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201