Детьми мы были рады, если мама хоть несколько дней проводила с нами. Ты же была с ней всю жизнь. Конечно, ты близка с ней, Велвет, и даже то, что ты вышла замуж за Алекса, не разрушит этой близости, но ты должна уже и сама принимать на себя кое-какие женские обязанности. Что, если через год ты сама станешь матерью? — Она поцеловала сестру в щеку. — Так какого же цвета твое платье?
— Цветов, Виллоу, а не цвета! В нем будут все оттенки пламени. И алый, и красный, и золотой, и оранжевый! Подожди, сама увидишь! Получилось очень оригинально!
Все это прозвучало для Виллоу весьма вульгарно. И алый, и красный, и золотой, и оранжевый? Даже цыганка не позволила бы себе такой безвкусицы, а уж с золотисто-каштановыми волосами Велвет и подавно! Ну что же, это, в конце концов, первый маскарад в жизни девочки. И если ее костюм окажется не таким прекрасным, как у других, она, конечно, будет разочарована. Однако она сообразительна и быстро сделает для себя выводы из этого печального опыта, подумала Виллоу.
В ночь бала-маскарада Виллоу пришлось переменить свое мнение о вкусе младшей сестры. Три женщины встретились в главном зале Линмута, чтобы осмотреть друг друга. Эйнджел была самим совершенством в небесно-голубом шелковом платье, настоящем произведении искусства: перед юбки расшит жемчугом и лунными камнями, создававшими эффект пушистых белых облачков. Там и здесь разбросанные по голубому шелку маленькие булавки из драгоценных камней изображали птиц в полете. Золотистые белокурые волосы Эйнджел были спрятаны под пушистой накидкой из белого батиста и кружев, призванной изобразить собой большое облако. Накидку венчала многоцветная драгоценная радуга из сверкавших рубинов, изумрудов, топазов и аметистов.
Так как шея у нее была почти совсем закрыта, надевать ожерелье не понадобилось.
Рядом с ней стоял Робин, великолепный в своем костюме из золотой парчи, сверкающем нашитыми на него золотистыми бериллами. На голове сиял нарядный головной убор, выполненный в форме солнца с лучами. Глядя на него, Виллоу не могла вспомнить, чтобы даже его покойный отец, Джеффри Саутвуд, когда-нибудь выглядел столь блистательно.
Виллоу, как и обещала, пришла в костюме прекрасного английского весеннего дня. Платье из бледно-зеленого атласа, перед юбки представлял собой настоящий луг из желтых и белых цветов. Поперек юбки резвились маленькие серебряные овечки, а в темных волосах приютилось крохотное золотое птичье гнездышко с полным набором птенцов, выточенных из драгоценных камней. Рядом с ней стоял ее муж, одетый, как она и говорила, в черный бархат.
Алекс, верный своему слову, пришел в полном облачении шотландского горца, и единственной его уступкой обряду праздника была маска на золоченой палочке, которая должна была быть у каждого из гостей. Но застыть с открытыми от удивления ртами всех заставила все-таки Велвет, появившаяся действительно в костюме огня. Это было не просто платье в обычном понимании этого слова, как у ее сестры и невестки. Велвет надела какую-то невообразимую мешанину из развевающихся одеяний разных оттенков алого, красного, золотого и оранжевого, переливавшихся и переходивших из одного в другой так неожиданно, что трудно было сказать, где кончается одно и начинается другое. На шее поблескивало горящее огнем рубиновое ожерелье, а в ушах пламенели такие же серьги.
— Ты не можешь появиться на людях в таком виде! — запротестовала Виллоу, — Это самый неприличный костюм, какой я когда-либо видела. Святая Дева Мария! Даже твои ноги видны!
— Не будь брюзжащей старухой, Виллоу, — заявила Велвет. — На мне надеты алые шелковые чулки. — Она вытянула весьма изящную ножку, обтянутую красным шелком. — Посмотрите! — Ее подвязки, усыпанные гранатами, ярко вспыхнули на свету.
— Еще того хуже! — воскликнула Виллоу.
— Я не могу быть огнем в закрытом платье и с валиками на бедрах, Виллоу. Это слишком просто. Огонь должен изящно скакать и струиться.
— Мне кажется, она выглядит весьма оригинально, — сказал Робин. Его зеленые глаза загорелись от удовольствия. — У меня определенно нет никаких возражений против ее костюма, и я так понимаю, Алекс, что у тебя тоже, иначе мы не увидели бы здесь Велвет в этом ее очаровательном наряде.
Алекс позволил себе лениво и одобрительно пробежать глазами по своей жене.
— Она гораздо больше одета, Виллоу, чем вы, с вашим весьма глубоким вырезом.
— Конечно, — согласился лорд Альсестер, намеренно заглядывая в декольте своей жены. — Кроме того, думаю, Велвет выглядит очень привлекательно.
Виллоу в отчаянии воздела руки. — Не могу даже представить, что скажет королева, — разволновалась она и, поджав губы, замолчала.
Королева, однако, была очарована оригинальностью костюма Велвет и долго хвалила ее. При дворе не было мужчины, который полностью не согласился бы с проницательным суждением ее величества, и Алексу неоднократно приходилось сдерживать свой горячий нрав этой ночью. Женщины разделились на тех, кто был согласен с королевой, и тех, кто спрятал свою зависть за несогласием, выражающимся в неодобрительно сдвинутых бровях и шокированном виде от столь необычного наряда графини Брок-Кэрнской.
Мэри де Боулт была среди последних. Она пришла в костюме английской розы, но выбрала для платья темно-красный цвет и слишком поздно поняла, что он придает ее мелочно-белой коже мертвенный оттенок. Она выглядела бы гораздо лучше, остановись на чисто-розовом материале, как ее и пыталась уговорить ее портниха. Если к этому еще добавить, что платье было напрочь лишено оригинальности, так как в зале порхала как минимум еще целая дюжина таких же роз, то становилось понятным, что расстройство леди де Боулт было полным, особенно на фоне обсуждавшегося всеми костюма Велвет.
— Я просто потрясена тем, что лорд Гордон вообще позволил своей жене появиться в таком странном наряде, но, в конце концов, он ведь всего лишь грубый и дикий скотт, — сказала она злобно.
Граф Эссекский обернулся и пригвоздил даму к месту свирепым взглядом.
— Мадам, — сказал он, — боюсь, что ваше недовольство произрастает из того, что Александр Гордон использовал вас только для того, чтобы позлить Велвет. Да и как он мог вообще серьезно заинтересоваться вами, если он уже был обручен с ней?
Мэри де Боулт задохнулась и онемела от оскорбления, и прежде чем нашлась, что ответить, Эссекс уже отвернулся от нее, а те несколько человек, что собрались было вокруг нее, моментально растворились в толпе, пробормотав какие-то бессвязные извинения. Рассерженная и оскорбленная, она поклялась отомстить. Эссекс был прав. Алекс просто использовал ее. Он самый восхитительный мужчина из всех, кого она знала. Но он забыл, что она тоже живое существо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
— Цветов, Виллоу, а не цвета! В нем будут все оттенки пламени. И алый, и красный, и золотой, и оранжевый! Подожди, сама увидишь! Получилось очень оригинально!
Все это прозвучало для Виллоу весьма вульгарно. И алый, и красный, и золотой, и оранжевый? Даже цыганка не позволила бы себе такой безвкусицы, а уж с золотисто-каштановыми волосами Велвет и подавно! Ну что же, это, в конце концов, первый маскарад в жизни девочки. И если ее костюм окажется не таким прекрасным, как у других, она, конечно, будет разочарована. Однако она сообразительна и быстро сделает для себя выводы из этого печального опыта, подумала Виллоу.
В ночь бала-маскарада Виллоу пришлось переменить свое мнение о вкусе младшей сестры. Три женщины встретились в главном зале Линмута, чтобы осмотреть друг друга. Эйнджел была самим совершенством в небесно-голубом шелковом платье, настоящем произведении искусства: перед юбки расшит жемчугом и лунными камнями, создававшими эффект пушистых белых облачков. Там и здесь разбросанные по голубому шелку маленькие булавки из драгоценных камней изображали птиц в полете. Золотистые белокурые волосы Эйнджел были спрятаны под пушистой накидкой из белого батиста и кружев, призванной изобразить собой большое облако. Накидку венчала многоцветная драгоценная радуга из сверкавших рубинов, изумрудов, топазов и аметистов.
Так как шея у нее была почти совсем закрыта, надевать ожерелье не понадобилось.
Рядом с ней стоял Робин, великолепный в своем костюме из золотой парчи, сверкающем нашитыми на него золотистыми бериллами. На голове сиял нарядный головной убор, выполненный в форме солнца с лучами. Глядя на него, Виллоу не могла вспомнить, чтобы даже его покойный отец, Джеффри Саутвуд, когда-нибудь выглядел столь блистательно.
Виллоу, как и обещала, пришла в костюме прекрасного английского весеннего дня. Платье из бледно-зеленого атласа, перед юбки представлял собой настоящий луг из желтых и белых цветов. Поперек юбки резвились маленькие серебряные овечки, а в темных волосах приютилось крохотное золотое птичье гнездышко с полным набором птенцов, выточенных из драгоценных камней. Рядом с ней стоял ее муж, одетый, как она и говорила, в черный бархат.
Алекс, верный своему слову, пришел в полном облачении шотландского горца, и единственной его уступкой обряду праздника была маска на золоченой палочке, которая должна была быть у каждого из гостей. Но застыть с открытыми от удивления ртами всех заставила все-таки Велвет, появившаяся действительно в костюме огня. Это было не просто платье в обычном понимании этого слова, как у ее сестры и невестки. Велвет надела какую-то невообразимую мешанину из развевающихся одеяний разных оттенков алого, красного, золотого и оранжевого, переливавшихся и переходивших из одного в другой так неожиданно, что трудно было сказать, где кончается одно и начинается другое. На шее поблескивало горящее огнем рубиновое ожерелье, а в ушах пламенели такие же серьги.
— Ты не можешь появиться на людях в таком виде! — запротестовала Виллоу, — Это самый неприличный костюм, какой я когда-либо видела. Святая Дева Мария! Даже твои ноги видны!
— Не будь брюзжащей старухой, Виллоу, — заявила Велвет. — На мне надеты алые шелковые чулки. — Она вытянула весьма изящную ножку, обтянутую красным шелком. — Посмотрите! — Ее подвязки, усыпанные гранатами, ярко вспыхнули на свету.
— Еще того хуже! — воскликнула Виллоу.
— Я не могу быть огнем в закрытом платье и с валиками на бедрах, Виллоу. Это слишком просто. Огонь должен изящно скакать и струиться.
— Мне кажется, она выглядит весьма оригинально, — сказал Робин. Его зеленые глаза загорелись от удовольствия. — У меня определенно нет никаких возражений против ее костюма, и я так понимаю, Алекс, что у тебя тоже, иначе мы не увидели бы здесь Велвет в этом ее очаровательном наряде.
Алекс позволил себе лениво и одобрительно пробежать глазами по своей жене.
— Она гораздо больше одета, Виллоу, чем вы, с вашим весьма глубоким вырезом.
— Конечно, — согласился лорд Альсестер, намеренно заглядывая в декольте своей жены. — Кроме того, думаю, Велвет выглядит очень привлекательно.
Виллоу в отчаянии воздела руки. — Не могу даже представить, что скажет королева, — разволновалась она и, поджав губы, замолчала.
Королева, однако, была очарована оригинальностью костюма Велвет и долго хвалила ее. При дворе не было мужчины, который полностью не согласился бы с проницательным суждением ее величества, и Алексу неоднократно приходилось сдерживать свой горячий нрав этой ночью. Женщины разделились на тех, кто был согласен с королевой, и тех, кто спрятал свою зависть за несогласием, выражающимся в неодобрительно сдвинутых бровях и шокированном виде от столь необычного наряда графини Брок-Кэрнской.
Мэри де Боулт была среди последних. Она пришла в костюме английской розы, но выбрала для платья темно-красный цвет и слишком поздно поняла, что он придает ее мелочно-белой коже мертвенный оттенок. Она выглядела бы гораздо лучше, остановись на чисто-розовом материале, как ее и пыталась уговорить ее портниха. Если к этому еще добавить, что платье было напрочь лишено оригинальности, так как в зале порхала как минимум еще целая дюжина таких же роз, то становилось понятным, что расстройство леди де Боулт было полным, особенно на фоне обсуждавшегося всеми костюма Велвет.
— Я просто потрясена тем, что лорд Гордон вообще позволил своей жене появиться в таком странном наряде, но, в конце концов, он ведь всего лишь грубый и дикий скотт, — сказала она злобно.
Граф Эссекский обернулся и пригвоздил даму к месту свирепым взглядом.
— Мадам, — сказал он, — боюсь, что ваше недовольство произрастает из того, что Александр Гордон использовал вас только для того, чтобы позлить Велвет. Да и как он мог вообще серьезно заинтересоваться вами, если он уже был обручен с ней?
Мэри де Боулт задохнулась и онемела от оскорбления, и прежде чем нашлась, что ответить, Эссекс уже отвернулся от нее, а те несколько человек, что собрались было вокруг нее, моментально растворились в толпе, пробормотав какие-то бессвязные извинения. Рассерженная и оскорбленная, она поклялась отомстить. Эссекс был прав. Алекс просто использовал ее. Он самый восхитительный мужчина из всех, кого она знала. Но он забыл, что она тоже живое существо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201