Волкодав Рэма несся рядом, никто не стал возражать, когда леди решила взять его с собой. Ангус не собирался торопиться, но решения сейчас принимал не он. Валентина скакала с такой скоростью, что только Хит не отставал. Жена Дугласа не обращала ни на кого и ни на что внимания, перед ней была одна только цель. Стемнело, и она намеревалась продолжать скачку, но цыган мощной рукой перехватил у нее поводья. Он знал — сестра безрассудна настолько, что может отправиться дальше одна, и поэтому привел аргумент, единственный, который был способен остановить ее:
— Тина, если ты сейчас поскачешь дальше, то заголишь лошадь. Я знаю, что тебе наплевать на старина Ангуса, но гибель животного окажется на твоей совести.
Леди мгновенно умерила свой порыв. Все расположились на ночлег, и Огонек, завернувшись в плед, принялась дожидаться рассвета. Ее кулаки нетерпеливо сжимали шерстяную ткань; часы тянулись как никогда медленно. Наконец Тина была предоставлена самой себе, не было этих жалостливых взглядов и утешающего бормотания со стороны других. Чего они ожидали от нее? Слез? Обмороков? Истерик? Разве могли все эти женские штучки передать ту ярость, что царила сейчас в ее душе?! Ей хотелось разрушить весь мир, уничтожить всех и вся. Внутренний голос, словно издеваясь, произнес: «Незачем разрушать Шотландию, она сама себя уничтожила!» Тина закусила губу. Если бы она могла поражать молнией! Нескольких молний вполне бы хватило — одна для Генриха Тюдора, другая для этой уродины Маргарет Тюдор, а остальные для Ховардов и этой скотины Дакре, который арестовал Рэма. Если бы можно было обрушить на их головы пламя и ввергнуть их всех в пучины ада!
Рассвело, и не оставалось ничего иного, как взобраться на лошадь, выпрямить спину и гордо нести голову навстречу всем бедам. Чем ближе к английской границе они подъезжали, тем чаще встречались на их пути группы всадников. Все ехали с одной целью — забрать мертвых, раненых, искалеченных. Вороны кружили в небе над Флодденским полем, зловоние заполняло воздух. Горячий ветер смешал запахи пороха, крови, экскрементов, разлагающихся человеческих тел и лошадиных туш в нечто ужасное, что заполняло ноздри, рты и глотки всех приближавшихся к месту битвы. Ангус надеялся, что, увидев своими глазами весь тот кошмар, что представляет нагромождение тел после битвы, Тина откажется от мысли отыскать здесь Рэма. Однако Хит и мсье Бюрк знали ее лучше. Они последовали за сжавшейся фигурной, медленно ступавшей по полю. Стараясь никого не задеть, Огонек осторожно брела среди обезображенных тел. Некоторые из них были еще живы, и Тина заткнула уши, чтобы не слышать их жалобных стонов. Ада попыталась помочь воспитаннице в ее поисках, но тошнота не позволила ей ступить ни шагу. Тина тотчас же подскочила к гувернантке и, оторвав полоску от своего белья, обтерла женщине лицо. Это было все, что она могла сейчас для нее сделать.
Огонек пошла дальше, ведя лошадь за поводья. Вскоре животное принялось трясти головой, шумно от-фыркиваться и наконец унеслось прочь, к группе уцелевших в битве скакунов, терпеливо дожидавшихся своих хозяев на берегу реки, чьи воды были все еще красны от крови.
Теперь и Тина в душе признавала, что поставила перед собой непосильную задачу. Через четыре часа все трупы стали казаться ей одинаковыми. Еще через час, наклонившись, чтоб растереть уставшие ноги, она заметила, что они до колен покрыты грязью и кровью. Внезапно беспокойство за дитя охватило Огонька. Она не может причинить вред этому бесценному сокровищу! Пока жив его ребенок, Рэм тоже не умрет. Начинало уже темнеть, и Тина решила прервать поиски. Силы оставили женщину, она споткнулась, и Хит подхватил ее на руки. Когда он нес ее мимо бывшей стоянки англичан, послышался лай Выпивохи. Хит позвал пса, который, видимо, что-то нашел. Огонек принялась вырываться из рук цыгана, и вдвоем они поспешили к волкодаву, перешагивая через мертвых англичан.
Тело Рэма было наполовину накрыто тушей Бандита. Распоротое брюхо жеребца придавало животному жуткий вид. Бескровное лицо его хозяина, напротив, выражало покой и умиротворение. Копье прошило его насквозь. Хит позвал остальных. Ему удалось извлечь копье, когда до них добрался мсье Бюрк.
— Кровоостанавливающее, — прошептала Тина. И, хотя француз подумал, что бесполезно сыпать драгоценный порошок на труп, он сделал то, что велела леди. Затем он туго перебинтовал Дугласа. Только подошедшие люди Ангуса смогли все вместе освободить тело лорда из-под погибшего жеребца. Огонек дотронулась до руки Хита.
— Если удастся пригнать фургон, я отвезу его домой.
Комок в горле мешал цыгану говорить. Он поймал лошадь и поскакал к табору, в Келсо. Двое бандитов разговаривали с Ангусом. Пора было располагаться на ночь, но не в этом же проклятом месте! Мсье Бюрк опустился на колени рядом с Тиной, сидевшей у тела своего мужа. Почти совсем стемнело, и повар ошара-шенно заморгал глазами, увидев, что грудь Рэма слегка приподнялась и опустилась.
— Боже мой, неужели он еще жив?
— Конечно, мсье Бюрк. Разве вы в этом сомневались? — спокойно ответила Тина.
Вернувшийся с фургоном Хит не поверил своим ушам, когда услышал, что лорд Дуглас жив. Рэма осторожно уложили на повозку, и, глядя на его неровно вздымавшуюся грудную клетку, цыган подумал, что, должно быть, это Тина каким-то чудом вызволила мужа из царства мертвых. Горечь захлестнула внебрачного сына Кеннеди — теперь его сестре предстоит принять последний вздох Дугласа, который скончается у нее на руках.
Ангус растерял все свое мужество, и Аде стоило больших трудов успокоить рыдающего старого графа, впервые в жизни позволившего слабости одержать над ним верх. Отряд продвигался очень медленно, и лишь через пять дней они добрались до замка. Все это время Рэмсей не приходил в сознание: это было плохим признаком. Тину утешало только то, что ее муж не ощущал тряски, когда старый фургончик тащился через рытвины и канавы. Она знала, что везет Рэма домой умирать.
Глава 41
У моей любви
Черные нам смоль волосы,
Чистые, как озера, глаза,
Теплые, как хлеб, руки,
Все прекрасно в нем, дате земля,
На которой он стоит…
Старинная шотландская баллада
Лорда внесли в спальню и положили на кровать. Отклонив всякую помощь, Тина сама вымыла и переодела его. Она не знала, что будет с ней, с замком, со всей страной после этой победы англичан, но она твердо решила, как поступить с телом Рэма после его смерти. Она его жена, леди Дуглас, и не позволит никому резать его тело, чтобы извлечь сердце Рэмсея и похоронить в шкатулке, как того требует традиция. Сердце лорда принадлежит ей. Это все, что Тина может сделать для своего мужа. Очень осторожно она легла рядом с ним и взяла руку Рэма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
— Тина, если ты сейчас поскачешь дальше, то заголишь лошадь. Я знаю, что тебе наплевать на старина Ангуса, но гибель животного окажется на твоей совести.
Леди мгновенно умерила свой порыв. Все расположились на ночлег, и Огонек, завернувшись в плед, принялась дожидаться рассвета. Ее кулаки нетерпеливо сжимали шерстяную ткань; часы тянулись как никогда медленно. Наконец Тина была предоставлена самой себе, не было этих жалостливых взглядов и утешающего бормотания со стороны других. Чего они ожидали от нее? Слез? Обмороков? Истерик? Разве могли все эти женские штучки передать ту ярость, что царила сейчас в ее душе?! Ей хотелось разрушить весь мир, уничтожить всех и вся. Внутренний голос, словно издеваясь, произнес: «Незачем разрушать Шотландию, она сама себя уничтожила!» Тина закусила губу. Если бы она могла поражать молнией! Нескольких молний вполне бы хватило — одна для Генриха Тюдора, другая для этой уродины Маргарет Тюдор, а остальные для Ховардов и этой скотины Дакре, который арестовал Рэма. Если бы можно было обрушить на их головы пламя и ввергнуть их всех в пучины ада!
Рассвело, и не оставалось ничего иного, как взобраться на лошадь, выпрямить спину и гордо нести голову навстречу всем бедам. Чем ближе к английской границе они подъезжали, тем чаще встречались на их пути группы всадников. Все ехали с одной целью — забрать мертвых, раненых, искалеченных. Вороны кружили в небе над Флодденским полем, зловоние заполняло воздух. Горячий ветер смешал запахи пороха, крови, экскрементов, разлагающихся человеческих тел и лошадиных туш в нечто ужасное, что заполняло ноздри, рты и глотки всех приближавшихся к месту битвы. Ангус надеялся, что, увидев своими глазами весь тот кошмар, что представляет нагромождение тел после битвы, Тина откажется от мысли отыскать здесь Рэма. Однако Хит и мсье Бюрк знали ее лучше. Они последовали за сжавшейся фигурной, медленно ступавшей по полю. Стараясь никого не задеть, Огонек осторожно брела среди обезображенных тел. Некоторые из них были еще живы, и Тина заткнула уши, чтобы не слышать их жалобных стонов. Ада попыталась помочь воспитаннице в ее поисках, но тошнота не позволила ей ступить ни шагу. Тина тотчас же подскочила к гувернантке и, оторвав полоску от своего белья, обтерла женщине лицо. Это было все, что она могла сейчас для нее сделать.
Огонек пошла дальше, ведя лошадь за поводья. Вскоре животное принялось трясти головой, шумно от-фыркиваться и наконец унеслось прочь, к группе уцелевших в битве скакунов, терпеливо дожидавшихся своих хозяев на берегу реки, чьи воды были все еще красны от крови.
Теперь и Тина в душе признавала, что поставила перед собой непосильную задачу. Через четыре часа все трупы стали казаться ей одинаковыми. Еще через час, наклонившись, чтоб растереть уставшие ноги, она заметила, что они до колен покрыты грязью и кровью. Внезапно беспокойство за дитя охватило Огонька. Она не может причинить вред этому бесценному сокровищу! Пока жив его ребенок, Рэм тоже не умрет. Начинало уже темнеть, и Тина решила прервать поиски. Силы оставили женщину, она споткнулась, и Хит подхватил ее на руки. Когда он нес ее мимо бывшей стоянки англичан, послышался лай Выпивохи. Хит позвал пса, который, видимо, что-то нашел. Огонек принялась вырываться из рук цыгана, и вдвоем они поспешили к волкодаву, перешагивая через мертвых англичан.
Тело Рэма было наполовину накрыто тушей Бандита. Распоротое брюхо жеребца придавало животному жуткий вид. Бескровное лицо его хозяина, напротив, выражало покой и умиротворение. Копье прошило его насквозь. Хит позвал остальных. Ему удалось извлечь копье, когда до них добрался мсье Бюрк.
— Кровоостанавливающее, — прошептала Тина. И, хотя француз подумал, что бесполезно сыпать драгоценный порошок на труп, он сделал то, что велела леди. Затем он туго перебинтовал Дугласа. Только подошедшие люди Ангуса смогли все вместе освободить тело лорда из-под погибшего жеребца. Огонек дотронулась до руки Хита.
— Если удастся пригнать фургон, я отвезу его домой.
Комок в горле мешал цыгану говорить. Он поймал лошадь и поскакал к табору, в Келсо. Двое бандитов разговаривали с Ангусом. Пора было располагаться на ночь, но не в этом же проклятом месте! Мсье Бюрк опустился на колени рядом с Тиной, сидевшей у тела своего мужа. Почти совсем стемнело, и повар ошара-шенно заморгал глазами, увидев, что грудь Рэма слегка приподнялась и опустилась.
— Боже мой, неужели он еще жив?
— Конечно, мсье Бюрк. Разве вы в этом сомневались? — спокойно ответила Тина.
Вернувшийся с фургоном Хит не поверил своим ушам, когда услышал, что лорд Дуглас жив. Рэма осторожно уложили на повозку, и, глядя на его неровно вздымавшуюся грудную клетку, цыган подумал, что, должно быть, это Тина каким-то чудом вызволила мужа из царства мертвых. Горечь захлестнула внебрачного сына Кеннеди — теперь его сестре предстоит принять последний вздох Дугласа, который скончается у нее на руках.
Ангус растерял все свое мужество, и Аде стоило больших трудов успокоить рыдающего старого графа, впервые в жизни позволившего слабости одержать над ним верх. Отряд продвигался очень медленно, и лишь через пять дней они добрались до замка. Все это время Рэмсей не приходил в сознание: это было плохим признаком. Тину утешало только то, что ее муж не ощущал тряски, когда старый фургончик тащился через рытвины и канавы. Она знала, что везет Рэма домой умирать.
Глава 41
У моей любви
Черные нам смоль волосы,
Чистые, как озера, глаза,
Теплые, как хлеб, руки,
Все прекрасно в нем, дате земля,
На которой он стоит…
Старинная шотландская баллада
Лорда внесли в спальню и положили на кровать. Отклонив всякую помощь, Тина сама вымыла и переодела его. Она не знала, что будет с ней, с замком, со всей страной после этой победы англичан, но она твердо решила, как поступить с телом Рэма после его смерти. Она его жена, леди Дуглас, и не позволит никому резать его тело, чтобы извлечь сердце Рэмсея и похоронить в шкатулке, как того требует традиция. Сердце лорда принадлежит ей. Это все, что Тина может сделать для своего мужа. Очень осторожно она легла рядом с ним и взяла руку Рэма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120