Подходите!
Тихий голос Такера, неожиданно раздавшийся в ночи, словно в ответ на ее молчаливый вопрос, заставил Мэгги вздрогнуть. Повернув голову, она увидела, что Такер стоит, прислонившись к фургону, лицо в тени, и только силуэт смутно вырисовывается на фоне костра, да сигара тлеет в полумраке.
– Мне и так хорошо, – ответила она, и сама услышала, как фальшиво звучат ее слова.
Сигара упала на землю, и Такер, придавив окурок ногой, шагнул к девушке:
– Знаете, мы, Бренигены, не такие уж плохие люди, должен вам сказать.
– Знаю.
Мэгги снова взглянула на ночное небо. Такер подошел ближе.
– Ну же, не стоит скрываться ото всех. Вы можете даже завести новых друзей, если вы только захотите. Мама была бы рада вашему обществу.
И, немного помолчав, добавил:
– Я тоже. Пойдем со мной.
Мэгги покачала головой, желая лишь одного – чтобы он поскорее ушел, хотя понимала, что тогда ей станет совсем плохо. Сердце странно билось и сжималось, как никогда в жизни.
– Мэгги…
Девушка была в смятении и даже боялась взглянуть на Такера.
– Потанцуйте со мной, Мэгги Харрис.
Мэгги, словно защищаясь, обхватила себя руками, внезапно похолодев, задыхаясь от непонятного ужаса.
– Я… я не могу. Не умею. Никогда не училась. Такер, потянувшись, сжал ее ладонь, поднял на ноги.
– Это легко, – прошептал он ей на ухо. – Я покажу тебе.
Он был прав. Это оказалось легко. Такер чуть придерживал ее за талию, ведя уверенно и неспешно. Крохотная, покрытая мозолями ладошка, исчезла в его большой, еще более загрубевшей ладони. В голове раздавалось какое-то непонятное гудение. Она почти не слышала музыки.
Мэгги еще никогда не была в объятиях мужчины. Она остро ощущала его запах. Запах чистоты. Он тоже вымылся в ручье. Она могла точно определить это, потому что от него не пахло пылью и потом. Это был… был просто Такер.
Ноздри девушки слегка раздувались. Голова была странно легкой, и Мэгги не заметила, как Такер привлек ее чуть ближе к себе.
В детстве Мэгги часто украдкой выходила по вечерам из комнаты, привлеченная звуками оркестра, и, прижав лицо к перилам, сидела часами, наблюдая, как кружатся пары по бальной зале, зачарованная прекрасными женщинами в элегантных нарядах и сверкающих драгоценностях; женщинами, которым почтительно кланялись блестящие партнеры. Она часто гадала, каково это – оказаться на их месте.
Неужели те ослепительные женщины чувствовали то же, что она сейчас?
Сердце девушки билось все чаще, хотя танец был медленным и грациозным. Такер держал ее в своих объятиях, однако не настолько близко, чтобы это казалось неприличным. Или это не так?
Мэгги чувствовала тепло, исходившее от его тела, сознавала мощь и силу его груди, рук и даже бедер. Если она поднимет голову, борода коснется щеки. Даже сейчас его дыхание чуть шевелило ее волосы.
И его рука на спине… Казалось, между ними возникла некая внезапная близость, только потому, что эта большая ладонь вела ее, придерживала, кружила… Как хотелось Мэгги, чтобы он прижал ее к себе чуть сильнее!
И внезапно до нее словно впервые дошли эти возмутительные мысли. Что с ней творится?!
Такер мгновенно остановился, хотя музыка по-прежнему звучала. Мэгги недоумевающе подняла лицо, чтобы взглянуть на него, приоткрыла рот, желая что-то сказать, но его требовательные губы пресекли всякие попытки.
Волна жара охватила Мэгги, обжигающая, но медленная, ленивая, словно поток лавы, текущей по склону вулкана. Она не могла шевельнуться. Не могла думать. Только ощущала страсть его поцелуя. Только чувствовала, как его язык играет с ее губами. Она могла только чувствовать…
Такер, все еще держа ее голову в ладонях, слегка отстранился. Мэгги не двигалась и, казалось, забыла, как дышать.
Такер смотрел на нее, не в силах разглядеть лицо девушки в темноте, но точно зная, как она выглядит в этот момент. Как будто ее поцеловали впервые в жизни.
Почему он сделал это? Что в ней такого, что делает эту девушку такой желанной, столь незабываемой? Отнюдь не только ее красота. Мэгги окружал ореол невинности, словно она всю жизнь провела взаперти, вдали от окружающего мира.
Несмотря на ее силу, упрямство, решимость, Такер чувствовал, что частью Мэгги был страх. И хотел уничтожить этот страх, задушить, выдавить из нее, хотел вернуть ей чувство безопасности и спокойствия. Хотел…
Что он хотел от нее? Найти спасение от бушующего внутри огня? Нет, это несправедливо. Он не может использовать Мэгги так безжалостно. Но что он мог предложить этой девушке? Он уже обжегся один раз с Чармиан.
Кроме того, у семьи Бренигенов не было денег, а впереди ожидала неизвестная жизнь на неосвоенных территориях, трудности и опасности. К тому же у него на руках мать и брат с сестрой. Нет. Такеру нечего предложить Мэгги Харрис.
Уронив руки, он отодвинулся:
– Простите, Мэгги. Я не должен был этого делать.
И, повернувшись, шагнул в ночную тьму.
Казалось, прошла вечность, но Мэгги все еще не двигалась с места, снова и снова борясь с нахлынувшими незнакомыми ощущениями. И только спустя долгое время смысл его последних слов дошел до нее.
«Простите, Мэгги. Я не должен был этого делать».
Не должен был этого делать…
Не должен был этого делать…
Слезы жгли веки, катились по щекам, когда Мэгги, униженная и еще более одинокая, заползла под фургон и зарыдала.
ДНЕВНИК МОРИН
15 мая
Сейчас середина ночи, и я пишу при свете свечи. До меня доносится мычание скота, который гонят за караваном, тихое, в чем-то умиротворяющее, однако я снова не могу заснуть.
Мне снился Фаррел. Он был здесь, со мной, в этом дубовом фургоне с его простой парусиновой крышей. Он расспрашивал меня о нашем экипаже и специально подобранной паре гнедых жеребцов и удивлялся, почему их нет здесь. Я не знала, что ему ответить. Фаррел всегда так гордился конюшнями «Туин Уиллоуз», но совсем забыл, что все, не купленное конфедератами, было позже украдено обеими армиями.
И потом он сказал, что любит меня, всегда любил и попросил меня попрощаться с детьми, прежде чем повернулся и ушел в туман. Я окликнула его и попрощалась. Это было так странно и настолько реально. Но я почему-то не боялась. Только ощущала глубокое тоскливое желание увидеть все, что навеки потеряно для меня. «Туин Уиллоуз», куда я приехала юной и глупенькой новобрачной, где родились и выросли мои дети. Как мне бы хотелось сейчас посидеть в тени, вдохнуть запах цветущей магнолии и разливать чай, угощая миссис Рошар, миссис Хоув и тетю Юджинию. Фарфор моей мамы. Первая кукла Шеннон. Грейди.
ГЛАВА 10
Уже к концу дня караван подошел к Биг-Блу, притоку Канзас-Ривер. Такер сидел на вороном жеребце, ожидая, пока Дэвид осмотрит реку.
Он провел целый день рядом с Фостером только по одной причине – желая держаться подальше от Мэгги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Тихий голос Такера, неожиданно раздавшийся в ночи, словно в ответ на ее молчаливый вопрос, заставил Мэгги вздрогнуть. Повернув голову, она увидела, что Такер стоит, прислонившись к фургону, лицо в тени, и только силуэт смутно вырисовывается на фоне костра, да сигара тлеет в полумраке.
– Мне и так хорошо, – ответила она, и сама услышала, как фальшиво звучат ее слова.
Сигара упала на землю, и Такер, придавив окурок ногой, шагнул к девушке:
– Знаете, мы, Бренигены, не такие уж плохие люди, должен вам сказать.
– Знаю.
Мэгги снова взглянула на ночное небо. Такер подошел ближе.
– Ну же, не стоит скрываться ото всех. Вы можете даже завести новых друзей, если вы только захотите. Мама была бы рада вашему обществу.
И, немного помолчав, добавил:
– Я тоже. Пойдем со мной.
Мэгги покачала головой, желая лишь одного – чтобы он поскорее ушел, хотя понимала, что тогда ей станет совсем плохо. Сердце странно билось и сжималось, как никогда в жизни.
– Мэгги…
Девушка была в смятении и даже боялась взглянуть на Такера.
– Потанцуйте со мной, Мэгги Харрис.
Мэгги, словно защищаясь, обхватила себя руками, внезапно похолодев, задыхаясь от непонятного ужаса.
– Я… я не могу. Не умею. Никогда не училась. Такер, потянувшись, сжал ее ладонь, поднял на ноги.
– Это легко, – прошептал он ей на ухо. – Я покажу тебе.
Он был прав. Это оказалось легко. Такер чуть придерживал ее за талию, ведя уверенно и неспешно. Крохотная, покрытая мозолями ладошка, исчезла в его большой, еще более загрубевшей ладони. В голове раздавалось какое-то непонятное гудение. Она почти не слышала музыки.
Мэгги еще никогда не была в объятиях мужчины. Она остро ощущала его запах. Запах чистоты. Он тоже вымылся в ручье. Она могла точно определить это, потому что от него не пахло пылью и потом. Это был… был просто Такер.
Ноздри девушки слегка раздувались. Голова была странно легкой, и Мэгги не заметила, как Такер привлек ее чуть ближе к себе.
В детстве Мэгги часто украдкой выходила по вечерам из комнаты, привлеченная звуками оркестра, и, прижав лицо к перилам, сидела часами, наблюдая, как кружатся пары по бальной зале, зачарованная прекрасными женщинами в элегантных нарядах и сверкающих драгоценностях; женщинами, которым почтительно кланялись блестящие партнеры. Она часто гадала, каково это – оказаться на их месте.
Неужели те ослепительные женщины чувствовали то же, что она сейчас?
Сердце девушки билось все чаще, хотя танец был медленным и грациозным. Такер держал ее в своих объятиях, однако не настолько близко, чтобы это казалось неприличным. Или это не так?
Мэгги чувствовала тепло, исходившее от его тела, сознавала мощь и силу его груди, рук и даже бедер. Если она поднимет голову, борода коснется щеки. Даже сейчас его дыхание чуть шевелило ее волосы.
И его рука на спине… Казалось, между ними возникла некая внезапная близость, только потому, что эта большая ладонь вела ее, придерживала, кружила… Как хотелось Мэгги, чтобы он прижал ее к себе чуть сильнее!
И внезапно до нее словно впервые дошли эти возмутительные мысли. Что с ней творится?!
Такер мгновенно остановился, хотя музыка по-прежнему звучала. Мэгги недоумевающе подняла лицо, чтобы взглянуть на него, приоткрыла рот, желая что-то сказать, но его требовательные губы пресекли всякие попытки.
Волна жара охватила Мэгги, обжигающая, но медленная, ленивая, словно поток лавы, текущей по склону вулкана. Она не могла шевельнуться. Не могла думать. Только ощущала страсть его поцелуя. Только чувствовала, как его язык играет с ее губами. Она могла только чувствовать…
Такер, все еще держа ее голову в ладонях, слегка отстранился. Мэгги не двигалась и, казалось, забыла, как дышать.
Такер смотрел на нее, не в силах разглядеть лицо девушки в темноте, но точно зная, как она выглядит в этот момент. Как будто ее поцеловали впервые в жизни.
Почему он сделал это? Что в ней такого, что делает эту девушку такой желанной, столь незабываемой? Отнюдь не только ее красота. Мэгги окружал ореол невинности, словно она всю жизнь провела взаперти, вдали от окружающего мира.
Несмотря на ее силу, упрямство, решимость, Такер чувствовал, что частью Мэгги был страх. И хотел уничтожить этот страх, задушить, выдавить из нее, хотел вернуть ей чувство безопасности и спокойствия. Хотел…
Что он хотел от нее? Найти спасение от бушующего внутри огня? Нет, это несправедливо. Он не может использовать Мэгги так безжалостно. Но что он мог предложить этой девушке? Он уже обжегся один раз с Чармиан.
Кроме того, у семьи Бренигенов не было денег, а впереди ожидала неизвестная жизнь на неосвоенных территориях, трудности и опасности. К тому же у него на руках мать и брат с сестрой. Нет. Такеру нечего предложить Мэгги Харрис.
Уронив руки, он отодвинулся:
– Простите, Мэгги. Я не должен был этого делать.
И, повернувшись, шагнул в ночную тьму.
Казалось, прошла вечность, но Мэгги все еще не двигалась с места, снова и снова борясь с нахлынувшими незнакомыми ощущениями. И только спустя долгое время смысл его последних слов дошел до нее.
«Простите, Мэгги. Я не должен был этого делать».
Не должен был этого делать…
Не должен был этого делать…
Слезы жгли веки, катились по щекам, когда Мэгги, униженная и еще более одинокая, заползла под фургон и зарыдала.
ДНЕВНИК МОРИН
15 мая
Сейчас середина ночи, и я пишу при свете свечи. До меня доносится мычание скота, который гонят за караваном, тихое, в чем-то умиротворяющее, однако я снова не могу заснуть.
Мне снился Фаррел. Он был здесь, со мной, в этом дубовом фургоне с его простой парусиновой крышей. Он расспрашивал меня о нашем экипаже и специально подобранной паре гнедых жеребцов и удивлялся, почему их нет здесь. Я не знала, что ему ответить. Фаррел всегда так гордился конюшнями «Туин Уиллоуз», но совсем забыл, что все, не купленное конфедератами, было позже украдено обеими армиями.
И потом он сказал, что любит меня, всегда любил и попросил меня попрощаться с детьми, прежде чем повернулся и ушел в туман. Я окликнула его и попрощалась. Это было так странно и настолько реально. Но я почему-то не боялась. Только ощущала глубокое тоскливое желание увидеть все, что навеки потеряно для меня. «Туин Уиллоуз», куда я приехала юной и глупенькой новобрачной, где родились и выросли мои дети. Как мне бы хотелось сейчас посидеть в тени, вдохнуть запах цветущей магнолии и разливать чай, угощая миссис Рошар, миссис Хоув и тетю Юджинию. Фарфор моей мамы. Первая кукла Шеннон. Грейди.
ГЛАВА 10
Уже к концу дня караван подошел к Биг-Блу, притоку Канзас-Ривер. Такер сидел на вороном жеребце, ожидая, пока Дэвид осмотрит реку.
Он провел целый день рядом с Фостером только по одной причине – желая держаться подальше от Мэгги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72