Дверь за ней громко захлопнулась, и Фанни осталась в одиночестве, окутанная одуряюще резким запахом одеколона.
Фанни беззвучно плакала. Она научилась этому давно... Теперь это уже вошло в привычку. Но на самом деле ей хотелось кричать и бушевать. Только от этого тоже не было бы никакой пользы.
В конце концов она встала с кровати и подошла к туалетному столику своей сестры. Она стояла там, разглядывая свое отражение в зеркале.
Ее каштановые волосы безвольно свисали на плечи. Ее молочно-белая кожа была испорчена небольшой россыпью веснушек на носу. У нее были слишком большие глаза. У нее был слишком маленький рот. Она была тощая и плоскогрудая, без каких бы то ни было округлостей. Она всегда была этим довольна, особенно когда ей приходилось работать внизу, подавая спиртное. С какой стати какой-нибудь мужчина станет на нее смотреть, если он может подцепить любую из разряженных девушек с пышной грудью, которая почти наполовину высовывается из платья?
И с какой стати Том Мак-Лиод обратит внимание на Фанни Ирвин? Он будет доктором. Он найдет себе девушку из хорошей семьи – образованную, с хорошими манерами, девушку, которая правильно говорит. Хорошенькую девушку с блестящими волосами и хорошо одетую, девушку, обладающую всеми качествами, которых не было у Фанни.
Она опустилась на табурет, и слезы во второй раз потекли по ее щекам.
Было обидно и больно. Было очень больно...
Джереми шагал по только что выпавшему снегу, возвращаясь с телеграфа. Он обнаружил, что у помощника шерифа много работы с официальными бумагами, даже если в городе не происходит никаких неприятностей. Он с удивлением заметил, что не имеет ничего против работы с документами. По правде говоря, он нашел, что в своем роде это даже интересно. Во всяком случае это было гораздо лучше, чем собирать автомобили на заводе, прокладывать железнодорожное полотно или жить в армейской палатке в тропиках.
Он открыл дверь в контору шерифа и потопал ногами, пытаясь стряхнуть снег с обуви, прежде чем войти внутрь. Когда он поднял глаза, то увидел, что у письменного стола сидит Сара, а знакомая корзина, накрытая салфеткой в бело-красную клетку, стоит на полу около нее.
– Привет, – сказал он, удивившись.
Почему-то он не ожидал, что она и сегодня принесет ему завтрак, как и во все остальные дни недели. А может быть, после тех образов, которые преследовали его прошлой ночью, он и не хотел, чтобы она его принесла?
– Я принесла вам завтрак.
Он высвободился из своего пальто и повесил его на крючок.
– Вижу.
– Я... – Она поднялась со стула, еще более красивая, чем прежде, – я должна передать вам, что дедушка предлагает, чтобы вы взяли один из матрацев у нас на чердаке. А также лампу.
– Очень любезно с его стороны.
Она подняла корзинку и поставила на стол.
– Это снова холодные сандвичи и банка персиков. И немного печенья, которое я испекла для рождественского вечера в церкви в субботу.
– Знаете, вам не следует это делать. – Он прошел через комнату. – Я хочу сказать, приносить мне завтрак. Я могу поесть в отеле или в ресторане «Зоу».
– Но я хочу это делать. – Сара подняла глаза, и их взгляды встретились. Ее щеки раскраснелись, глаза блестели. – В конце концов вы взялись за эту работу для того, чтобы уплатить Уоррену за ферму. – Ее голос стал мягче. – Я знаю, что вы не обязаны были это делать. Я знаю, что ваш отец завещал ферму вам, а не Уоррену.
Джереми пожал плечами.
– Мне надо было чем-то заняться, пока не наступит оттепель. Кроме того, это только справедливо, что Уоррен получит половину. Вам обоим эти деньги понадобятся, чтобы встать на ноги, когда вы поженитесь. – Он сел за свой стол.
– Вероятно.
Он подумал о тех годах, когда бился изо всех сил, чтобы их труды на маленькой ферме в Огайо увенчались успехом.
– Поверьте мне, – он достал один из сандвичей, – они вам понадобятся.
– Уоррену нужны эти деньги единственно для того, чтобы мы имели возможность совершить свадебное путешествие на Восток. В Филадельфию и Нью-Йорк. – Сара опустилась на стул напротив Джереми. – Это ведь все-таки эгоистично – вынудить вас поступить на службу, чтобы мы могли отправиться в путешествие.
Он вновь встретился с ней взглядом.
– Вы не хотите этой поездки?
– Я думала, что хочу, – ответила она приглушенным голосом.
Его странно обеспокоило выражение ее лица. Он опустил глаза на еду.
– Лично я нашел там мало такого, что пришлось бы мне по вкусу. – Он отломил кусок бутерброда.
– Мне всегда хотелось посетить эти места. Я имею в виду Филадельфию и Нью-Йорк. В «Ледиз хоум джорнел» так много рассказывается об этих городах и о людях, которые там живут. Все это представляется таким захватывающим и чудесным.
– М-м-м...
Даже если бы его рот не был забит едой, он бы все равно ничего не сказал. Что он мог сказать? Что она глубоко заблуждается, полагая, что эти города такие захватывающие и чудесные? Что большинство живущих там людей никогда не видели высшее общество? Что в основном люди живут в тесных, зараженных крысами многоквартирных домах, работают на заводах, где они изнывают от жары летом и мерзнут зимой, а когда они умирают, почти никто не знает и не интересуется тем, что они умерли?
Пусть она останется при своих фантазиях, – думал Джереми, нарочито остановив свой взгляд на еде, разложенной перед ним.
– Джереми?
Он продолжал жевать, не поднимая головы.
– У вас не осталось каких-нибудь хороших воспоминаний о том времени, когда вы уехали из Хоумстеда?
Он не мог удержаться от того, чтобы не поднять глаза и не ответить ей.
– Да. – Он мысленно представил себе Милли, – Некоторые остались.
Выражение ее лица было сочувственным, заботливым.
– Расскажите мне о ней. Я уверена, что, когда я была маленькой, я знала Милли, также как и вас. Но я не помню. Расскажите мне о ней.
У него пропал аппетит. Он не хотел говорить о Милли, а с Сарой меньше, чем с кем бы то ни было. Он не мог объяснить почему, но он знал, что это так.
Он завернул остаток сандвича в салфетку и положил обратно в корзинку вместе с неоткрытой банкой персиков.
– У меня много работы, Сара. Я лучше займусь ею. – Он поднялся со стула, не оставляя никаких сомнений в том, что ее выпроваживают.
Когда Джереми хотел отдать ей корзину, Сара махнула рукой.
– Нет, вы потом захотите есть... Оставьте ее здесь. – Она встала со стула. Надевая пальто, она сказала: – Простите, что я лезу не в свое дело, Джереми. Я... я не хотела.
– Я знаю, – согласился он.
Джереми молча наблюдал, как Сара прошла через комнату и вышла.
После ее ухода Джереми понял, почему он не хотел говорить о Милли с Сарой Мак-Лиод. Потому что Сара открыла дверь в его сердце, которая была закрыта много лет, дверь в то место, куда только Милли когда-то проникла, в место, которое слишком долго оставалось пустым и холодным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71