Сердце у нее застучало, как всегда случалось, если он был рядом.
Как будто чувствуя ее присутствие, он повернулся, и их взгляды встретились.
Я люблю тебя , Джереми. Почему же ты не замечаешь , что я чувствую?
Джереми замечал и именно по этой причине чувствовал, как его охватывает знакомая паника. Почему она упорно хочет видеть его каким-то другим? Достойный человек давным-давно сделал бы ей в приличествующей форме предложение. Почему она не хочет понять, что он вовсе не достойный человек? В нем нет ничего стоящего. Он никогда не сможет быть тем, за кого она его принимает, таким, каким она его хочет видеть. Пора бы ей это понять. Пора бы ей возненавидеть его.
– Добрый день, Джереми. – Сара пошла в его сторону, минуя столы и бочки, загромождавшие центр зала.
– Мисс Мак-Лиод.
Она посмотрела в сторону прилавка на Джорджа Блейка.
– Привет, Джордж.
– Добрый день, Сара. Как поживает дедушка?
– Ему намного лучше. Он спрашивал сигар, ну, тех, которые ему запретил курить доктор Варни.
Джордж улыбнулся.
– Так у меня несколько штук отложено для него.
– Я уверена, скоро за ними кто-нибудь заглянет. – Она покачала головой. – Запиши-ка их на мой счет.
Пока Сара говорила, Джереми не мог отвести от нее взгляда. Он думал о том, как красиво смотрелась бы на ее головке желто-синяя шляпка, собирающая сейчас пыль под его койкой. Она быстро взглянула на него и улыбнулась тепло и искренне.
– Дедушке виднее. Он никого не хочет слушать, и я уже и не пытаюсь остановить его.
До чего же она красива. Он вспомнил ее всю – ... запах, как приникала она к нему в полутемной спальне его дома... Он вспомнил о Саре многое, что стремился забыть и не вспоминать.
Если бы только все было по-другому...
Он перехватил эту мысль прежде, чем успел ее закончить. Все было совсем не по-другому. Он не был другим. Он оторвался от лица Сары, как только Джордж подал ему брезентовую сумку с продуктами, которые он заказывал.
– Пожалуйста. Здесь все.
– Спасибо, Джордж, – проговорил Джереми, бросив лишь мельком взгляд на Сару.
– Прощайте, мисс Мак-Лиод.
Его холодность, казалось, не произвела на Сару никакого впечатления.
– До свиданья, Джереми. Заходите к нам, поприветствуйте дедушку. Я уверена, ему было бы интересно услышать, как идут у вас дела.
– Попробую, – самое большее, что он смог пообещать, выходя из магазина.
Но слова Сары и взгляд ее глаз долго еще оставались с ним.
Том облокотился на длинный кухонный стол и наблюдал, как Фанни мыла посуду в большой лохани, полной горячей мыльной воды.
Ее шатеновые волосы были забраны под кипенно-белую шапочку, а огромный белый передник скрывал почти полностью блузку с длинным рукавом и темно-синюю юбку.
– Мистер Пенни вчера научил меня печь макаронный пирог, а завтра ждет с поездом устриц. Он сказал, что покажет мне, как их подавать. Говорит, царская еда. В жисть... – Она посмотрела на него и поправилась: – В жизни не ела устриц. А ты?
Он улыбнулся, ему нравилось ее воодушевление.
– Ел все время, пока был в Сан-Франциско. И лангустов, и креветок, и крабов.
Она с отвращением сморщила нос.
– Как только можно есть этих ползающих в океане существ?
– Они понравились бы тебе. Может быть, мы с тобой попробуем этих устриц завтра.
Она покраснела и опустила взгляд в лоханку для посуды.
«М-да, черт бы меня побрал, – подумал Том, и у него округлились глаза. – Я влюбился».
Оттолкнувшись от стола, он шагнул к ней. Теперь у нее покраснели не только щечки, но и шейка. Когда он подошел к ней, лицо Фанни пылало.
– Фанни?
Она не повернула к нему головы. Вместо этого она сунула в лохань еще одну грязную кастрюлю и принялась ее скрести.
– Фанни... – Он положил руки ей на талию.
Ему было слышно, как она часто задышала, он почувствовал, как она напряглась, услышал, как у нее из рук выпала на дно лохани кастрюля.
Том не очень хорошо представлял, что должен делать влюбленный. У него никогда не было этого чувства. Он никогда даже не думал, что может так чувствовать.
И он сделал то, что получилось само собой. Он наклонился и поцеловал ее в шею. Маленькие локоны щекотали ему нос. От нее пахло лимонной вербеной. Этот приятный, чистый запах очень подходил Фанни.
Она повернулась и посмотрела на него. Оба не замечали воды, капающей с ее рук на пол.
– Зачем ты это делаешь? – прошептала она.
Он радостно улыбнулся. В жизни он не был счастливее, чем в этот момент.
– Потому что понял, что ты самая красивая девушка, какую я только когда-либо видел...
Краска на ее личике и шее начала блекнуть.
– По-моему, ты не должен говорить такие вещи...
– Я люблю тебя, Фанни.
У нее от неожиданности открылся рот, большие глаза стали еще больше.
– Думаю, мне следует поцеловать тебя. А ты как думаешь?
Она покачала головой.
Он взял ее лицо в свои ладони.
– О да. Я думаю, мне следует.
Он почувствовал как она задрожала, но она не отстранилась от него, и он понял, что поступил правильно. Это было правильно. Том Мак-Лиод влюбился, и влюбился так сильно, как только может влюбиться мужчина.
Он внимательно посмотрел в ее большие карие глаза.
– Ты выйдешь за меня замуж, Фанни? Она еще раз, задохнувшись, открыла рот.
– Сейчас мне нечего предложить тебе. Мне еще нужно закончить учебу на доктора, прежде чем я смогу жениться. Но, если ты меня подождешь, я бы, честное слово, с гордостью назвал тебя своей женой.
Она ничего не ответила, успев только кивнуть, когда он снова поцеловал ее.
Том был счастлив. Он был уверен, что счастье не покинет его никогда.
Сара с изумлением уставилась на брата. Когда она наконец обрела дар речи, единственное, что она могла произнести, было:
– Ты, наверное, шутишь. Его лицо стало серьезным.
– Нет, Сара, не шучу.
– Но ведь тебе только восемнадцать лет. Тебе еще нужно закончить свою учебу на медика и...
– Я намерен уехать в Бостон, как и предполагалось. Фанни будет ждать меня здесь, в Хоумстеде. Мы поженимся, когда я вернусь.
Сара с облегчением вздохнула. По крайней мере, он не собирается жениться на этой девушке немедленно. Через несколько месяцев в Бостоне он перестанет и думать о Фанни. Возможно, все не так уж плохо, как казалось сначала.
– Я ее не забуду.
У нее вспыхнули щеки, когда она поняла, что он прочитал ее мысли.
– Я хочу привести ее завтра вечером на ужин и познакомить с тобой и дедушкой. Завтра у нее свободный вечер. Я хочу, чтобы ты радушно встретила ее, Сара. Ты сначала должна узнать ее, а потом уже судить о ней.
Она отвернулась от него и подошла к окну гостиной. Солнце зависло как раз над перевалом Тин-Хорн. Пройдет несколько минут, и оно опустится за горы, а в долине наступит ночь. Повсюду воцарится тишина. За исключением салуна «Поуни».
Сколько же ночей ее деду пришлось возиться с перебравшими гуляками в салуне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Как будто чувствуя ее присутствие, он повернулся, и их взгляды встретились.
Я люблю тебя , Джереми. Почему же ты не замечаешь , что я чувствую?
Джереми замечал и именно по этой причине чувствовал, как его охватывает знакомая паника. Почему она упорно хочет видеть его каким-то другим? Достойный человек давным-давно сделал бы ей в приличествующей форме предложение. Почему она не хочет понять, что он вовсе не достойный человек? В нем нет ничего стоящего. Он никогда не сможет быть тем, за кого она его принимает, таким, каким она его хочет видеть. Пора бы ей это понять. Пора бы ей возненавидеть его.
– Добрый день, Джереми. – Сара пошла в его сторону, минуя столы и бочки, загромождавшие центр зала.
– Мисс Мак-Лиод.
Она посмотрела в сторону прилавка на Джорджа Блейка.
– Привет, Джордж.
– Добрый день, Сара. Как поживает дедушка?
– Ему намного лучше. Он спрашивал сигар, ну, тех, которые ему запретил курить доктор Варни.
Джордж улыбнулся.
– Так у меня несколько штук отложено для него.
– Я уверена, скоро за ними кто-нибудь заглянет. – Она покачала головой. – Запиши-ка их на мой счет.
Пока Сара говорила, Джереми не мог отвести от нее взгляда. Он думал о том, как красиво смотрелась бы на ее головке желто-синяя шляпка, собирающая сейчас пыль под его койкой. Она быстро взглянула на него и улыбнулась тепло и искренне.
– Дедушке виднее. Он никого не хочет слушать, и я уже и не пытаюсь остановить его.
До чего же она красива. Он вспомнил ее всю – ... запах, как приникала она к нему в полутемной спальне его дома... Он вспомнил о Саре многое, что стремился забыть и не вспоминать.
Если бы только все было по-другому...
Он перехватил эту мысль прежде, чем успел ее закончить. Все было совсем не по-другому. Он не был другим. Он оторвался от лица Сары, как только Джордж подал ему брезентовую сумку с продуктами, которые он заказывал.
– Пожалуйста. Здесь все.
– Спасибо, Джордж, – проговорил Джереми, бросив лишь мельком взгляд на Сару.
– Прощайте, мисс Мак-Лиод.
Его холодность, казалось, не произвела на Сару никакого впечатления.
– До свиданья, Джереми. Заходите к нам, поприветствуйте дедушку. Я уверена, ему было бы интересно услышать, как идут у вас дела.
– Попробую, – самое большее, что он смог пообещать, выходя из магазина.
Но слова Сары и взгляд ее глаз долго еще оставались с ним.
Том облокотился на длинный кухонный стол и наблюдал, как Фанни мыла посуду в большой лохани, полной горячей мыльной воды.
Ее шатеновые волосы были забраны под кипенно-белую шапочку, а огромный белый передник скрывал почти полностью блузку с длинным рукавом и темно-синюю юбку.
– Мистер Пенни вчера научил меня печь макаронный пирог, а завтра ждет с поездом устриц. Он сказал, что покажет мне, как их подавать. Говорит, царская еда. В жисть... – Она посмотрела на него и поправилась: – В жизни не ела устриц. А ты?
Он улыбнулся, ему нравилось ее воодушевление.
– Ел все время, пока был в Сан-Франциско. И лангустов, и креветок, и крабов.
Она с отвращением сморщила нос.
– Как только можно есть этих ползающих в океане существ?
– Они понравились бы тебе. Может быть, мы с тобой попробуем этих устриц завтра.
Она покраснела и опустила взгляд в лоханку для посуды.
«М-да, черт бы меня побрал, – подумал Том, и у него округлились глаза. – Я влюбился».
Оттолкнувшись от стола, он шагнул к ней. Теперь у нее покраснели не только щечки, но и шейка. Когда он подошел к ней, лицо Фанни пылало.
– Фанни?
Она не повернула к нему головы. Вместо этого она сунула в лохань еще одну грязную кастрюлю и принялась ее скрести.
– Фанни... – Он положил руки ей на талию.
Ему было слышно, как она часто задышала, он почувствовал, как она напряглась, услышал, как у нее из рук выпала на дно лохани кастрюля.
Том не очень хорошо представлял, что должен делать влюбленный. У него никогда не было этого чувства. Он никогда даже не думал, что может так чувствовать.
И он сделал то, что получилось само собой. Он наклонился и поцеловал ее в шею. Маленькие локоны щекотали ему нос. От нее пахло лимонной вербеной. Этот приятный, чистый запах очень подходил Фанни.
Она повернулась и посмотрела на него. Оба не замечали воды, капающей с ее рук на пол.
– Зачем ты это делаешь? – прошептала она.
Он радостно улыбнулся. В жизни он не был счастливее, чем в этот момент.
– Потому что понял, что ты самая красивая девушка, какую я только когда-либо видел...
Краска на ее личике и шее начала блекнуть.
– По-моему, ты не должен говорить такие вещи...
– Я люблю тебя, Фанни.
У нее от неожиданности открылся рот, большие глаза стали еще больше.
– Думаю, мне следует поцеловать тебя. А ты как думаешь?
Она покачала головой.
Он взял ее лицо в свои ладони.
– О да. Я думаю, мне следует.
Он почувствовал как она задрожала, но она не отстранилась от него, и он понял, что поступил правильно. Это было правильно. Том Мак-Лиод влюбился, и влюбился так сильно, как только может влюбиться мужчина.
Он внимательно посмотрел в ее большие карие глаза.
– Ты выйдешь за меня замуж, Фанни? Она еще раз, задохнувшись, открыла рот.
– Сейчас мне нечего предложить тебе. Мне еще нужно закончить учебу на доктора, прежде чем я смогу жениться. Но, если ты меня подождешь, я бы, честное слово, с гордостью назвал тебя своей женой.
Она ничего не ответила, успев только кивнуть, когда он снова поцеловал ее.
Том был счастлив. Он был уверен, что счастье не покинет его никогда.
Сара с изумлением уставилась на брата. Когда она наконец обрела дар речи, единственное, что она могла произнести, было:
– Ты, наверное, шутишь. Его лицо стало серьезным.
– Нет, Сара, не шучу.
– Но ведь тебе только восемнадцать лет. Тебе еще нужно закончить свою учебу на медика и...
– Я намерен уехать в Бостон, как и предполагалось. Фанни будет ждать меня здесь, в Хоумстеде. Мы поженимся, когда я вернусь.
Сара с облегчением вздохнула. По крайней мере, он не собирается жениться на этой девушке немедленно. Через несколько месяцев в Бостоне он перестанет и думать о Фанни. Возможно, все не так уж плохо, как казалось сначала.
– Я ее не забуду.
У нее вспыхнули щеки, когда она поняла, что он прочитал ее мысли.
– Я хочу привести ее завтра вечером на ужин и познакомить с тобой и дедушкой. Завтра у нее свободный вечер. Я хочу, чтобы ты радушно встретила ее, Сара. Ты сначала должна узнать ее, а потом уже судить о ней.
Она отвернулась от него и подошла к окну гостиной. Солнце зависло как раз над перевалом Тин-Хорн. Пройдет несколько минут, и оно опустится за горы, а в долине наступит ночь. Повсюду воцарится тишина. За исключением салуна «Поуни».
Сколько же ночей ее деду пришлось возиться с перебравшими гуляками в салуне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71