Прошу тебя, не отказывайся от моего подарка.
Сара кивнула, говорить ей было трудно, потому что в горле застрял комок.
– Спасибо, – прошептала она. Эдди улыбнулась.
– Вот и хорошо. А теперь одевайся и пойдем посмотреть на нее. У нас на ферме выращиваются лучшие в штате лошади, и Искорка не исключение.
– Искорка?
– Моя младшенькая так назвала ее, когда она родилась. Наоми очень любит давать имена всем нашим жеребятам. Ей показалось, цвет жеребенка похож на искорки в камине. Так она и осталась Искоркой.
– Искорка. Мне нравится.
Эдди открыла дверь, и Сара, накинув шаль, пошла за ней. Они подошли к кобыле, привязанной к повозке сзади. Подойдя к повозке, Сара увидела раздавшийся живот кобылы и подумала, что Эдди не преувеличивает, говоря, что они не успеют оглянуться, как Искорка принесет им жеребеночка.
– О миссис Райдер... – У нее перехватило дыхание. – Она такая красавица.
– Я всегда это знала. Она внучка кобылы, которую я купила у Уилла в восьмидесятом, когда только приехала в Хоумстед.
– Вы и в самом деле хотите...
– В самом деле. Теперь, давай-ка, заведем ее в конюшню и поставим в стойло.
Она отвязала веревку от повозки и повела лошадь к конюшне.
Сара пропустила ее вперед, просто для того, чтобы полюбоваться лошадью. Когда она была девочкой, у нее была своя кобылка Виктория, названная в честь королевы Англии – низкорослая, неказистая и старая, но Сара все равно любила ее. Летом она ездила на ней одна, забираясь в места, где так хорошо было сидеть и мечтать о странах, в которых ей хотелось побывать... Виктория умерла, когда Саре было семнадцать лет. С тех пор у нее не было своей лошади.
В конюшне пахло свежей соломой и кожей. Когда они вошли, новая рабочая лошадь Джереми заржала, свесив черную голову через жерди стойла. Кобыла ответила на приветствие.
Эдди выбрала одно из незанятых стойл и завела туда кобылу.
– Она в любой момент может ожеребиться, но, по-моему, это будет не раньше, чем через неделю или две.. Джереми знает, что делать, когда это случится. Как-то весной он помогал нам на ферме, у него хороший нюх на все, что касается лошадей.
– Джереми работал у вас?
– Да.
Эдди сняла уздечку, потом почесала кобылу за ухом. Искорка вскинула и опустила голову.
– Какой он был мальчиком? – спросила Сара. Этот вопрос никогда не выходил у нее из головы.
Эдди улыбнулась.
– Страшный озорник. Только и делал, что шалил. Почти как твой брат, в общем-то, только попадался чаще, чем Том.
Роуз Рэфферти и дедушка сказали ей почти то же самое, когда она стала их расспрашивать. Тем не менее, она не теряла надежды, что кто-нибудь подскажет ей что-то такое, что поможет ей приблизиться к мужу.
У Эдди пропала улыбка.
– Мне кажется, Джереми был очень одинок. Они с Уорреном были, как вода и масло. Их невозможно было перемешать. Никогда. А Тед... Видишь ли, Тед Уэсли был очень скрытный человек. Он приходил в церковь, играл на скрипке на общинных танцах, но никогда ни с кем много не разговаривал, никого, по крайней мере из тех, кого я знаю, не подпускал к себе близко. Думаю, он и детей своих держал на расстоянии.
– А Милли Паркерсон? – тихо спросила Сара. – Какая она была?
Эдди подумала и ответила не сразу.
– Милли была очень стеснительная, простенькая и очень маленькая. И, по-моему, такая же одинокая, как Джереми. – Она покачала головой и улыбнулась. – Они всегда казались такой странной парой – Джереми и Милли. Он такой взрывной, а она смирная, тише воды, ниже травы. Джереми уже тогда был видным парнем. Не думаю, чтобы другие ребята вообще замечали Милли.
Сара попробовала представить себе первую жену Джереми.
– Он ее очень любил, правда?
– Да, в этом я не сомневаюсь. – Эдди на прощанье похлопала кобылу и вышла из стойла. – Может быть, тебе попросить Джереми рассказать о ней?
– Я просила. Он не хочет говорить о ней. Эдди кивнула.
– Уилл такой же. Никак не заставишь его раскрыться. Не торопи Джереми. Наступит момент, и он расскажет.
Не торопи его. Казалось, все повторяют Саре эти слова. Но как трудно проявлять терпение, особенно когда она так сильно любит Джереми. Ей хотелось, чтобы они делили все – и радости, и печали.
Она посмотрела Эдди прямо в глаза.
– Я не страдаю от того, что он любил ее. Эдди еще раз доброжелательно улыбнулась.
– Ты мудрая женщина, Сара Уэсли. – Она направилась к дверям конюшни. – Пожалуй, мне пора возвращаться на ранчо.
Сара шла рядом с Эдди и думала: «Я не страдаю от того, что он любил Милли. Но только при условии, что он теперь любит меня.»
Джереми неторопливо шел по тротуару, притрагиваясь к полям шляпы в ответ на приветствия горожан и посматривая по сторонам, все ли в порядке в Хоумстеде. У него не было причин для волнений. Один день походил на другой, менялось только время года.
Он шел и наслаждался весенней погодой. Уже несколько дней держится хорошая погода. Небо такое яркое, что больно глазам смотреть на него, а воздух такой бодрящий, такой чистый. Скоро тоненькая корка грязи растечется в коричневое море. И тогда никто не будет радоваться весне, даже он.
Но за весной придут теплые летние денечки. Коричневая трава нальется сочной зеленью. Сквозь тучную черную почву пробьются всходы. Жеребята и телята засеменят за своими матерями.
Он вдруг подумал о Саре – вот она стоит в дворике перед конюшней и кормит кур, а солнце радостно играет бликами на ее светлых волосах. Он представил себе, как она развешивает белье после стирки, а на склонах холмов полно расцветающих цветов. Он вообразил, какой она будет с большим животом, где его ребенок, и почувствовал знакомое неистребимое желание скорее вернуться домой, обнять ее и целовать до тех пор, пока у нее не перехватит дыхание.
Громкий смех прервал его приятные мечтания. Он увидел идущих ему навстречу шестерых людей.
Все до одного были ему незнакомы, у них были длинные нечесанные волосы, лица заросли бородой, одежда давно не стиранная. Один из них, шлепнув другого по спине, грязно выругался, потом толкнул дверцу в салун, и вся компания ввалилась туда.
Джереми нахмурился. Компания ему не понравилась. Интересно, что они делают в Хоумстеде.
В этот момент его окликнул шериф Тернер, стоявший на ступеньках гостиницы Рэфферти. Джереми еще раз взглянул на салун, потом перешел улицу и подошел к Чэду.
– Лесорубы поднимаются в лагеря, – обратился к нему шериф, угадав, о чем думает Джереми. – Они приехали сегодня поездом из Бойсе. Скоро их будет целый поток. Присматривай за салуном. Обычно там начинаются все неприятности.
Джереми кивнул.
Чэд Тернер сдвинул со лба шляпу.
– В этом году будет ранняя весна. Еще немного, и ты сможешь засеять землю. Представляю, как тебе не терпится!
– Давно я не ходил за плугом и не пахал своей земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Сара кивнула, говорить ей было трудно, потому что в горле застрял комок.
– Спасибо, – прошептала она. Эдди улыбнулась.
– Вот и хорошо. А теперь одевайся и пойдем посмотреть на нее. У нас на ферме выращиваются лучшие в штате лошади, и Искорка не исключение.
– Искорка?
– Моя младшенькая так назвала ее, когда она родилась. Наоми очень любит давать имена всем нашим жеребятам. Ей показалось, цвет жеребенка похож на искорки в камине. Так она и осталась Искоркой.
– Искорка. Мне нравится.
Эдди открыла дверь, и Сара, накинув шаль, пошла за ней. Они подошли к кобыле, привязанной к повозке сзади. Подойдя к повозке, Сара увидела раздавшийся живот кобылы и подумала, что Эдди не преувеличивает, говоря, что они не успеют оглянуться, как Искорка принесет им жеребеночка.
– О миссис Райдер... – У нее перехватило дыхание. – Она такая красавица.
– Я всегда это знала. Она внучка кобылы, которую я купила у Уилла в восьмидесятом, когда только приехала в Хоумстед.
– Вы и в самом деле хотите...
– В самом деле. Теперь, давай-ка, заведем ее в конюшню и поставим в стойло.
Она отвязала веревку от повозки и повела лошадь к конюшне.
Сара пропустила ее вперед, просто для того, чтобы полюбоваться лошадью. Когда она была девочкой, у нее была своя кобылка Виктория, названная в честь королевы Англии – низкорослая, неказистая и старая, но Сара все равно любила ее. Летом она ездила на ней одна, забираясь в места, где так хорошо было сидеть и мечтать о странах, в которых ей хотелось побывать... Виктория умерла, когда Саре было семнадцать лет. С тех пор у нее не было своей лошади.
В конюшне пахло свежей соломой и кожей. Когда они вошли, новая рабочая лошадь Джереми заржала, свесив черную голову через жерди стойла. Кобыла ответила на приветствие.
Эдди выбрала одно из незанятых стойл и завела туда кобылу.
– Она в любой момент может ожеребиться, но, по-моему, это будет не раньше, чем через неделю или две.. Джереми знает, что делать, когда это случится. Как-то весной он помогал нам на ферме, у него хороший нюх на все, что касается лошадей.
– Джереми работал у вас?
– Да.
Эдди сняла уздечку, потом почесала кобылу за ухом. Искорка вскинула и опустила голову.
– Какой он был мальчиком? – спросила Сара. Этот вопрос никогда не выходил у нее из головы.
Эдди улыбнулась.
– Страшный озорник. Только и делал, что шалил. Почти как твой брат, в общем-то, только попадался чаще, чем Том.
Роуз Рэфферти и дедушка сказали ей почти то же самое, когда она стала их расспрашивать. Тем не менее, она не теряла надежды, что кто-нибудь подскажет ей что-то такое, что поможет ей приблизиться к мужу.
У Эдди пропала улыбка.
– Мне кажется, Джереми был очень одинок. Они с Уорреном были, как вода и масло. Их невозможно было перемешать. Никогда. А Тед... Видишь ли, Тед Уэсли был очень скрытный человек. Он приходил в церковь, играл на скрипке на общинных танцах, но никогда ни с кем много не разговаривал, никого, по крайней мере из тех, кого я знаю, не подпускал к себе близко. Думаю, он и детей своих держал на расстоянии.
– А Милли Паркерсон? – тихо спросила Сара. – Какая она была?
Эдди подумала и ответила не сразу.
– Милли была очень стеснительная, простенькая и очень маленькая. И, по-моему, такая же одинокая, как Джереми. – Она покачала головой и улыбнулась. – Они всегда казались такой странной парой – Джереми и Милли. Он такой взрывной, а она смирная, тише воды, ниже травы. Джереми уже тогда был видным парнем. Не думаю, чтобы другие ребята вообще замечали Милли.
Сара попробовала представить себе первую жену Джереми.
– Он ее очень любил, правда?
– Да, в этом я не сомневаюсь. – Эдди на прощанье похлопала кобылу и вышла из стойла. – Может быть, тебе попросить Джереми рассказать о ней?
– Я просила. Он не хочет говорить о ней. Эдди кивнула.
– Уилл такой же. Никак не заставишь его раскрыться. Не торопи Джереми. Наступит момент, и он расскажет.
Не торопи его. Казалось, все повторяют Саре эти слова. Но как трудно проявлять терпение, особенно когда она так сильно любит Джереми. Ей хотелось, чтобы они делили все – и радости, и печали.
Она посмотрела Эдди прямо в глаза.
– Я не страдаю от того, что он любил ее. Эдди еще раз доброжелательно улыбнулась.
– Ты мудрая женщина, Сара Уэсли. – Она направилась к дверям конюшни. – Пожалуй, мне пора возвращаться на ранчо.
Сара шла рядом с Эдди и думала: «Я не страдаю от того, что он любил Милли. Но только при условии, что он теперь любит меня.»
Джереми неторопливо шел по тротуару, притрагиваясь к полям шляпы в ответ на приветствия горожан и посматривая по сторонам, все ли в порядке в Хоумстеде. У него не было причин для волнений. Один день походил на другой, менялось только время года.
Он шел и наслаждался весенней погодой. Уже несколько дней держится хорошая погода. Небо такое яркое, что больно глазам смотреть на него, а воздух такой бодрящий, такой чистый. Скоро тоненькая корка грязи растечется в коричневое море. И тогда никто не будет радоваться весне, даже он.
Но за весной придут теплые летние денечки. Коричневая трава нальется сочной зеленью. Сквозь тучную черную почву пробьются всходы. Жеребята и телята засеменят за своими матерями.
Он вдруг подумал о Саре – вот она стоит в дворике перед конюшней и кормит кур, а солнце радостно играет бликами на ее светлых волосах. Он представил себе, как она развешивает белье после стирки, а на склонах холмов полно расцветающих цветов. Он вообразил, какой она будет с большим животом, где его ребенок, и почувствовал знакомое неистребимое желание скорее вернуться домой, обнять ее и целовать до тех пор, пока у нее не перехватит дыхание.
Громкий смех прервал его приятные мечтания. Он увидел идущих ему навстречу шестерых людей.
Все до одного были ему незнакомы, у них были длинные нечесанные волосы, лица заросли бородой, одежда давно не стиранная. Один из них, шлепнув другого по спине, грязно выругался, потом толкнул дверцу в салун, и вся компания ввалилась туда.
Джереми нахмурился. Компания ему не понравилась. Интересно, что они делают в Хоумстеде.
В этот момент его окликнул шериф Тернер, стоявший на ступеньках гостиницы Рэфферти. Джереми еще раз взглянул на салун, потом перешел улицу и подошел к Чэду.
– Лесорубы поднимаются в лагеря, – обратился к нему шериф, угадав, о чем думает Джереми. – Они приехали сегодня поездом из Бойсе. Скоро их будет целый поток. Присматривай за салуном. Обычно там начинаются все неприятности.
Джереми кивнул.
Чэд Тернер сдвинул со лба шляпу.
– В этом году будет ранняя весна. Еще немного, и ты сможешь засеять землю. Представляю, как тебе не терпится!
– Давно я не ходил за плугом и не пахал своей земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71