По всей видимости, им всем приходилось столоваться на кухне.
– Добрый вечер, дитя мое. – Граф приветливо кивнул Мэй.
– А вы знаете, сколько есть способов убить человека? – поинтересовалось дитя, забираясь с ногами на стул, опираясь на стол локтями и подпирая кулачками подбородок.
Джеймс нахмурился. От этих маленьких девочек одно беспокойство, спрашивают, о чем ни попадя. С ними гораздо приятнее иметь дело, когда они вырастают. Фелисити поставила перед ним тарелку с куском картофельного пирога, и он с улыбкой поблагодарил ее, подумав про себя, что некоторые ему более чем симпатичны.
– Так сколько способов вы знаете? – не отставала Мэй. Дирхерст подождал немного, давая Фелисити возможность призвать сестру к порядку и хорошенько наказать ее за распущенный язык. Когда ничего подобного не произошло, он демонстративно побарабанил пальцами по подбородку, делая вид, что всерьез размышляет над вопросом.
– Гм… Хорошо, я бы назвал два.
– Два? – переспросила бойкая девица.
– Пожалуй, что два. Один – это когда останавливают сердце, а второй – когда останавливают мозг.
Фелисити подсела к столу напротив графа.
– Милорд, может быть, поговорим о погоде или еще о чем-нибудь более приятном?
– Конечно! – улыбнулся граф и с готовностью перевел разговор: – Похоже, после таких дождей река…
– Чтобы убить человека, есть семьдесят три способа! – выпалила Мэй.
Раздраженный тем, что его столь бесцеремонно оборвали, Дирхерст некоторое время молча разглядывал собственную вилку.
– Я уверен что никаких семидесяти трех способов нет, – наконец насколько возможно мягко проговорил он. – Есть очень хорошее правило – маленьких девочек, когда беседуют взрослые, не должно быть ни слышно, ни видно. Мы беседуем с твоей сестрой…
– Все равно есть семьдесят три! Рейф знает их все, от первого до последнего!
Граф не спеша повернулся, окинул Бэнкрофта неприязненным взглядом и процедил сквозь зубы:
– Можно было догадаться, кто стоит за всем этим вздором. Подозрительный тип небрежно оттолкнул от себя пустую тарелку. Ну и горазд же он есть за чужой счет!
– Вздор? Это вы о чем?
– Да это же полнейшая ахинея и просто недопустимая тема для беседы в присутствии молодых леди!
– Я с превеликим удовольствием могу вам продемонстрировать некоторые из этих способов, если вы соблаговолите выйти со мной во двор.
– Рейф!
– А я знаю тот, который двадцать восьмой! – пропищала Мэй.
– Мэй! Уймись, пожалуйста!
– Идем, Мэй – поднялся из-за стола Бэнкрофт. – Сходим проведать Аристотеля. Он без нас там, наверное, заскучал.
Скользнув взглядом по графу, негодяй с улыбкой скрылся за дверью, а Мэй вприпрыжку умчалась следом.
Наконец-то! Джеймс посмотрел через стол на Фелисити.
– Похоже, мы, наконец, наедине. Девушка еще раз улыбнулась ему:
– Я приношу свои извинения, Мэй что-то совсем расшалилась. Сегодня было много возни по дому, и до последнего момента у нее не было возможности выплеснуть накопившееся.
– Не извиняйтесь, Фелисити, право, не стоит, – Граф ласково похлопал ладонью ее по руке. – Я прекрасно знаю, как трудно вам приходится. Уверен, если бы у нее была гувернантка, поведение девочки заметно улучшилось бы.
Фелисити со вздохом кивнула:
– Делаем что можем, граф.
– Вы же знаете, с каким удовольствием я нанял бы ей гувернантку. А заодно, моя дорогая, и кухарку для вас! Не следует стряпать самой с утра до вечера.
– Спасибо, Джеймс, но…
– Тпру, Аристотель! Никаких галопов в доме, понятно?
Вслед за возгласом раздался такой громкий и веселый хохот Мэй, что граф вопросительно поднял бровь и взглянул на Фелисити:
– У вас что, здесь лошадь? Фелисити покраснела:
– Вообще-то да. Всего на одну ночь…
Граф с трудом удержался от того, чтобы не нахмуриться в очередной раз, и, наклонившись вперед, взял обе руки Фелисити в свои.
– Фелисити, я очень прошу. Это уж слишком. Нужно же когда-нибудь прислушаться к голосу разума.
– Джеймс, дело в том…
Он медленно отпустил ее руки.
– Вы живете неправильно. Я настаиваю, чтобы вы Мэй переехали на время в поместье Дирхерст. Я прошу вас войти ко мне в дом моей женой, но, если вы снова откажете, буду, счастлив, принять вас как самую почетную гостью. Равно как и вашу младшую сестру.
Фелисити, наконец, высвободила руки. Граф попытался, было снова завладеть ими, убедить, как он ее обожает, но вдруг подумал, что терпение в таком щепетильном деле может принести гораздо больше дивидендов, нежели самоуверенное навязывание себя особе противоположного пола. Так или иначе, терпение его было на исходе, а тут еще какой-то Бэнкрофт все время околачивался поблизости.
– Джеймс, я знаю, вы искренне хотите нам помочь, и я бесконечно благодарна за вашу неиссякаемую доброту и сочувствие. Но вы ведь знаете, что я не выйду за вас замуж ради того, чтобы не утратить вашу неоценимую помощь с Фортон-Холлом.
– В таком случае выходите за меня, потому что я вас люблю.
Фелисити довольно долго молчала, прежде чем ответить:
– Милорд, я вновь благодарю вас за доброту и внимание. Но мой долг велит мне оставаться здесь. Я нужна моему брату и моей сестре, и я нужна поместью. Здесь мой дом, милорд.
Граф начал медленно закипать от гнева.
– Это вы уже говорили, чуть ли не слово в слово. Разумеется, я уважаю ваши чувства. Со временем, однако, Найджел женится, я в этом не сомневаюсь, Мэй вырастет, и тогда, моя дорогая Фелисити, в Фортон-Холле для вас просто не будет места. Не лучше ли заранее перебраться на законных основаниях в свой новый дом и жить поблизости от вашего родного очага и любимых брата и сестры?
– Джеймс, вы говорите очень жестокие вещи!
– Фелисити, я вовсе не имел намерения быть жестоким по отношению к вам, поверьте. Я всего лишь хочу быть с вами честным. Но в первую очередь вам нужно быть честной с самой собой.
Фелисити потупилась, согласно кивнула, и сердце у графа ухнуло куда-то вниз. Наконец-то эта гордячка признала правоту его слов. Как только она станет его женой, с главным источником всех его неприятностей будет покончено раз и навсегда.
– Лис, посмотри, что я нашел.
На пороге кухни стоял Бэнкрофт, и Джеймс вспыхнул до корней волос, подумав, как долго этот наглец мог там стоять и нагло их подслушивать.
– Прошу прощения, – отрывисто бросил граф, – но у нас с мисс Харрингтон приватный разговор.
Нахал, всюду сующий свою располосованную физиономию, даже ухом не повел. Он протянул Фелисити зажатую между большим и указательным пальцами простенькую серебряную нашейную цепочку, полностью приковав к себе внимание молодой женщины.
– Мэй сказала, что она ваша.
С радостным возгласом Фелисити порывисто поднялась со стула и чуть не бегом устремилась к Бэнкрофту.
– Рейф, огромное вам спасибо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
– Добрый вечер, дитя мое. – Граф приветливо кивнул Мэй.
– А вы знаете, сколько есть способов убить человека? – поинтересовалось дитя, забираясь с ногами на стул, опираясь на стол локтями и подпирая кулачками подбородок.
Джеймс нахмурился. От этих маленьких девочек одно беспокойство, спрашивают, о чем ни попадя. С ними гораздо приятнее иметь дело, когда они вырастают. Фелисити поставила перед ним тарелку с куском картофельного пирога, и он с улыбкой поблагодарил ее, подумав про себя, что некоторые ему более чем симпатичны.
– Так сколько способов вы знаете? – не отставала Мэй. Дирхерст подождал немного, давая Фелисити возможность призвать сестру к порядку и хорошенько наказать ее за распущенный язык. Когда ничего подобного не произошло, он демонстративно побарабанил пальцами по подбородку, делая вид, что всерьез размышляет над вопросом.
– Гм… Хорошо, я бы назвал два.
– Два? – переспросила бойкая девица.
– Пожалуй, что два. Один – это когда останавливают сердце, а второй – когда останавливают мозг.
Фелисити подсела к столу напротив графа.
– Милорд, может быть, поговорим о погоде или еще о чем-нибудь более приятном?
– Конечно! – улыбнулся граф и с готовностью перевел разговор: – Похоже, после таких дождей река…
– Чтобы убить человека, есть семьдесят три способа! – выпалила Мэй.
Раздраженный тем, что его столь бесцеремонно оборвали, Дирхерст некоторое время молча разглядывал собственную вилку.
– Я уверен что никаких семидесяти трех способов нет, – наконец насколько возможно мягко проговорил он. – Есть очень хорошее правило – маленьких девочек, когда беседуют взрослые, не должно быть ни слышно, ни видно. Мы беседуем с твоей сестрой…
– Все равно есть семьдесят три! Рейф знает их все, от первого до последнего!
Граф не спеша повернулся, окинул Бэнкрофта неприязненным взглядом и процедил сквозь зубы:
– Можно было догадаться, кто стоит за всем этим вздором. Подозрительный тип небрежно оттолкнул от себя пустую тарелку. Ну и горазд же он есть за чужой счет!
– Вздор? Это вы о чем?
– Да это же полнейшая ахинея и просто недопустимая тема для беседы в присутствии молодых леди!
– Я с превеликим удовольствием могу вам продемонстрировать некоторые из этих способов, если вы соблаговолите выйти со мной во двор.
– Рейф!
– А я знаю тот, который двадцать восьмой! – пропищала Мэй.
– Мэй! Уймись, пожалуйста!
– Идем, Мэй – поднялся из-за стола Бэнкрофт. – Сходим проведать Аристотеля. Он без нас там, наверное, заскучал.
Скользнув взглядом по графу, негодяй с улыбкой скрылся за дверью, а Мэй вприпрыжку умчалась следом.
Наконец-то! Джеймс посмотрел через стол на Фелисити.
– Похоже, мы, наконец, наедине. Девушка еще раз улыбнулась ему:
– Я приношу свои извинения, Мэй что-то совсем расшалилась. Сегодня было много возни по дому, и до последнего момента у нее не было возможности выплеснуть накопившееся.
– Не извиняйтесь, Фелисити, право, не стоит, – Граф ласково похлопал ладонью ее по руке. – Я прекрасно знаю, как трудно вам приходится. Уверен, если бы у нее была гувернантка, поведение девочки заметно улучшилось бы.
Фелисити со вздохом кивнула:
– Делаем что можем, граф.
– Вы же знаете, с каким удовольствием я нанял бы ей гувернантку. А заодно, моя дорогая, и кухарку для вас! Не следует стряпать самой с утра до вечера.
– Спасибо, Джеймс, но…
– Тпру, Аристотель! Никаких галопов в доме, понятно?
Вслед за возгласом раздался такой громкий и веселый хохот Мэй, что граф вопросительно поднял бровь и взглянул на Фелисити:
– У вас что, здесь лошадь? Фелисити покраснела:
– Вообще-то да. Всего на одну ночь…
Граф с трудом удержался от того, чтобы не нахмуриться в очередной раз, и, наклонившись вперед, взял обе руки Фелисити в свои.
– Фелисити, я очень прошу. Это уж слишком. Нужно же когда-нибудь прислушаться к голосу разума.
– Джеймс, дело в том…
Он медленно отпустил ее руки.
– Вы живете неправильно. Я настаиваю, чтобы вы Мэй переехали на время в поместье Дирхерст. Я прошу вас войти ко мне в дом моей женой, но, если вы снова откажете, буду, счастлив, принять вас как самую почетную гостью. Равно как и вашу младшую сестру.
Фелисити, наконец, высвободила руки. Граф попытался, было снова завладеть ими, убедить, как он ее обожает, но вдруг подумал, что терпение в таком щепетильном деле может принести гораздо больше дивидендов, нежели самоуверенное навязывание себя особе противоположного пола. Так или иначе, терпение его было на исходе, а тут еще какой-то Бэнкрофт все время околачивался поблизости.
– Джеймс, я знаю, вы искренне хотите нам помочь, и я бесконечно благодарна за вашу неиссякаемую доброту и сочувствие. Но вы ведь знаете, что я не выйду за вас замуж ради того, чтобы не утратить вашу неоценимую помощь с Фортон-Холлом.
– В таком случае выходите за меня, потому что я вас люблю.
Фелисити довольно долго молчала, прежде чем ответить:
– Милорд, я вновь благодарю вас за доброту и внимание. Но мой долг велит мне оставаться здесь. Я нужна моему брату и моей сестре, и я нужна поместью. Здесь мой дом, милорд.
Граф начал медленно закипать от гнева.
– Это вы уже говорили, чуть ли не слово в слово. Разумеется, я уважаю ваши чувства. Со временем, однако, Найджел женится, я в этом не сомневаюсь, Мэй вырастет, и тогда, моя дорогая Фелисити, в Фортон-Холле для вас просто не будет места. Не лучше ли заранее перебраться на законных основаниях в свой новый дом и жить поблизости от вашего родного очага и любимых брата и сестры?
– Джеймс, вы говорите очень жестокие вещи!
– Фелисити, я вовсе не имел намерения быть жестоким по отношению к вам, поверьте. Я всего лишь хочу быть с вами честным. Но в первую очередь вам нужно быть честной с самой собой.
Фелисити потупилась, согласно кивнула, и сердце у графа ухнуло куда-то вниз. Наконец-то эта гордячка признала правоту его слов. Как только она станет его женой, с главным источником всех его неприятностей будет покончено раз и навсегда.
– Лис, посмотри, что я нашел.
На пороге кухни стоял Бэнкрофт, и Джеймс вспыхнул до корней волос, подумав, как долго этот наглец мог там стоять и нагло их подслушивать.
– Прошу прощения, – отрывисто бросил граф, – но у нас с мисс Харрингтон приватный разговор.
Нахал, всюду сующий свою располосованную физиономию, даже ухом не повел. Он протянул Фелисити зажатую между большим и указательным пальцами простенькую серебряную нашейную цепочку, полностью приковав к себе внимание молодой женщины.
– Мэй сказала, что она ваша.
С радостным возгласом Фелисити порывисто поднялась со стула и чуть не бегом устремилась к Бэнкрофту.
– Рейф, огромное вам спасибо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98