А сейчас у меня появился шанс наконец поправить дела. Я знаю, Лис, ты справишься, ведь ты всегда справлялась. Просто постарайся поменьше командовать и рассчитывай каждую мелочь. Из Испании я пришлю Мэй куклу. Твой брат Н. Харрингтон».
Он это сделал.
Умчался, даже не озаботился приехать домой и обо всем поставить ее в известность. Чувство у Фелисити было такое, что у нее из-под ног ушел пол. Она сидела и тупо смотрела на письмо. Она потеряла Фортон-Холл как раз тогда, когда начала уже надеяться, что ей удастся спасти усадьбу. По щекам девушки текли слезы, но она их не замечала до тех пор, пока соленые капли не начали капать на письмо, отчего небрежные строчки, выведенные торопливой рукой ее брата, стали расплываться.
– Фелисити, – мягко заговорил Рейф, – я…
Она вскочила на ноги.
– Я очень извиняюсь, но нам с Мэй нужно… нужно… – Не договорив, она схватила сестру за руку и выскочила из комнаты. Как только они оказались в дальнем конце коридора, Фелисити остановилась. – За что же такое наказание! – пробормотала она, утирая заплаканные глаза.
– Так Найджел на самом деле проиграл в карты Фортон-Холл Рейфу? – осведомилась Мэй с озабоченным видом.
– Да… проиграл.
– Лис, тогда все в порядке. Мне Рейф нравится. Не плачь. И девочка сочувственно сжала руку старшей сестры. Однако Фелисити, вместо того чтобы успокоиться, разрыдалась пуще прежнего.
– Боже мой, Мэй, ты ничегошеньки не поняла! – Она опустилась на колени, чтобы можно было смотреть девочке в глаза. – Теперь это дом Рейфа, понимаешь? Этот дом не наш! Нам нужно отсюда уехать.
– А куда мы поедем? – прошептала Мэй с неприкрытым страхом.
– Не знаю, Мэй. – У Фелисити перехватило дыхание, когда она увидела, как по щеке у сестренки медленно ползет прозрачная слезинка. Господи, помоги! – Не волнуйся так. У меня отложено около сорока фунтов, и мне…
– Я не уеду, ни за что отсюда не уеду! Не хочу, чтобы мы уезжали! – разрыдалась Мэй и порывисто обхватила руками старшую сестру за шею.
– Тише, Мэй, тише, – успокаивающе заговорила Фелисити, оглядываясь вокруг. Не хватало только сейчас появиться Рейфу с дурацкими благородными словами, которые ни к чему не обязывают. Поверить так легко! Они уже в который раз брошены на произвол судьбы, и ничего другого не остается, как справиться со всем этим. – Пошли, поможешь мне найти старые чемоданы на чердаке.
– Мы что, прямо сейчас уедем?
– Чем раньше, тем лучше.
Сквайр Талфорд, вне всякого сомнения, приютит их на время, да и лорд Дирхерст сделает это с превеликой радостью. А потом? Сидеть и беспомощно наблюдать, как Рейф продает поместье тому, кто предложит наивысшую цену? До этого момента ей придется лишь лелеять безумную и безнадежную надежду на то, что Бэнкрофт передумает, и ждать, снова ждать неизбежного… Пустая трата времени, особенно теперь, когда все зависит только от нее одной.
– Знаю! – воскликнула Фелисити, вытирая глаза и изо всех сил стараясь, чтобы в голосе ее зазвучал неподдельный энтузиазм, хотя единственное, чего ей сейчас больше всего хотелось, – лечь лицом вниз и рыдать. – Я могу наняться на работу гувернанткой. Я же столько лет была гувернанткой у тебя, верно? А потом… там будут другие дети, и тебе не будет скучно!
– Давай сначала спросим у Рейфа, нельзя ли нам остаться, – возразила Мэй, и нижняя губка у нее предательски задрожала.
На миг Фелисити до смерти захотелось стать такой же восьмилетней девочкой и с детской непосредственностью пережить свалившееся на них несчастье.
– Мы не можем этого сделать, Мэй. Он уже позволил нам прожить здесь целых две недели, и он собирается продать поместье. Рано или поздно нам все равно придется уехать.
– Ты все-таки с ним поговори, – продолжала настаивать Мэй. – Он такой хороший.
– Знаю, что хороший, – согласилась Фелисити. И никакой не безумный. Целовал ее и называл красивой… – Но остаться здесь мы все равно не можем.
– Ну и задница! – взорвался Рейф.
– Полагаю, вы имеете в виду Найджела? – вежливо осведомился сквайр.
Рейф пришел в себя. Про Талфорда он напрочь забыл.
– Мог бы сам приехать и все им по-человечески объяснить. Особенно после того, как Лис в письме попросила его вернуться!
Все это было ужасно несправедливо. Подразумевалось, что Найджел приедет и заберет своих сестер, а Рейф будет знать, что о них есть кому позаботиться и им есть где приклонить голову; Найджел Харрингтон не просто бросил развалившееся поместье со всеми его запущенными землями; нет, написав это письмо, он просто-напросто бросил свою семью.
– Жалкое ничтожество! Ублюдок! Сквайр, кряхтя, поднялся со своего места.
– Извинитесь за меня перед Фелисити. Сейчас она вряд ли пожелает выслушивать мои благоразумные и нелицеприятные советы. Если во мне возникнет нужда, я буду у себя в Пелфорде.
Рейф, не веря своим ушам, уставился на сквайра. Утро началось так замечательно, столько всякого мусора вытащили из западного крыла. А теперь как-то само собой получилось, что ему отведена роль главного злодея в пьесе.
– Значит, и вы их бросаете, так?
– Я предлагал им перебраться ко мне, – ответил Талфорд, задерживаясь на пороге. – Не раз. Фелисити ни разу своего согласия не дала, да и не даст, я в этом уверен. Она не из тех, кто будет сидеть и оплакивать свою несчастную судьбу.
– Да, я это тоже заметил, – кивнул Рейф.
Когда сквайр удалился, Рейф поднял валявшееся на полу письмо Харрингтона. Перечитал послание в поисках хоть малейшего намека на то, что Найджел намерен вернуться в Фортон-Холл и забрать сестер. В конце концов он со злостью отшвырнул лист в сторону.
– Подонок! – процедил Рейф сквозь зубы.
Что ж, хорошо это или плохо, но он получил неоспоримое право на владение поместьем Фортон-Холл, Немного привести усадьбу в порядок – и можно будет ее продавать. Если все получится так, как он задумал, то три или даже четыре года личной свободы ему обеспечены и не нужно будет выпрашивать у его светлости денег на содержание. По всем статьям сейчас Рейфел Бэнкрофт должен был бы быть на седьмом небе от счастья.
Однако его не отпускала мысль, что Фелисити и Мэй одним махом потеряли и свое прошлое, и свое будущее. Не его в этом вина; помнить, какие карты вышли из игры, – вовсе не шулерство.
– Проклятие! – ругнулся он и со всего маху врезая кулаком по оконной раме. Его собственной оконной раме.
Он уставился на нее, потом перевел взгляд на потертый диван, потрепанный ковер и кучу милых безделушек, расставленных по всей гостиной. Помимо дома, у него еще имелись коровы, которые, не переставая, жевали свою траву, блеющие овцы на лугу, поломанные и поваленные изгороди, поля без всходов и посевов. И он ума не мог приложить, что со всем этим делать, прежде чем он соберется продавать Фортон-Холл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Он это сделал.
Умчался, даже не озаботился приехать домой и обо всем поставить ее в известность. Чувство у Фелисити было такое, что у нее из-под ног ушел пол. Она сидела и тупо смотрела на письмо. Она потеряла Фортон-Холл как раз тогда, когда начала уже надеяться, что ей удастся спасти усадьбу. По щекам девушки текли слезы, но она их не замечала до тех пор, пока соленые капли не начали капать на письмо, отчего небрежные строчки, выведенные торопливой рукой ее брата, стали расплываться.
– Фелисити, – мягко заговорил Рейф, – я…
Она вскочила на ноги.
– Я очень извиняюсь, но нам с Мэй нужно… нужно… – Не договорив, она схватила сестру за руку и выскочила из комнаты. Как только они оказались в дальнем конце коридора, Фелисити остановилась. – За что же такое наказание! – пробормотала она, утирая заплаканные глаза.
– Так Найджел на самом деле проиграл в карты Фортон-Холл Рейфу? – осведомилась Мэй с озабоченным видом.
– Да… проиграл.
– Лис, тогда все в порядке. Мне Рейф нравится. Не плачь. И девочка сочувственно сжала руку старшей сестры. Однако Фелисити, вместо того чтобы успокоиться, разрыдалась пуще прежнего.
– Боже мой, Мэй, ты ничегошеньки не поняла! – Она опустилась на колени, чтобы можно было смотреть девочке в глаза. – Теперь это дом Рейфа, понимаешь? Этот дом не наш! Нам нужно отсюда уехать.
– А куда мы поедем? – прошептала Мэй с неприкрытым страхом.
– Не знаю, Мэй. – У Фелисити перехватило дыхание, когда она увидела, как по щеке у сестренки медленно ползет прозрачная слезинка. Господи, помоги! – Не волнуйся так. У меня отложено около сорока фунтов, и мне…
– Я не уеду, ни за что отсюда не уеду! Не хочу, чтобы мы уезжали! – разрыдалась Мэй и порывисто обхватила руками старшую сестру за шею.
– Тише, Мэй, тише, – успокаивающе заговорила Фелисити, оглядываясь вокруг. Не хватало только сейчас появиться Рейфу с дурацкими благородными словами, которые ни к чему не обязывают. Поверить так легко! Они уже в который раз брошены на произвол судьбы, и ничего другого не остается, как справиться со всем этим. – Пошли, поможешь мне найти старые чемоданы на чердаке.
– Мы что, прямо сейчас уедем?
– Чем раньше, тем лучше.
Сквайр Талфорд, вне всякого сомнения, приютит их на время, да и лорд Дирхерст сделает это с превеликой радостью. А потом? Сидеть и беспомощно наблюдать, как Рейф продает поместье тому, кто предложит наивысшую цену? До этого момента ей придется лишь лелеять безумную и безнадежную надежду на то, что Бэнкрофт передумает, и ждать, снова ждать неизбежного… Пустая трата времени, особенно теперь, когда все зависит только от нее одной.
– Знаю! – воскликнула Фелисити, вытирая глаза и изо всех сил стараясь, чтобы в голосе ее зазвучал неподдельный энтузиазм, хотя единственное, чего ей сейчас больше всего хотелось, – лечь лицом вниз и рыдать. – Я могу наняться на работу гувернанткой. Я же столько лет была гувернанткой у тебя, верно? А потом… там будут другие дети, и тебе не будет скучно!
– Давай сначала спросим у Рейфа, нельзя ли нам остаться, – возразила Мэй, и нижняя губка у нее предательски задрожала.
На миг Фелисити до смерти захотелось стать такой же восьмилетней девочкой и с детской непосредственностью пережить свалившееся на них несчастье.
– Мы не можем этого сделать, Мэй. Он уже позволил нам прожить здесь целых две недели, и он собирается продать поместье. Рано или поздно нам все равно придется уехать.
– Ты все-таки с ним поговори, – продолжала настаивать Мэй. – Он такой хороший.
– Знаю, что хороший, – согласилась Фелисити. И никакой не безумный. Целовал ее и называл красивой… – Но остаться здесь мы все равно не можем.
– Ну и задница! – взорвался Рейф.
– Полагаю, вы имеете в виду Найджела? – вежливо осведомился сквайр.
Рейф пришел в себя. Про Талфорда он напрочь забыл.
– Мог бы сам приехать и все им по-человечески объяснить. Особенно после того, как Лис в письме попросила его вернуться!
Все это было ужасно несправедливо. Подразумевалось, что Найджел приедет и заберет своих сестер, а Рейф будет знать, что о них есть кому позаботиться и им есть где приклонить голову; Найджел Харрингтон не просто бросил развалившееся поместье со всеми его запущенными землями; нет, написав это письмо, он просто-напросто бросил свою семью.
– Жалкое ничтожество! Ублюдок! Сквайр, кряхтя, поднялся со своего места.
– Извинитесь за меня перед Фелисити. Сейчас она вряд ли пожелает выслушивать мои благоразумные и нелицеприятные советы. Если во мне возникнет нужда, я буду у себя в Пелфорде.
Рейф, не веря своим ушам, уставился на сквайра. Утро началось так замечательно, столько всякого мусора вытащили из западного крыла. А теперь как-то само собой получилось, что ему отведена роль главного злодея в пьесе.
– Значит, и вы их бросаете, так?
– Я предлагал им перебраться ко мне, – ответил Талфорд, задерживаясь на пороге. – Не раз. Фелисити ни разу своего согласия не дала, да и не даст, я в этом уверен. Она не из тех, кто будет сидеть и оплакивать свою несчастную судьбу.
– Да, я это тоже заметил, – кивнул Рейф.
Когда сквайр удалился, Рейф поднял валявшееся на полу письмо Харрингтона. Перечитал послание в поисках хоть малейшего намека на то, что Найджел намерен вернуться в Фортон-Холл и забрать сестер. В конце концов он со злостью отшвырнул лист в сторону.
– Подонок! – процедил Рейф сквозь зубы.
Что ж, хорошо это или плохо, но он получил неоспоримое право на владение поместьем Фортон-Холл, Немного привести усадьбу в порядок – и можно будет ее продавать. Если все получится так, как он задумал, то три или даже четыре года личной свободы ему обеспечены и не нужно будет выпрашивать у его светлости денег на содержание. По всем статьям сейчас Рейфел Бэнкрофт должен был бы быть на седьмом небе от счастья.
Однако его не отпускала мысль, что Фелисити и Мэй одним махом потеряли и свое прошлое, и свое будущее. Не его в этом вина; помнить, какие карты вышли из игры, – вовсе не шулерство.
– Проклятие! – ругнулся он и со всего маху врезая кулаком по оконной раме. Его собственной оконной раме.
Он уставился на нее, потом перевел взгляд на потертый диван, потрепанный ковер и кучу милых безделушек, расставленных по всей гостиной. Помимо дома, у него еще имелись коровы, которые, не переставая, жевали свою траву, блеющие овцы на лугу, поломанные и поваленные изгороди, поля без всходов и посевов. И он ума не мог приложить, что со всем этим делать, прежде чем он соберется продавать Фортон-Холл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98