Я сегодня сказал ей, что согласен, когда старая Ренарда мне все рассказала.
— Ваша воспитанница оставила место помощницы, чтобы поступить в сиделки к мушкетеру. Вы одобряете это?
— Совершенно, — ответил папа Калебассе с лукавой, уверенной улыбкой. — Когда господин мушкетер поправится, она опять вернется в кладовую. Кладовая ведь не убежит от нее.
— На вашу воспитанницу жалуются.
— Да пусть жалуются, — я очень рад, что она ухаживает за господином мушкетером.
— Но подумайте, ведь она место может потерять.
— Этого не случится.
— Смотритель жаловался на нее.
— Ах, не слушайте вы этого старого влюбленного кота. Мы его лучше знаем, — сказал папа Калебассе, рассмеявшись. — Ему просто досадно, что она не позволила ему себя поцеловать. Ну его, этого господина Пипо! Будет много говорить, да не захочет опять взять Жозефину на прежнее место, так я прямо пойду к обергофмейстерине или к самому королю.
— Ого, да вы решительный малый, я вижу!
— Да, королю ведь может быть только приятно, что помощница при кладовой в свободное время ухаживает за его заболевшим офицером.
В эту минуту в комнату вошел камердинер.
— Патер Жозеф сейчас принес эти бумаги, ваша эминенция, — сказал он, подавая их кардиналу на серебряном подносе.
Папа Калебассе с удивлением смотрел то на лакея, то на Ришелье, по-видимому, уже забывшего о фруктовщике.
— Нужно что-нибудь патеру? — спросил кардинал.
— Он сказал, что через час придет за бумагами, ваша эминенция, и просил у господина кардинала кольцо с печатью.
Папа Калебассе подумал, что видит сон, у него запрыгало все перед глазами, пол под его ногами закачался. Так, значит, это он с самим кардиналом говорил!
Камердинер ушел.
Фруктовщик, дрожа всем телом, упал на колени.
— Простите, — вскричал он, — простите, всемогущий кардинал. Ах, я жалкий дурак! Ведь я и сам не знаю, чего здесь наговорил. У меня в глазах рябит, я совсем теряю голову, до сих пор не знавшую бесчестья.
— Встаньте, любезный друг! — сказал Ришелье. — Вам нечего меня бояться. Напротив, я награжу вас за ваши прямодушные слова.
— Любезный друг, ах, господи! Какая милость! Великий, всемогущий кардинал называет меня любезным другом!
— Вот возьмите от меня эту безделицу, — сказал Ришелье, и, достав из письменного стола маленький кожаный кошелек с золотом, подал остолбеневшему от удивления и радости старику. — Возьмите и будьте всегда так же прямодушны и внимательны.
— Приказывайте, ваша эминенция. Требуйте от меня чего угодно, я все сделаю. Так вы и есть сам великий кардинал! Святая Матерь Божья! Мог ли я думать? И вам угодно милостиво простить меня! Да, такие знатные господа всегда великодушны. Благодарю вас, ваша эминенция, тысячу раз благодарю. Скажите только, как я могу услужить вам? Я за вас пойду в огонь и воду. Вы увидите, что Калебассе умеет быть благодарным, ваша эминенция.
— Если вы непременно хотите угодить мне, любезный друг, — сказал Ришелье, — то я вам предоставлю такой случай. Умеете ли вы молчать?
— Как могила, господин кардинал.
— Ну, увидим. Если вы сумеете молчать и быть откровенным только со мной, вы не пожалеете.
— Приказывайте, ваша эминенция, я все исполню.
— Мне хотелось бы, любезный друг, узнать, кто такие эти двое господ, которых вы встретили на прошедшей неделе. Потом я хотел бы также знать, что обо мне говорят в Люксембургском дворце. Вам, я думаю, и то, и другое не трудно будет сделать, если вы пойдете туда и осторожно станете вслушиваться и осматриваться.
— Все будет исполнено, ваша эминенция, все будет исполнено. Сегодня же отправлюсь.
— Только будьте осторожны, любезный друг. Никто не должен догадаться о ваших намерениях, понимаете? Главное — узнайте, кто были эти двое господ, слышите?
— Вскоре я сообщу это вашей эминенции. А как же быть с моей воспитанницей?
— Пусть она пока остается, если уж взялась быть сиделкой, — ответил Ришелье. — Я поговорю с господином Пипо. Может, она тоже кое-что узнает от этого мушкетера.
— Конечно, ваша эминенция, конечно. Вы не пожалеете, что назвали старого Калебассе своим любезным другом. Честь имею кланяться, ваша эминенция. Через несколько дней я приду с ответом.
— Вы можете входить без доклада, — сказал кардинал, очень благосклонно поклонившись папе Калебассе.
VI. МУШКЕТЕРЫ КОРОЛЕВЫ
Людовик и Анна Австрийская стали жить мирно. Бурные сцены между ними прекратились, и Ришелье, заметив, что всегда проигрывает, ссоря супругов, оставил их в покое.
Вскоре нам предоставится возможность узнать о новых жертвах его бесконечных интриг…
Королева часто ездила в Сен-Жермен и призналась донне Эстебании, что надеется дать Франции наследника.
Прежде чем продолжить рассказ, вернемся еще раз к тому дню, когда Анна Австрийская, вскоре после дня рождения короля, приняла мушкетеров, чтобы поблагодарить их за благородный поступок.
Эстебания доложила о маркизе и виконте. Анна Австрийская велела принять их.
Когда мушкетеры вошли, королева с приветливой улыбкой вышла к ним навстречу.
— Здравствуйте, господа, — ласково сказала она. — Я рада видеть вас и лично поблагодарить. Вы оказали мне услугу, которой я никогда не забуду. А где же барон де Сент-Аманд и граф Фернезе? Ведь вы всегда были вчетвером?
— Были, ваше величество, — ответил маркиз.
— Что это значит? Неужели кто-нибудь из них умер?
— Нет, ваше величество. Граф Фернезе ушел из полка и поступил в духовное звание.
— Он расстался с вами?
— Нет, ваше величество, большая часть благодарности, которой вы нас удостаиваете, принадлежит графу Фернезе, — Канонику, как мы его раньше звали.
— Так он еще в Париже?
— Точно так, ваше величество, — ведь он помог виконту уехать из Лондона.
— Расскажите нам, виконт, как вам удалось разыграть двойную роль. Вы были под арестом в своей комнате, вас, разумеется, хорошо стерегли, а вы, между тем, съездили в Лондон. Но прежде всего скажите, где третий мушкетер?
— Барон де Сент-Аманд получил несколько ран и не в состоянии еще выходить из комнаты, — ответил беарнец. — Он пожертвовал собой, чтобы непременно дать мне возможность скорее уехать.
— Должна признаться, господа, что вы один другого преданнее и благороднее. Так что же, барон в опасности?
— Теперь опасность прошла, — ответил маркиз, — за ним хорошо ухаживают и он так быстро поправляется, что через несколько недель уже сможет встать, я думаю.
— Слава Богу! Расскажите, пожалуйста, виконт, как вам удалось уйти? Меня это очень интересует.
— Мы с помощью Каноника провели кардинала, — ответил, улыбаясь, виконт. — Он посадил меня на пять дней под домашний арест, но я сам устроил так, чтобы это случилось.
Эстебания тихо засмеялась.
— Знаю об этом, виконт, — перебила его королева, — рассказывайте дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
— Ваша воспитанница оставила место помощницы, чтобы поступить в сиделки к мушкетеру. Вы одобряете это?
— Совершенно, — ответил папа Калебассе с лукавой, уверенной улыбкой. — Когда господин мушкетер поправится, она опять вернется в кладовую. Кладовая ведь не убежит от нее.
— На вашу воспитанницу жалуются.
— Да пусть жалуются, — я очень рад, что она ухаживает за господином мушкетером.
— Но подумайте, ведь она место может потерять.
— Этого не случится.
— Смотритель жаловался на нее.
— Ах, не слушайте вы этого старого влюбленного кота. Мы его лучше знаем, — сказал папа Калебассе, рассмеявшись. — Ему просто досадно, что она не позволила ему себя поцеловать. Ну его, этого господина Пипо! Будет много говорить, да не захочет опять взять Жозефину на прежнее место, так я прямо пойду к обергофмейстерине или к самому королю.
— Ого, да вы решительный малый, я вижу!
— Да, королю ведь может быть только приятно, что помощница при кладовой в свободное время ухаживает за его заболевшим офицером.
В эту минуту в комнату вошел камердинер.
— Патер Жозеф сейчас принес эти бумаги, ваша эминенция, — сказал он, подавая их кардиналу на серебряном подносе.
Папа Калебассе с удивлением смотрел то на лакея, то на Ришелье, по-видимому, уже забывшего о фруктовщике.
— Нужно что-нибудь патеру? — спросил кардинал.
— Он сказал, что через час придет за бумагами, ваша эминенция, и просил у господина кардинала кольцо с печатью.
Папа Калебассе подумал, что видит сон, у него запрыгало все перед глазами, пол под его ногами закачался. Так, значит, это он с самим кардиналом говорил!
Камердинер ушел.
Фруктовщик, дрожа всем телом, упал на колени.
— Простите, — вскричал он, — простите, всемогущий кардинал. Ах, я жалкий дурак! Ведь я и сам не знаю, чего здесь наговорил. У меня в глазах рябит, я совсем теряю голову, до сих пор не знавшую бесчестья.
— Встаньте, любезный друг! — сказал Ришелье. — Вам нечего меня бояться. Напротив, я награжу вас за ваши прямодушные слова.
— Любезный друг, ах, господи! Какая милость! Великий, всемогущий кардинал называет меня любезным другом!
— Вот возьмите от меня эту безделицу, — сказал Ришелье, и, достав из письменного стола маленький кожаный кошелек с золотом, подал остолбеневшему от удивления и радости старику. — Возьмите и будьте всегда так же прямодушны и внимательны.
— Приказывайте, ваша эминенция. Требуйте от меня чего угодно, я все сделаю. Так вы и есть сам великий кардинал! Святая Матерь Божья! Мог ли я думать? И вам угодно милостиво простить меня! Да, такие знатные господа всегда великодушны. Благодарю вас, ваша эминенция, тысячу раз благодарю. Скажите только, как я могу услужить вам? Я за вас пойду в огонь и воду. Вы увидите, что Калебассе умеет быть благодарным, ваша эминенция.
— Если вы непременно хотите угодить мне, любезный друг, — сказал Ришелье, — то я вам предоставлю такой случай. Умеете ли вы молчать?
— Как могила, господин кардинал.
— Ну, увидим. Если вы сумеете молчать и быть откровенным только со мной, вы не пожалеете.
— Приказывайте, ваша эминенция, я все исполню.
— Мне хотелось бы, любезный друг, узнать, кто такие эти двое господ, которых вы встретили на прошедшей неделе. Потом я хотел бы также знать, что обо мне говорят в Люксембургском дворце. Вам, я думаю, и то, и другое не трудно будет сделать, если вы пойдете туда и осторожно станете вслушиваться и осматриваться.
— Все будет исполнено, ваша эминенция, все будет исполнено. Сегодня же отправлюсь.
— Только будьте осторожны, любезный друг. Никто не должен догадаться о ваших намерениях, понимаете? Главное — узнайте, кто были эти двое господ, слышите?
— Вскоре я сообщу это вашей эминенции. А как же быть с моей воспитанницей?
— Пусть она пока остается, если уж взялась быть сиделкой, — ответил Ришелье. — Я поговорю с господином Пипо. Может, она тоже кое-что узнает от этого мушкетера.
— Конечно, ваша эминенция, конечно. Вы не пожалеете, что назвали старого Калебассе своим любезным другом. Честь имею кланяться, ваша эминенция. Через несколько дней я приду с ответом.
— Вы можете входить без доклада, — сказал кардинал, очень благосклонно поклонившись папе Калебассе.
VI. МУШКЕТЕРЫ КОРОЛЕВЫ
Людовик и Анна Австрийская стали жить мирно. Бурные сцены между ними прекратились, и Ришелье, заметив, что всегда проигрывает, ссоря супругов, оставил их в покое.
Вскоре нам предоставится возможность узнать о новых жертвах его бесконечных интриг…
Королева часто ездила в Сен-Жермен и призналась донне Эстебании, что надеется дать Франции наследника.
Прежде чем продолжить рассказ, вернемся еще раз к тому дню, когда Анна Австрийская, вскоре после дня рождения короля, приняла мушкетеров, чтобы поблагодарить их за благородный поступок.
Эстебания доложила о маркизе и виконте. Анна Австрийская велела принять их.
Когда мушкетеры вошли, королева с приветливой улыбкой вышла к ним навстречу.
— Здравствуйте, господа, — ласково сказала она. — Я рада видеть вас и лично поблагодарить. Вы оказали мне услугу, которой я никогда не забуду. А где же барон де Сент-Аманд и граф Фернезе? Ведь вы всегда были вчетвером?
— Были, ваше величество, — ответил маркиз.
— Что это значит? Неужели кто-нибудь из них умер?
— Нет, ваше величество. Граф Фернезе ушел из полка и поступил в духовное звание.
— Он расстался с вами?
— Нет, ваше величество, большая часть благодарности, которой вы нас удостаиваете, принадлежит графу Фернезе, — Канонику, как мы его раньше звали.
— Так он еще в Париже?
— Точно так, ваше величество, — ведь он помог виконту уехать из Лондона.
— Расскажите нам, виконт, как вам удалось разыграть двойную роль. Вы были под арестом в своей комнате, вас, разумеется, хорошо стерегли, а вы, между тем, съездили в Лондон. Но прежде всего скажите, где третий мушкетер?
— Барон де Сент-Аманд получил несколько ран и не в состоянии еще выходить из комнаты, — ответил беарнец. — Он пожертвовал собой, чтобы непременно дать мне возможность скорее уехать.
— Должна признаться, господа, что вы один другого преданнее и благороднее. Так что же, барон в опасности?
— Теперь опасность прошла, — ответил маркиз, — за ним хорошо ухаживают и он так быстро поправляется, что через несколько недель уже сможет встать, я думаю.
— Слава Богу! Расскажите, пожалуйста, виконт, как вам удалось уйти? Меня это очень интересует.
— Мы с помощью Каноника провели кардинала, — ответил, улыбаясь, виконт. — Он посадил меня на пять дней под домашний арест, но я сам устроил так, чтобы это случилось.
Эстебания тихо засмеялась.
— Знаю об этом, виконт, — перебила его королева, — рассказывайте дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102