Карета довольно быстро доставила их к воротам маленького замка, которые открыл маркиз.
Милон поволок связанного через палисадник, Этьенн следовал за ними, а маркиз снова запер калитку.
Теперь Жюль Гри был в полном распоряжении мушкетеров.
Они поместили его в одном из больших старинных залов, который Ренарда ярко осветила несколькими свечами.
Здесь Этьенн развязал пленника.
Маркиз закрыл двери, принес бумагу, чернила, перья и пригласил двух своих друзей сесть рядом с ним за большой стол, стоявший посреди комнаты.
— Я требую, чтобы вы немедленно отпустили меня, — воскликнул Жюль Гри голосом, дрожавшим от злости и ненависти, — вы насильно лишили меня свободы! Это не останется безнаказанным! К чему все эти приготовления?
— Мы сейчас прочтем вам приговор — ответил маркиз. Виконт, будьте так добры, составьте протокол!
— К чему эта комедия? Вы хотите убить меня?
— Молчите и ждите, когда вас спросят! Вы стоите перед тайным судом королевы!
— Что мне королева, — воскликнул Жюль Гри с пренебрежением в голосе, — я признаю только приказы кардинала!
— Повторяю вам, замолчите, если вы не подчинитесь добровольно, вас усмирят силой, — ответил маркиз. — Вы здесь для того, чтобы защищаться от выдвинутых против вас обвинений.
— Ни одного слова вы от меня не услышите, но я еще напомню о себе, когда выйду отсюда. О! Если бы был жив прежний кардинал! Дорого бы вам обошелся сегодняшний вечер! Но и новый эминенция просто так этого не оставит! Это я вам обещаю!
Трое судей уселись за стол, обвиняемый же тревожно ожидал решения своей участи. Этьенн взял перо и написал на листе бумаги:
— «Именем королевы!»
— Ваших прежних преступлений, — начал маркиз, — мы теперь ни разбирать, ни вспоминать не будем. Вас зовут Жюль Гри, вы сын владельца гостиницы на Ночлежном острове Пьера Гри, не так ли?
— Так! Допрос, кажется, обещает быть любопытным, дерзко ответил бывший управляющий.
Виконт записал в протокол.
— Вас послали в уединенный замок Пиньероль, — продолжал маркиз. — По чьему приказанию отправились вы туда и какие вам были даны инструкции?
— Кардинал Ришелье сделал меня комендантом этого замка! О данных же мне поручениях я говорить не могу, так как они касаются государственной тайны.
— Так я вам напомню, какой приказ вы тогда получили, — сказал маркиз, вставая. Он подошел к двери, ведшей в соседнюю комнату, открыл ее и громко сказал:
— Господин граф Фернезе, войдите, прошу вас! Жюль Гри удивленно посмотрел на дверь, на пороге которой появился одетый во все черное человек, серьезного и важного вида. Подсудимый вспомнил, что он видел этого нечаянного свидетеля тайного суда у кардинала Мазарини, и вся дерзость и уверенность его мгновенно пропали. Но он не узнал в этом господине, носящем одежду знатных духовных лиц, бывшего мушкетера, прозванного Каноником.
Граф Фернезе вошел в комнату и поклонился своим друзьям, которые встали со своих мест, потом он бросил быстрый проницательный взгляд на замершего от страха Жюля Гри.
— Нам крайне необходимо ваше показание по одному делу, господин граф, — начал маркиз, — которое, именем королевы, предоставлено нам для судебного разбирательства этой ночью. Стоящий перед вами подсудимый по имени Жюль Гри говорит, что он получил от покойного кардинала тайные инструкции относительно замка Пиньероль, но отказывается объявить их, поэтому мы обращаемся за сведениями, в которых отказывает нам подсудимый, к вам, господин граф, и просим вас сказать нам, какие это были инструкции.
— После смерти рыцаря Раймонда, — начал Каноник, — которому было поручено управление замком и воспитание живущего в нем мальчика, кардинал Ришелье назначил управляющим замка человека, называющегося Жюлем Гри, который и получил от короля письменное распоряжение, в котором предписывалось не допускать жестких мер при воспитании мальчика, а самое главное — сделать все возможное, чтобы не допустить проникновения в замок посторонних.
Пленник с удивлением смотрел на графа Фернезе, так хорошо осведомленного о полученных им инструкциях.
— Не допускать жестких мер, — повторил маркиз, подождав, пока виконт записал слова графа, затем он обратился к неподвижно стоявшему Канонику.
— Будьте так добры, продолжайте, граф, — сказал он.
— Далее в приказе было сказано, что управляющий обязан сообразовывать свои действия с распоряжениями мадам Мариэтты, а также оставить старого кастеляна замка Баптиста Раналя в его должности и правах.
— Кардинал Ришелье тайно приказал мне поступать совсем по-другому, — перебил Жюль Гри графа. — Он во всем положился на меня и выразил желание, чтобы я обращался с мальчиком решительно и строго; он даже дал мне понять, что интересы государства требуют, чтобы мальчик был изолирован от внешнего мира и что смерть его была бы полезнее его жизни.
Три мушкетера переглянулись, негодуя, только Каноник был совершенно спокоен.
— Эти отвратительные словесные распоряжения, — с презрением сказал маркиз, — мы не принимаем как оправдание, потому что они могут быть вымышлены вами, или иначе выражены кардиналом; мы не можем привлечь мертвого к ответу! Не было ли в письменном приказе еще какого-нибудь распоряжения, господин граф Фернезе?
— Оно оканчивалось пожеланием, чтобы мальчику была устроена, по возможности, спокойная и приятная жизнь, чтобы на него смотрели, как на несчастного, и чтобы все меры, касающиеся наказаний, если бы они оказались вдруг необходимыми, принимались бы только по усмотрению мадам Мариэтты.
— Вы слышите? — обратился маркиз к Жюль Гри. — Эти сведения уничтожают все ваши дерзкие уверения! Мы очень благодарны вам, господин граф, за ваши сообщения!
Каноник поклонился своим друзьям и молча вышел из комнаты.
— После этого можно подумать, — воскликнул Жюль, не сдерживая больше своего бешенства, — что не мне, а этой женщине был поручен надзор за ребенком. Но это совершенно ложное предположение! Не ей принадлежал он! Не она была его воспитательницей, иначе к чему было бы посылать меня с тайными инструкциями. Мальчик не сын Раймонда, а родной брат малолетнего короля.
Мушкетеры с изумлением переглянулись.
— В теперешних моих обстоятельствах, — продолжал Жюль Гри, — я не считаю себя обязанным сохранять тайну! Пусть ее узнает весь свет! Мальчика этого хотели устранить, так как он мог сделаться опасным… Кардиналу Ришелье было бы приятнее всего, если бы ему принесли известие о смерти ребенка! Теперь вам известна тайна, которую желали скрыть от всех!
Виконт не записал в протокол этого показания, высказанного обвиняемым в запальчивости.
— Это не ваше дело разбирать и обсуждать эту государственную тайну, — сказал маркиз спокойно, — данное показание может служить только доказательством глубокой испорченности обвиняемого!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102