Человек, пытавшийся возражать, быстро умолкал, подавленный излучаемой Бадером уверенностью. Командовать для него было наслаждением. Несколько дней он поднимал свое звено, чтобы провести атаки согласно наставлениям Истребительного Командования. Он посылал всех пилотов по очереди атаковать самолет-мишень. Бадер говорил, что следует постоянно оглядываться и следить за следующим самолетом в этой длинной процессии. При выходе из атаки истребитель должен был поворачивать навстречу колонне, подставляя свое брюхо вражеским стрелкам. Когда они закончили, Бадер заявил:
«А теперь Вы сами убедились, что с вами может случиться».
После этого Бадер начал обучать летчиков своей собственной системе, вывозя двойками и тройками. Он показывал, как следует атаковать со стороны солнца, как следует выходить из атаки вперед и вниз, как отрываться от противника. После этого начались долгие часы учебных боев, перемежающихся рутинными вылетами для сопровождения конвоев, которые всегда были безрезультатными. Он начал обучать своих летчиков групповому пилотажу, чтобы они лучше чувствовали самолет. Чтобы проверить самого себя, он иногда начинал крутить высший пилотаж на предельно малой высоте, что было строго запрещено. Командир авиакрыла Даксфорда по этому поводу мрачно заметил:
« Я хотел бы, чтобы вы этого не делали. У вас и так в последний раз была ужасная авария».
Часть пилотов начала беспокоиться. Война шла уже 8 месяцев, а они еще не видели ни одного немецкого самолета. Единственным развлечением были полеты в Саттон-Бридж на воздушные стрельбы. Бадер опробовал пулеметы впервые с того дня, когда отстрелил себе кусок пропеллера в Геймкоке. Они больше не пикировали на белые мишени, плывущие по воде, а стреляли по конусу, который буксировал другой самолет. 8 пулеметов и никакого синхронизатора, который может отказать! Легкое нажатие гашетки — пулеметы затрещали, «Спитфайр» слегка задрожал.
В начале мая в Даксфорд прибыла новая эскадрилья — 66-я. Ее командир, с кружкой пива в руке, встретил Бадера в столовой и радостно обнял его.
«Ха, наконец-то я вырвался из Тренировочного Командования!» — возгласил он.
Это был Руперт Ли. Как ни странно, в Даксфорде собрались трое старых товарищей по Кранвеллу: Стефенсон, Бадер и Ли. А через неделю Ли тоже пришлось заняться сопровождением конвоев.
10 мая он поехал, чтобы забрать Тельму из паба на ленч в офицерском клубе. (Звено Бадера в этот день дежурило.) Садясь в автомобиль, Тельма сказала:
«Сегодня ты какой-то особенно веселый, Руперт».
Ли возбужденно ответил:
«Разве ты не слышала? Началась война».
«Какая война? Еще одна?»
Обрадованный Ли разъяснил:
«Нет. Просто кончилось топтание на месте. Фрицы перешли в наступление».
Он начал рассказывать об ударе Гитлера во Франции и Бельгии. Тельма выслушала его и тихо сказала:
«Я полагаю, теперь вы счастливы».
В столовой Бадер, застрявший в толпе ликующих пилотов, замахал ей рукой и крикнул:
«Прекрасно, не так ли, дорогая?! Отлично. Теперь мы им врежем».
Он едва не плясал от радости.
Но Тельма мрачно ответила:
«Мне кажется, наступают иные времена».
Они все думали, что теперь война кончится быстро.
* * *
А в Даксфорде практически ничего не происходило. Они проводили тренировочные полеты, сопровождали конвои. Единственный заслуживающий упоминания инцидент произошел, когда Бадера оштрафовали за превышение скорости, когда он проезжал через Стивенейдж. Большинство пилотов начало подозревать, что война кончится раньше, чем они получат свой шанс. Они действительно так думали. Газеты и радио были полны сообщений о тяжелых боях во Франции, однако летчиков это не интересовало. Маленький замкнутый мирок пилотов полностью игнорировал наземные бои. Они читали только о схватках «Харрикейнов» с Люфтваффе над Францией. Как охотничьи собаки, они были выучены загонять дичь, не думая при этом, что у добычи могут оказаться острые клыки.
Война для них была героическим спортом, приправленным острым соусом опасности, а эскадрилья пока находилась за пределами поля. Кое-кто начал говорить о переходе на «Харрикейны»… Однако новости приходили все более неприятные, и летчики начали понемногу прозревать.
22 мая безделье закончилось, но не так, как они ожидали. На стоянку примчался штабной автомобиль, остановился, скрипнув тормозами, и из него выпрыгнул Мермаген. Он заорал:
«Эскадрилья перебазируется в Киртон-он-Линдсей. Вылет назначен на 15.00».
Через несколько секунд ошарашенные люди задвигались.
«А где этот Киртон-он-Линдсей?» — спросил Дугласа молодой унтер-офицер, когда они забирались в грузовик.
«Где-то на севере, возле Гримсби», — сказал Бадер.
«О боже!» — простонал унтер. Бои шли на юге.
К 15.30 после изрядной суматохи 18 «Спитфайров» вылетели в Киртон, а наземный персонал все еще грузил пожитки на машины. Никто не знал, зачем нужно это перебазирование, и ситуация прояснилась лишь на следующий день.
Прикрытие конвоев.
День за днем одно и то же. Они валялись на солнышке на стоянках, пока на другой стороне Ла-Манша бушевала битва. Им же приходилось ждать вызова, а если они и взлетали, то бесцельно болтались в пустом небе над несколькими мелкими суденышками. Это были явно не героические дела. Во Франции армии союзников стремительно катились назад под напором немецких танков.
Во второй половине дня 27 мая на стоянку звена А прикатил грузовик, из которого вылез старший сержант и сообщил Бадеру:
«Мы установим на ваших самолетах бронеспинки».
Заинтересованные пилоты собрались вокруг машины. Солдаты начали выгружать стальные пластины. С помощью винтов они крепили их на спинках кресел. Летчики никогда раньше не видели бронеспинок и восприняли все это с удовольствием. Не потому что считали эту защиту серьезной (как раз наоборот, она выглядела скорее чисто теоретической), а потому что эскадрилья становилась «фронтовой». Бадер отправился спать как обычно рано.
Проснулся он в полной темноте от того, что кто-то тряс его за плечо.
«Вставайте, сэр! Вставайте!»
Включился свет, и Бадер растерянно заморгал, уставившись на вестового, который стоял рядом с кроватью.
«Эскадрилья должна в 4.00 вылететь в Мартлшэм, сэр. Уже 3.00», — сообщил вестовой.
«Какого черта?»
«Не знаю, сэр. Но они говорят, что очень срочно».
Еще до конца не проснувшийся и злой, он пристегнул протезы, оделся и вышел. Приехал Мермаген и сообщил:
«Я не знаю, что там происходит, но мы перебазируемся на юг. С собой ничего не брать. Похоже, случилось что-то необычное».
Глава 13
Небо на востоке окрасилось розовым, когда эскадрилья поднялась в воздух. Через полчаса самолеты пробили рваный слой тумана, тянувшегося над самой землей, и приземлились на аэродроме Мартлшэм, возле Феликсстоува на восточном побережье Англии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
«А теперь Вы сами убедились, что с вами может случиться».
После этого Бадер начал обучать летчиков своей собственной системе, вывозя двойками и тройками. Он показывал, как следует атаковать со стороны солнца, как следует выходить из атаки вперед и вниз, как отрываться от противника. После этого начались долгие часы учебных боев, перемежающихся рутинными вылетами для сопровождения конвоев, которые всегда были безрезультатными. Он начал обучать своих летчиков групповому пилотажу, чтобы они лучше чувствовали самолет. Чтобы проверить самого себя, он иногда начинал крутить высший пилотаж на предельно малой высоте, что было строго запрещено. Командир авиакрыла Даксфорда по этому поводу мрачно заметил:
« Я хотел бы, чтобы вы этого не делали. У вас и так в последний раз была ужасная авария».
Часть пилотов начала беспокоиться. Война шла уже 8 месяцев, а они еще не видели ни одного немецкого самолета. Единственным развлечением были полеты в Саттон-Бридж на воздушные стрельбы. Бадер опробовал пулеметы впервые с того дня, когда отстрелил себе кусок пропеллера в Геймкоке. Они больше не пикировали на белые мишени, плывущие по воде, а стреляли по конусу, который буксировал другой самолет. 8 пулеметов и никакого синхронизатора, который может отказать! Легкое нажатие гашетки — пулеметы затрещали, «Спитфайр» слегка задрожал.
В начале мая в Даксфорд прибыла новая эскадрилья — 66-я. Ее командир, с кружкой пива в руке, встретил Бадера в столовой и радостно обнял его.
«Ха, наконец-то я вырвался из Тренировочного Командования!» — возгласил он.
Это был Руперт Ли. Как ни странно, в Даксфорде собрались трое старых товарищей по Кранвеллу: Стефенсон, Бадер и Ли. А через неделю Ли тоже пришлось заняться сопровождением конвоев.
10 мая он поехал, чтобы забрать Тельму из паба на ленч в офицерском клубе. (Звено Бадера в этот день дежурило.) Садясь в автомобиль, Тельма сказала:
«Сегодня ты какой-то особенно веселый, Руперт».
Ли возбужденно ответил:
«Разве ты не слышала? Началась война».
«Какая война? Еще одна?»
Обрадованный Ли разъяснил:
«Нет. Просто кончилось топтание на месте. Фрицы перешли в наступление».
Он начал рассказывать об ударе Гитлера во Франции и Бельгии. Тельма выслушала его и тихо сказала:
«Я полагаю, теперь вы счастливы».
В столовой Бадер, застрявший в толпе ликующих пилотов, замахал ей рукой и крикнул:
«Прекрасно, не так ли, дорогая?! Отлично. Теперь мы им врежем».
Он едва не плясал от радости.
Но Тельма мрачно ответила:
«Мне кажется, наступают иные времена».
Они все думали, что теперь война кончится быстро.
* * *
А в Даксфорде практически ничего не происходило. Они проводили тренировочные полеты, сопровождали конвои. Единственный заслуживающий упоминания инцидент произошел, когда Бадера оштрафовали за превышение скорости, когда он проезжал через Стивенейдж. Большинство пилотов начало подозревать, что война кончится раньше, чем они получат свой шанс. Они действительно так думали. Газеты и радио были полны сообщений о тяжелых боях во Франции, однако летчиков это не интересовало. Маленький замкнутый мирок пилотов полностью игнорировал наземные бои. Они читали только о схватках «Харрикейнов» с Люфтваффе над Францией. Как охотничьи собаки, они были выучены загонять дичь, не думая при этом, что у добычи могут оказаться острые клыки.
Война для них была героическим спортом, приправленным острым соусом опасности, а эскадрилья пока находилась за пределами поля. Кое-кто начал говорить о переходе на «Харрикейны»… Однако новости приходили все более неприятные, и летчики начали понемногу прозревать.
22 мая безделье закончилось, но не так, как они ожидали. На стоянку примчался штабной автомобиль, остановился, скрипнув тормозами, и из него выпрыгнул Мермаген. Он заорал:
«Эскадрилья перебазируется в Киртон-он-Линдсей. Вылет назначен на 15.00».
Через несколько секунд ошарашенные люди задвигались.
«А где этот Киртон-он-Линдсей?» — спросил Дугласа молодой унтер-офицер, когда они забирались в грузовик.
«Где-то на севере, возле Гримсби», — сказал Бадер.
«О боже!» — простонал унтер. Бои шли на юге.
К 15.30 после изрядной суматохи 18 «Спитфайров» вылетели в Киртон, а наземный персонал все еще грузил пожитки на машины. Никто не знал, зачем нужно это перебазирование, и ситуация прояснилась лишь на следующий день.
Прикрытие конвоев.
День за днем одно и то же. Они валялись на солнышке на стоянках, пока на другой стороне Ла-Манша бушевала битва. Им же приходилось ждать вызова, а если они и взлетали, то бесцельно болтались в пустом небе над несколькими мелкими суденышками. Это были явно не героические дела. Во Франции армии союзников стремительно катились назад под напором немецких танков.
Во второй половине дня 27 мая на стоянку звена А прикатил грузовик, из которого вылез старший сержант и сообщил Бадеру:
«Мы установим на ваших самолетах бронеспинки».
Заинтересованные пилоты собрались вокруг машины. Солдаты начали выгружать стальные пластины. С помощью винтов они крепили их на спинках кресел. Летчики никогда раньше не видели бронеспинок и восприняли все это с удовольствием. Не потому что считали эту защиту серьезной (как раз наоборот, она выглядела скорее чисто теоретической), а потому что эскадрилья становилась «фронтовой». Бадер отправился спать как обычно рано.
Проснулся он в полной темноте от того, что кто-то тряс его за плечо.
«Вставайте, сэр! Вставайте!»
Включился свет, и Бадер растерянно заморгал, уставившись на вестового, который стоял рядом с кроватью.
«Эскадрилья должна в 4.00 вылететь в Мартлшэм, сэр. Уже 3.00», — сообщил вестовой.
«Какого черта?»
«Не знаю, сэр. Но они говорят, что очень срочно».
Еще до конца не проснувшийся и злой, он пристегнул протезы, оделся и вышел. Приехал Мермаген и сообщил:
«Я не знаю, что там происходит, но мы перебазируемся на юг. С собой ничего не брать. Похоже, случилось что-то необычное».
Глава 13
Небо на востоке окрасилось розовым, когда эскадрилья поднялась в воздух. Через полчаса самолеты пробили рваный слой тумана, тянувшегося над самой землей, и приземлились на аэродроме Мартлшэм, возле Феликсстоува на восточном побережье Англии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106