«Это именно то, что нам надо. Просто чудесно».
Дандас воздержался от ответа. «Мессера» были уже недалеко. Бадер продолжал говорить:
«Следите за ними, но не расходитесь, пока я не прикажу. Пусть подойдут поближе. Пусть подойдут. Не расходиться… — Он ликовал, как мальчишка. — Не расходиться. Я скажу, когда…»
«Мессера» уже приготовились открыть огонь, когда он рявкнул:
«Разойтись!»
Четыре «Спитфайра» заложили крутой вираж, развернувшись буквально на месте. Бадер и Дандас ушли влево, Вудхаус и Майне — вправо.
Это был самый крутой вираж на памяти Дандаса. Хвостовое колесо Бадера мелькнуло у него перед лобовым стеклом, но в глазах тут же потемнело от сильной перегрузки. Кровь отхлынула от головы. Он слышал чьи-то рассказы, что Бадер может поворачивать круче остальных, потому что у него нет ног, и крови просто некуда деваться. Однако сейчас следовало думать о другом: не перекрутить бы лишнего. Он ослабил давление на ручку, и способность видеть мир вернулась к нему. Но тут «Спитфайр» задрожал и затрещал под ударами попавших в него снарядов. Дандас решил, что ему пришел конец.
Бадер, выйдя из виража, заметил головной «мессер» прямо перед собой и в тот же момент открыл огонь. Он увидел вспышки попаданий на киле «мессера», и тот окутался черным дымом. Но тут в наушниках раздался напряженный голос Дандаса:
«ДБ, меня подбили».
Дело в том, что они оказались перед второй парой «мессеров», которые сразу открыли огонь по «Спитфайрам». Получил попадания и самолет Майнса.
Несколько снарядов попали в корень крыла и бачок с гликолем, после чего за истребителем Дандаса потянулся хвост белого дыма. Бадер спикировал, чтобы прикрыть его, но «мессера» уже пропали. Он видел только один «Спитфайр». Имея достаточный запас высоты и кое-как работающий мотор, Дандас сумел дотянуть до аэродрома Хокиндж. Но там мотор отказал в самый неподходящий момент. Высота была слишком велика для нормальной посадки и слишком мала для повторного захода. В отчаянии он поднял нос самолета и на скорости около 150 миль/час приземлился на зеленую траву, не выпуская шасси. Самолет скользнул по грунту, подпрыгнул и с треском остановился, едва не врезавшись в выстроенные на краю поля новенькие «Спитфайры» 91-й эскадрильи. Потрясенный Дандас с трудом выбрался из кабины, но тут его чуть не прикончил разъяренный командир 91-й, который желал знать, какого дьявола он здесь делает.
Вудхаус спокойно вернулся в Тангмер. Майне приземлился на другом аэродроме, хотя хвостовое оперение его истребителя было повреждено.
Холден на двухместном «Мажистере» прилетел в Хокиндж и увез Дандаса в Тангмер. Бадер, убедившись, что все нормально, недовольно проворчал:
«Ты законченный дурак, Кокки. Какого черта ты поперся туда и зачем? Но в любом случае, я ужасно рад видеть, что с тобой все в порядке».
А потом с энтузиазмом продолжил:
«Теперь я знаю, в чем наша ошибка. Вместо того, чтобы расходиться в разные стороны, мы должны были поворачивать группой, не теряя противника из вида. Это потребует некоторой практики. Вскоре мы снова попытаемся».
После этого происшествия Дандас, как ни странно, не слишком огорчился. Это был всего лишь неудачный эксперимент в поисках истины. Он был рад узнать, что Бадер очень хорошо относится к нему. На следующий день Бадер снова взлетел, теперь уже с другим звеном. Но теперь он собирался отработать тактику над Тангмером. Противника изображали пилоты 616-й эскадрильи. Отрываясь от них, он окончательно убедился, что «растопыренная ладонь » является идеальным строем, очень гибким и одинаково удобным как для атаки, так и для обороны. Буквально в течение недели четверка стала основным строем авиакрыла. (Позднее ее переняли остальные авиакрылья, и она использовалась до самого конца войны.)
Бадер опробовал ее во время рейдов над Ла-Маншем и «цирков» над Шербуром и Гавром. (В первое время они не забирались далеко от побережья.) Однако проверить в бою новый строй не удалось, «мессера» не вмешивались. Но именно в это время авиакрыло понесло первые потери. Возвращаясь из Франции, 145-я эскадрилья над Тангмером рассыпала строй, чтобы садиться звеньями. И в этот момент столкнулись командир звена Пип Стивенс и старший лейтенант Оуэн. Сцепившиеся самолеты рухнули на землю, совсем рядом с аэродромом. Оба летчика погибли.
С этого дня они постоянно видели 3-4 «мессера» над французской территорией. Однако немецкие летчики старательно держались подальше. Они явно не собирались вступать в бой с целым крылом, а дожидались, пока кто-нибудь отстанет. Иногда они пытались увлечь за собой звено, но Бадер не поддавался на уловки противника. Он желал сыграть по-крупному, как, впрочем, и Ли-Мэллори. Наконец авиакрыло Хорнчерча сообщило, что пара «Мессершмиттов» спикировала на них сзади, обстреляла и проскочила мимо. Ни один самолет не был поврежден. И это было уже лучше, чем презрительное игнорирование со стороны немцев.
Через пару дней авиакрыло Тангмера возвращалось из рейда, когда Джонни Джонсон, дав петуха, закричал:
«Смотрите! Фрицы!»
Все пилоты одновременно дернулись, решив, что он предупреждает о «мессере» на хвосте. Строй рассыпался, как стая испуганных кроликов. Одинокий Me-109 пролетел между ними, посылая неприцельные очереди, и тут же удрал. Никто не получил ни царапины. Когда самолеты приземлились, Бадер устроил Джонсону хорошую выволочку. Он прочел пилотам целую лекцию относительно необходимости точно предупреждать об опасности. Для каждого вражеского самолета требуется сообщать его место и высоту, а не вопить (как это сделал потерявший голову Джонсон): «Смотрите! Фрицы!» Иначе все это плохо кончится.
В июне немцы снова удивили весь мир, вторгнувшись в Россию. Поэтому было особенно важно вынудить Гитлера перебросить как можно больше истребителей во Францию. Ли-Мэллори решил, что «Бленхейм», который может нести всего тонну бомб, слишком слаб, чтобы произвести нужное впечатление. Поэтому он начал осаду Бомбардировочного Командования, которое в конце концов сдалось и позволило ему использовать несколько четырехмоторных «Стерлингов» для коротких вылазок во Францию. Каждый такой самолет мог нести до 6 тонн бомб. Ли-Мэллори собирал вокруг них до 200 «Спитфайров» и отправлял эту группу для бомбардировки целей уже довольно далеко от берега. Бадер решил, что все это похоже на огромный пчелиный рой. Он сказал это на совещании в штабе группы, и позднее такие соединения официально получили название «пчелиный рой».
Ли-Мэллори еще раз послал крупное соединение самолетов вглубь Франции, чтобы разбомбить железнодорожный узел Лилля, который играл важную роль в системе немецких перевозок. Агенты сообщали, что при виде английских самолетов французы высыпали на улицы, радостно крича и размахивая руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106