Потом, изо всех
сил стараясь не думать ни о чем, кроме непосредственной задачи, я извлек
из стенного шкафа свою одежду и оделся. Сразу, как только я начал
двигаться, возникла неотвратимая необходимость действовать. Я должен был
выбраться отсюда. Я нажал на звонок и стал расхаживать по комнате.
Несколько раз я останавливался у окна и смотрел на маленький, огороженный
парк, где почти никого не было, кроме нескольких больных и посетителей.
Высоко в небе уже тускнели огни. Я мог разглядеть три винтообразных
переходника, широкие балконы галереи вдалеке по левую сторону от меня и
яркий блеск заградительных покрытий на фоне теней. Движение на ленточных
дорожках и на их перекрестках было небольшим, и не было видно находящихся
в полете индивидуальных летательных аппаратов.
Дежурная медсестра привела ко мне молодого врача, еще раньше
говорившего, что со мной все в порядке. Так как теперь между нами
существовало безусловное согласие в данном вопросе, он сказал, что я могу
идти домой. Я поблагодарил его и, спускаясь вниз по пандусу в направлении
ближайшей ленточной дорожки, обнаружил, что мне действительно стало лучше.
Сначала было в общем-то все равно куда идти. Я просто стремился
выбраться из Амбулатории со всеми ее запахами и напоминаниями о том
прискорбном состоянии, в коем мне так недавно довелось побывать. Я
проходил мимо огромных складов с медикаментами; над моей головой время от
времени проплывали воздушные кареты скорой помощи. Стены, перегородки,
полки, штабеля, платформы, пандусы - все вокруг меня выглядело белоснежным
и было обработано карболкой. Постепенно я добрался до самой скоростной
дорожки. Санитары медсестры, врачи, пациенты и родственники усопших или
недужных проносились мимо меня со все увеличивающейся скоростью и чем
быстрее бы, тем лучше. Я испытывал отвращение к этому месту с его
потайными медицинскими припасами, клиническими отделениями, находящимися
под наблюдением обителями для выздоравливающих и следующих в
противоположном направлении. Дорожка плавно свернула за угол парка, где
эти несчастные, сидя на скамейках, или в самодвижущихся креслах, ждали,
когда для них распахнется черная дверь. Высоко над головой птицеподобные
электрокраны перевозили людей и оборудование, дабы поддерживать на должном
уровне беспрестанно изменяющиеся потребности в перемещении людей;
предметов; энергии; равновесия в пространстве, издавая при движении лишь
еле слышимые звуки, доносящиеся с перечеркнутых перекрестными штрихами
небес и напоминавшие кудахтанье курицы-несушки. Я, не переводя дыхания,
сменил дорожек двенадцать, пока не очутился в сутолоке освещенной дневным
светом Кухни с ее запахами и суетой, звуками и красками, напоминавшими мне
о моей постоянной принадлежности к этому миру, а не к тому, другому.
Я поел в небольшой, ярко освещенной закусочной. Я очень проголодался,
но уже через минуту еда потеряла вкус, а ее пережевывание и проглатывание
стали машинальными. Я постоянно бросал взгляды на других посетителей.
Голову мне сверлила непрошенная мысль: может ли это быть один из них? Как
может выглядеть убийца?
Как угодно. Это может быть любой... любой, имеющий повод и
способность к насилию, и ничто из этого не отражается на человеческом
лице. Моя неспособность вообразить себе кого-нибудь, наделенного такими
качествами, не отменяла того обстоятельства, что они проявились лишь
несколько часов назад.
У меня пропал аппетит.
Совсем.
Было чертовски неподходящее время впадать в паранойю, но мной
овладело внезапное желание к новой перемене мест, желание убраться отсюда.
Все вокруг казалось зловещим. Случайные взгляды и жесты других посетителей
стали угрожающими. Я почувствовал, как напряглись мои мышцы, когда за моей
спиной прошел какой-то толстяк с подносом. Я знал, что если он толкнет мой
стул, или ненароком заденет меня, то я, завопив, подпрыгну.
Я встал, как только освободился проход. Это все, что я мог сделать,
чтобы сдержаться и не побежать на пути к трассе ленточной дорожки. Потом я
некоторое время просто ехал, не думая ни о чем, не желая оставаться в
толпе, но и не мечтая оказаться в одиночестве. Я расслышал свои
собственные приглушенные проклятия.
Конечно, есть место, где будут люди, и где мне не будет страшно. В
этом я был уверен. Получить подтверждение можно просто, но мое настроение
могло оказаться заразительным, а я хотел сдержать его в себе, пока но не
пройдет вовсе. Самым легким было просто отправиться туда - на место
убийства.
Я решил, что сначала нужно выпить. Но мне не хотелось заказывать
выпивку в этом Крыле. Почему? Опять нелогично. Мне было не по себе в
собственных владениях.
Я двигался поверху, дорожка несла меня к ближайшей станции тоннеля.
Наконец в отдалении я увидел возвышающуюся стену с ее переменчивым
рисунком светящихся цифр и букв. Я сошел на станции и изучил расписание.
Тоненький людской ручеек струился сквозь ворота прибытия, а другие стояли
или сидели на открытой платформе, поглядывая на табло. Посмотрев на него,
я выяснил, что через Проход 2 я за шесть минут доберусь до Коктейль-холла
Крыла 19.
Я вошел в клеть при Проходе, очереди здесь не было, и предъявил свое
удостоверение для считывания. Раздалось гудение, потом последовал щелчок,
после которого открылась решетчатая дверь в противоположном конце.
Я прошел в нее и направился вверх по пандусу к месту ожидания у
Прохода. Там были трое мужчин и девушка. На ней была форменная одежда
медсестры. Один из мужчин, чудаковатый старик в движущемся кресле, как
видно, находился под ее присмотром, хотя она и стояла на солидном
расстоянии от него. Он бросил на меня быстрый, острый взгляд и чуть
заметно улыбнулся, как бы проявляя интерес к тому, чтобы завязать
разговор. Я отвернулся, по-прежнему не испытывая желания общаться, и
прошел подальше вперед и влево от него. Что касается еще двоих, то один из
них стоял около Прохода, читая газету, закрывавшую часть его лица, а
другой прохаживался туда-сюда, держа в руке портфель и постоянно
поглядывая на часы.
Когда загорелся красный сигнал, сопровождаемый звуком зуммера, я
пропустил их всех вперед и только потом направился к Проходу.
Я снова предъявил свое удостоверение и прошел внутрь. Когда я
оказался в туннеле, до меня донеслось слабое потрескивание, и в ноздри мне
ударил запах озона. Мне предстояло пройти около сотни ярдов по
облицованному металлом туннелю, тускло освещаемому висящими наверху
грязными светильниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
сил стараясь не думать ни о чем, кроме непосредственной задачи, я извлек
из стенного шкафа свою одежду и оделся. Сразу, как только я начал
двигаться, возникла неотвратимая необходимость действовать. Я должен был
выбраться отсюда. Я нажал на звонок и стал расхаживать по комнате.
Несколько раз я останавливался у окна и смотрел на маленький, огороженный
парк, где почти никого не было, кроме нескольких больных и посетителей.
Высоко в небе уже тускнели огни. Я мог разглядеть три винтообразных
переходника, широкие балконы галереи вдалеке по левую сторону от меня и
яркий блеск заградительных покрытий на фоне теней. Движение на ленточных
дорожках и на их перекрестках было небольшим, и не было видно находящихся
в полете индивидуальных летательных аппаратов.
Дежурная медсестра привела ко мне молодого врача, еще раньше
говорившего, что со мной все в порядке. Так как теперь между нами
существовало безусловное согласие в данном вопросе, он сказал, что я могу
идти домой. Я поблагодарил его и, спускаясь вниз по пандусу в направлении
ближайшей ленточной дорожки, обнаружил, что мне действительно стало лучше.
Сначала было в общем-то все равно куда идти. Я просто стремился
выбраться из Амбулатории со всеми ее запахами и напоминаниями о том
прискорбном состоянии, в коем мне так недавно довелось побывать. Я
проходил мимо огромных складов с медикаментами; над моей головой время от
времени проплывали воздушные кареты скорой помощи. Стены, перегородки,
полки, штабеля, платформы, пандусы - все вокруг меня выглядело белоснежным
и было обработано карболкой. Постепенно я добрался до самой скоростной
дорожки. Санитары медсестры, врачи, пациенты и родственники усопших или
недужных проносились мимо меня со все увеличивающейся скоростью и чем
быстрее бы, тем лучше. Я испытывал отвращение к этому месту с его
потайными медицинскими припасами, клиническими отделениями, находящимися
под наблюдением обителями для выздоравливающих и следующих в
противоположном направлении. Дорожка плавно свернула за угол парка, где
эти несчастные, сидя на скамейках, или в самодвижущихся креслах, ждали,
когда для них распахнется черная дверь. Высоко над головой птицеподобные
электрокраны перевозили людей и оборудование, дабы поддерживать на должном
уровне беспрестанно изменяющиеся потребности в перемещении людей;
предметов; энергии; равновесия в пространстве, издавая при движении лишь
еле слышимые звуки, доносящиеся с перечеркнутых перекрестными штрихами
небес и напоминавшие кудахтанье курицы-несушки. Я, не переводя дыхания,
сменил дорожек двенадцать, пока не очутился в сутолоке освещенной дневным
светом Кухни с ее запахами и суетой, звуками и красками, напоминавшими мне
о моей постоянной принадлежности к этому миру, а не к тому, другому.
Я поел в небольшой, ярко освещенной закусочной. Я очень проголодался,
но уже через минуту еда потеряла вкус, а ее пережевывание и проглатывание
стали машинальными. Я постоянно бросал взгляды на других посетителей.
Голову мне сверлила непрошенная мысль: может ли это быть один из них? Как
может выглядеть убийца?
Как угодно. Это может быть любой... любой, имеющий повод и
способность к насилию, и ничто из этого не отражается на человеческом
лице. Моя неспособность вообразить себе кого-нибудь, наделенного такими
качествами, не отменяла того обстоятельства, что они проявились лишь
несколько часов назад.
У меня пропал аппетит.
Совсем.
Было чертовски неподходящее время впадать в паранойю, но мной
овладело внезапное желание к новой перемене мест, желание убраться отсюда.
Все вокруг казалось зловещим. Случайные взгляды и жесты других посетителей
стали угрожающими. Я почувствовал, как напряглись мои мышцы, когда за моей
спиной прошел какой-то толстяк с подносом. Я знал, что если он толкнет мой
стул, или ненароком заденет меня, то я, завопив, подпрыгну.
Я встал, как только освободился проход. Это все, что я мог сделать,
чтобы сдержаться и не побежать на пути к трассе ленточной дорожки. Потом я
некоторое время просто ехал, не думая ни о чем, не желая оставаться в
толпе, но и не мечтая оказаться в одиночестве. Я расслышал свои
собственные приглушенные проклятия.
Конечно, есть место, где будут люди, и где мне не будет страшно. В
этом я был уверен. Получить подтверждение можно просто, но мое настроение
могло оказаться заразительным, а я хотел сдержать его в себе, пока но не
пройдет вовсе. Самым легким было просто отправиться туда - на место
убийства.
Я решил, что сначала нужно выпить. Но мне не хотелось заказывать
выпивку в этом Крыле. Почему? Опять нелогично. Мне было не по себе в
собственных владениях.
Я двигался поверху, дорожка несла меня к ближайшей станции тоннеля.
Наконец в отдалении я увидел возвышающуюся стену с ее переменчивым
рисунком светящихся цифр и букв. Я сошел на станции и изучил расписание.
Тоненький людской ручеек струился сквозь ворота прибытия, а другие стояли
или сидели на открытой платформе, поглядывая на табло. Посмотрев на него,
я выяснил, что через Проход 2 я за шесть минут доберусь до Коктейль-холла
Крыла 19.
Я вошел в клеть при Проходе, очереди здесь не было, и предъявил свое
удостоверение для считывания. Раздалось гудение, потом последовал щелчок,
после которого открылась решетчатая дверь в противоположном конце.
Я прошел в нее и направился вверх по пандусу к месту ожидания у
Прохода. Там были трое мужчин и девушка. На ней была форменная одежда
медсестры. Один из мужчин, чудаковатый старик в движущемся кресле, как
видно, находился под ее присмотром, хотя она и стояла на солидном
расстоянии от него. Он бросил на меня быстрый, острый взгляд и чуть
заметно улыбнулся, как бы проявляя интерес к тому, чтобы завязать
разговор. Я отвернулся, по-прежнему не испытывая желания общаться, и
прошел подальше вперед и влево от него. Что касается еще двоих, то один из
них стоял около Прохода, читая газету, закрывавшую часть его лица, а
другой прохаживался туда-сюда, держа в руке портфель и постоянно
поглядывая на часы.
Когда загорелся красный сигнал, сопровождаемый звуком зуммера, я
пропустил их всех вперед и только потом направился к Проходу.
Я снова предъявил свое удостоверение и прошел внутрь. Когда я
оказался в туннеле, до меня донеслось слабое потрескивание, и в ноздри мне
ударил запах озона. Мне предстояло пройти около сотни ярдов по
облицованному металлом туннелю, тускло освещаемому висящими наверху
грязными светильниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53