Я
хотел выжить, притащить его в Крыло, Которого Нет, вывернуть его мозги
наизнанку и вытряхнуть на пол их содержимое. Было бы таким
расточительством умереть, оставив его беспомощным, и не иметь возможности
этим воспользоваться.
- Если я умру, - услышал я свои слова, обращенные к Гленде, - и
оставлю его без сознания там, наверху, - и это не я произносил эти слова,
ужасный смысл которых доходил до меня, ведь их слышали мои уши и
произносил мой собственный язык, - не пожелаете ли вы подняться и
прикончить его из его же собственного пистолета? Пулей в голову? В сердце?
- Нет! Я не могу! Я не буду!
- Потом это избавило бы меня от многих неприятностей.
- Потом? - она хихикнула почти истерически. - Если вы мертвы... -
Потом она заткнулась, но я чувствовал ее тяжелое дыхание, ее напряжение.
Чего он ждет? Чтоб его!
- Давай! - крикнул я. - В последний раз! Даже если ты достанешь меня,
ты умрешь!
Тишина. По-прежнему тишина.
Потом я услышал, как Гленда шепчет, быстро, торопливо.
- Ты тот самый. Я не ошиблась. Слушай. Это важно. Возьми меня с собой
в потайное место. У меня есть кое-что для тебя. Это важно...
И это тоже было слишком поздно. Еще три шага и глухой удар, когда он
перепрыгнул через наш проход и выстрелил вниз.
Я почувствовал тупую боль в груди и в ребрах. Я тоже выстрелил и
понял, что попал.
Длинноволосый шатен, белые штаны, синяя куртка, голубые зеркальные
очки; он повернулся в прыжке, опустился на полусогнутые ноги, левая рука
высоко вскинута для равновесия, правая вытянута вниз, оружие наведено,
стиснутые зубы оскалены в напряженной, недоброй усмешке.
- Мистер Блэк! Нет! - услышал я крик Гленды, когда другим выстрелом
он попал мне в плечо и меня отбросило на нее.
Транквилизирующий пистолет выпал, и вся моя правая рука стала
бесполезной. Но я попал в него, это я знал.
И это был мистер Блэк. Тот самый человек, с которым я сидел в
Коктейль-Холле - как давно? Иной цвет и длина волос, другая одежда, очки,
но та же линия челюсти, те же черты лица, морщины...
Пока он пытался навести пистолет, чтобы сделать еще один выстрел, я
поднял левую руку. Гленда все еще кричала, а я, укусив себя за большой
палец, пристально смотрел на него и услышал его последний выстрел и
почувствовал, как он разрывает мне внутренности.
Потом он рухнул навзничь, а я повалился лицом вниз, и чернильное
облако, казалось, поднялось из моей груди, устремляясь к голове.
Звенящее эхо выстрела стихло, исчезло, но я все еще ощущал сквозь
сырость, как вибрационные толчки механизма складываются в повторяющиеся
слова "Вытащи седьмую булавку", а Гленда всхлипывала, "Библиотека! Ячейка
18237! Важно! Библиотека! Ячейка 18237!..."
Потом наступило обволакивающее ничто.
4
Я поставил себя на ноги и опять побежал. Безумие, но я ничего не мог
поделать.
Хорошо, что никто из тех, кого я мог разглядеть, не был в состоянии
это заметить.
Потом появилась группа живых, и оставалось либо притормозить, либо
вызвать подозрение - этого я хотел меньше всего. Я прикусил губу,
огляделся по сторонам, остановился, сделал несколько глубоких вдохов и
выдохов.
Крепкий. Кто бы мог подумать, что Энджел способен так хорошо
держаться. Как это ему удалось? Стареющий кларнетист, тихий, спокойный
малый. Только теперь я/он/мы узнали, что было в нем, а я уже другой, мне
никогда снова не стать таким же, каким я был, все еще изменяясь, зная, что
во мне идет процесс, подобный ртутному, неудержимый, сложный,
стремительный, нарастающий, дающий силу, твердость... Крепче мы оказались,
крепче, чем я думал. Просто двигателю нужно было прокашляться несколько
раз, прежде чем он начал нормально работать. Теперь мы уже были почти у
цели и я, Пол Кэраб, стал связующим звеном...
Мое бегство, начавшееся, как явление нежелательное и даже, вероятно,
слегка позорное, теперь обрело смысл. Я сделал то, что следовало, но по
ложным мотивам.
...Пол Кэраб, сравнительно здоровый, тридцатипятилетний Представитель
Жилой Комнаты, Крыло 1, самый молодой член Обслуживающего Персонала Дома,
удирающий от страха.
Теперь фактор страха значительно уменьшился, именно теперь, теперь
потому что Энджел/Лэндж был здесь. Лучше и лучше с каждым мигом.
Все эти убийства повергали меня в панику, каждое последующее в
большую, чем предшествующее. Я каждый раз отключался и приходил в себя в
худшем состоянии, чем был до этого. Я был готов удрать во время слияния,
но оно восстановило во мне равновесие. Потом, когда это случилось с
Серафисом и Дэвисом, здравый смысл растаял, как дым. Я почувствовал, что
даже мое положение со всеми его гарантиями безопасности не спасет от такой
атаки, атаки, безусловно представляющей собой тщательно продуманную акцию
по уничтожению всей семьи. Не было во мне ни присущего Лэнджу любопытства,
ни гнева, как Энджела. Все это придет со временем, в этом я был уверен, но
мой страх подавлял эти важнейшие факторы выживания. Мне стало стыдно за
свой страх, но лишь на мгновение. Он пошел на пользу, а я уже не был тем
человеком, который был охвачен ужасом.
Я наблюдал за медленным шествием людей, провожавших в последний путь
усопшего, идущих следом за ящиком на конвейере. Во главе их, рядом с
гробом, шел проповедник, читая погребальные молитвы. С того места, где я
стоял, был виден участок, где отслужили панихиду, но разные перегородки и
предметы обстановки закрывали от меня черную дверь, к которой они все
направлялись. В моей голове возникла очевидная аналогия и свила там гнездо
с его птичьим попискиванием, темными перышками и мельтешением: тот Пол
Кэраб, которого я знал всю свою жизнь, мертв, умерла половина семьи, весь
наш образ жизни, вполне возможно, испустил последний вздох.
Нет.
Этого я не допущу.
Моя решимость поразила меня, но так оно и было. Я знал, что сделаю
то, что должен сделать. Я не принимал обдуманного решения. Я просто знал.
Остальным это могло не понравиться. В любом случае, выбор оставался за
мной.
Часовня, как всегда, напоминала шахматную доску чередованием светлых
и темных квадратов. Я двинулся по диагонали в левую сторону, переходя к
входу на затемненный участок. Быстро оглянувшись по сторонам, я лег на пол
и прополз внутрь, не желая попадать под луч оповещения, который бы включил
сумрачный свет, запах ладана, умиротворяющую музыку и огни на алтаре.
Потом я юркнул на церковную скамью со спинкой и уселся боком, так, чтобы
можно было видеть вход и держать похоронную процессию в поле зрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
хотел выжить, притащить его в Крыло, Которого Нет, вывернуть его мозги
наизнанку и вытряхнуть на пол их содержимое. Было бы таким
расточительством умереть, оставив его беспомощным, и не иметь возможности
этим воспользоваться.
- Если я умру, - услышал я свои слова, обращенные к Гленде, - и
оставлю его без сознания там, наверху, - и это не я произносил эти слова,
ужасный смысл которых доходил до меня, ведь их слышали мои уши и
произносил мой собственный язык, - не пожелаете ли вы подняться и
прикончить его из его же собственного пистолета? Пулей в голову? В сердце?
- Нет! Я не могу! Я не буду!
- Потом это избавило бы меня от многих неприятностей.
- Потом? - она хихикнула почти истерически. - Если вы мертвы... -
Потом она заткнулась, но я чувствовал ее тяжелое дыхание, ее напряжение.
Чего он ждет? Чтоб его!
- Давай! - крикнул я. - В последний раз! Даже если ты достанешь меня,
ты умрешь!
Тишина. По-прежнему тишина.
Потом я услышал, как Гленда шепчет, быстро, торопливо.
- Ты тот самый. Я не ошиблась. Слушай. Это важно. Возьми меня с собой
в потайное место. У меня есть кое-что для тебя. Это важно...
И это тоже было слишком поздно. Еще три шага и глухой удар, когда он
перепрыгнул через наш проход и выстрелил вниз.
Я почувствовал тупую боль в груди и в ребрах. Я тоже выстрелил и
понял, что попал.
Длинноволосый шатен, белые штаны, синяя куртка, голубые зеркальные
очки; он повернулся в прыжке, опустился на полусогнутые ноги, левая рука
высоко вскинута для равновесия, правая вытянута вниз, оружие наведено,
стиснутые зубы оскалены в напряженной, недоброй усмешке.
- Мистер Блэк! Нет! - услышал я крик Гленды, когда другим выстрелом
он попал мне в плечо и меня отбросило на нее.
Транквилизирующий пистолет выпал, и вся моя правая рука стала
бесполезной. Но я попал в него, это я знал.
И это был мистер Блэк. Тот самый человек, с которым я сидел в
Коктейль-Холле - как давно? Иной цвет и длина волос, другая одежда, очки,
но та же линия челюсти, те же черты лица, морщины...
Пока он пытался навести пистолет, чтобы сделать еще один выстрел, я
поднял левую руку. Гленда все еще кричала, а я, укусив себя за большой
палец, пристально смотрел на него и услышал его последний выстрел и
почувствовал, как он разрывает мне внутренности.
Потом он рухнул навзничь, а я повалился лицом вниз, и чернильное
облако, казалось, поднялось из моей груди, устремляясь к голове.
Звенящее эхо выстрела стихло, исчезло, но я все еще ощущал сквозь
сырость, как вибрационные толчки механизма складываются в повторяющиеся
слова "Вытащи седьмую булавку", а Гленда всхлипывала, "Библиотека! Ячейка
18237! Важно! Библиотека! Ячейка 18237!..."
Потом наступило обволакивающее ничто.
4
Я поставил себя на ноги и опять побежал. Безумие, но я ничего не мог
поделать.
Хорошо, что никто из тех, кого я мог разглядеть, не был в состоянии
это заметить.
Потом появилась группа живых, и оставалось либо притормозить, либо
вызвать подозрение - этого я хотел меньше всего. Я прикусил губу,
огляделся по сторонам, остановился, сделал несколько глубоких вдохов и
выдохов.
Крепкий. Кто бы мог подумать, что Энджел способен так хорошо
держаться. Как это ему удалось? Стареющий кларнетист, тихий, спокойный
малый. Только теперь я/он/мы узнали, что было в нем, а я уже другой, мне
никогда снова не стать таким же, каким я был, все еще изменяясь, зная, что
во мне идет процесс, подобный ртутному, неудержимый, сложный,
стремительный, нарастающий, дающий силу, твердость... Крепче мы оказались,
крепче, чем я думал. Просто двигателю нужно было прокашляться несколько
раз, прежде чем он начал нормально работать. Теперь мы уже были почти у
цели и я, Пол Кэраб, стал связующим звеном...
Мое бегство, начавшееся, как явление нежелательное и даже, вероятно,
слегка позорное, теперь обрело смысл. Я сделал то, что следовало, но по
ложным мотивам.
...Пол Кэраб, сравнительно здоровый, тридцатипятилетний Представитель
Жилой Комнаты, Крыло 1, самый молодой член Обслуживающего Персонала Дома,
удирающий от страха.
Теперь фактор страха значительно уменьшился, именно теперь, теперь
потому что Энджел/Лэндж был здесь. Лучше и лучше с каждым мигом.
Все эти убийства повергали меня в панику, каждое последующее в
большую, чем предшествующее. Я каждый раз отключался и приходил в себя в
худшем состоянии, чем был до этого. Я был готов удрать во время слияния,
но оно восстановило во мне равновесие. Потом, когда это случилось с
Серафисом и Дэвисом, здравый смысл растаял, как дым. Я почувствовал, что
даже мое положение со всеми его гарантиями безопасности не спасет от такой
атаки, атаки, безусловно представляющей собой тщательно продуманную акцию
по уничтожению всей семьи. Не было во мне ни присущего Лэнджу любопытства,
ни гнева, как Энджела. Все это придет со временем, в этом я был уверен, но
мой страх подавлял эти важнейшие факторы выживания. Мне стало стыдно за
свой страх, но лишь на мгновение. Он пошел на пользу, а я уже не был тем
человеком, который был охвачен ужасом.
Я наблюдал за медленным шествием людей, провожавших в последний путь
усопшего, идущих следом за ящиком на конвейере. Во главе их, рядом с
гробом, шел проповедник, читая погребальные молитвы. С того места, где я
стоял, был виден участок, где отслужили панихиду, но разные перегородки и
предметы обстановки закрывали от меня черную дверь, к которой они все
направлялись. В моей голове возникла очевидная аналогия и свила там гнездо
с его птичьим попискиванием, темными перышками и мельтешением: тот Пол
Кэраб, которого я знал всю свою жизнь, мертв, умерла половина семьи, весь
наш образ жизни, вполне возможно, испустил последний вздох.
Нет.
Этого я не допущу.
Моя решимость поразила меня, но так оно и было. Я знал, что сделаю
то, что должен сделать. Я не принимал обдуманного решения. Я просто знал.
Остальным это могло не понравиться. В любом случае, выбор оставался за
мной.
Часовня, как всегда, напоминала шахматную доску чередованием светлых
и темных квадратов. Я двинулся по диагонали в левую сторону, переходя к
входу на затемненный участок. Быстро оглянувшись по сторонам, я лег на пол
и прополз внутрь, не желая попадать под луч оповещения, который бы включил
сумрачный свет, запах ладана, умиротворяющую музыку и огни на алтаре.
Потом я юркнул на церковную скамью со спинкой и уселся боком, так, чтобы
можно было видеть вход и держать похоронную процессию в поле зрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53