«Если ты такой благородный, то почему же ты такой бедный?» Думается, все-таки, что такие вопросы, если и имели место, то произносились вслух крайне редко, потому что любой, самый бедный рыцарь занимал положение неизмеримо более высокое, чем самый богатый торговец.
Но вот приходит время, когда торговец, дождавшись того, что рыцарь отвоевал для него место под солнцем и прочие благоприятные условия, решает взять реванш за свое второсортное (вернее, третьесортное, так как торговцы составляли так называемое «третье сословие») положение в обществе и утвердить приоритет злата в его извечном споре с булатом. Сделать это было очень непросто, потому что господствующая идеология отвергала саму вероятность такого приоритета, так что перед реваншистом стояла задача ненавязчиво, этакой тихой сапой внедрить в общественное сознание те ценности, которые оно категорически отвергало как недостойные, низменные, плебейские, мужицкие и т.п.
КСТАТИ:
«Когда заботятся только о личной выгоде и забывают о чувстве долга — это называется величайшей подлостью».
Сюнь-цзы
И внедрить эту «величайшую подлость» в общественное сознание, сделать ее из порока добродетелью взялась очень даже златолюбивая сила, называемая духовенством.
Если учесть, из каких слоев населения оно рекрутировалось, какими ценностями руководствовалось и к каким целям стремилось, то не стоит удивляться тому, что именно духовенство и стало тем шприцем, посредством которого в относительно здоровую кровь был введен наркотик так недавно презираемых ценностей третьего сословия.
КСТАТИ:
«Перелистайте истории всех народов Земли: везде религия превращает невинность в преступление, а преступление объявляет невинным».
Дени Дидро
Нельзя ставить знак равенства между такими понятиями, как «Бог» и «религия» и уж тем более — между религией и Церковью. Они не более равнозначны, чем «отечество» и «государство» или «любовь» и «брак».
Господь — в высшем понимании этого слова — едва ли нуждается в слабо напоминающих космические корабли офисах, где служат чванливые клерки — одни бородатые, другие гладко выбритые, третьи обрезанные, но все одинаково настойчиво претендующие на доходные места посредников…
А тогда, в XI веке, духовенство необычайно талантливо сыграло свою роль, обрядив плебейскую алчность в плащ благородного защитника христианских ценностей.
Вот с этого-то все и началось…
В ноябре 1095 года в Клермоне состоялся церковный собор, на котором Папа Урбан II призвал всех христиан бороться за освобождение Гроба Господня (т.е. Иерусалима). Любопытно, что аргументация этого призыва к защите высших духовных ценностей была до неприличия прагматичной: «Земля та течет медом и млеком, — заявил почтенный отец Церкви, — Иерусалим — плодоноснейший перл, второй рай… Исторгните ту землю у нехристей и подчините ее себе!»
Толпа его слушателей, конечно же, немедленно возбудилась и заорала в один голос:
«Так хочет Бог!» Видимо, Бог их не услышал, иначе бы непременно покарал за такую дерзость. А может быть, услышал и покарал, только не сразу, не по нашим земным стандартам…
Толпа продолжала заходиться в пароксизме агрессии, как это всегда с ней бывает, когда она слышит из авторитетных уст страшное слово «можно», а затем один из кардиналов вышел вперед, дрожа всем телом, бухнулся на колени и от имени всех присутствующих начал читать молитву «Каюсь». Толпа неистовствовала…
Так начался Первый крестовый поход.
Всего их было семь на протяжении 200 лет — семь, если считать только большие, масштабные, но сколько было мелких, так сказать, под шумок…
Боже, какая мерзость.
Первый крестовый поход 1096—1099 гг. возглавили бароны Готфрид Бульонский, Раймонд де Сен-Жиль и Гуго Вермандуа . Они штурмовали не слишком хорошо охраняемый Иерусалим, взяли его, а затем просто так, возможно, для острастки, хладнокровно вырезали там 70 000 мирных жителей.
А по дороге туда они практически опустошили Богемию, Венгрию, Болгарию и Византию, которые от того, понятное дело, не пришли в восторг. Крестоносцы основали в Иерусалиме Латинское королевство, которое, правда, продержалось очень недолго, но это никого особо не волновало.
КСТАТИ:
«Наиболее суеверные эпохи всегда были эпохами самых ужасных преступлений».
Вольтер
Второй крестовый поход (1147—1149 гг.), который возглавили французский король Людовик VII и немецкий король Конрад III, не принес никаких ощутимых результатов, если не брать во внимание почти случайно отбитый у арабов Лиссабон, а также ограбленные порты всего европейского побережья Средиземноморья. Третий крестовый поход (1189—1192 гг.) закончился позорным провалом, хотя им руководили такие персоны как император Фридрих Барбаросса , французский король Филипп-Август и английский король Ричард Львиное Сердце .
Последний, между прочим, как-то разоткровенничался: «Я бы и Лондон продал, если бы нашел покупателя» .
Четвертый крестовый поход (1202—1204 гг.) был ознаменован взятием Константинополя, массовой резней и учреждением Латинской империи в Византии, ненадолго, естественно… Ну, а о пятом, шестом и седьмом крестовых походах, и говорить-то нечего. Обычные погромы, грабежи, кровь, пожары, тысячи изнасилованных женщин…
Правда, крестоносцев сопровождали огромные толпы проституток. Известно, что во время Третьего крестового похода за французским войском следовало полторы тысячи женщин для утех. И тем не менее крестоносцы, как отмечали хронисты, с диким остервенением насиловали все живое…
Следует учитывать еще и то, что за рыцарями шли на Восток легионы всякого отребья, подонков со всех уголков Европы, обуянных жаждой наживы и реализации самых темных человеческих инстинктов. Представляя себе все это, воспринимаешь эпидемии чумы и холеры, терзавшие средневековую Европу, вполне адекватной реакцией Всевышнего на все мерзости, творимые якобы по Его повелению и в Его честь.
КСТАТИ:
«Давайте смотреть непредвзято! Крестовые походы — то же пиратство, чуть повыше классом, и больше ничего!»
Фридрих Ницше
Аппетит приходит во время еды. Католическая Церковь решила расширить сферу крестоносного разбоя, и бряцающие оружием колонны вскоре двигались уже в трех направлениях: на Иерусалим, в Прибалтику и в Испанию. В Прибалтике считалось крайне необходимым обратить в христианскую веру всех язычников, а из Испании изгнать всех арабов.
Собственно, те арабы интересовали крестоносцев, пожалуй, не больше, чем испанцы, якобы изнывающие под их гнетом. Просто Церкви нужно было расширить границы своего влияния, а ее славным воинам — вволю пограбить и «спустить пар», только и всего. Ведь там, в походе, была совсем иная жизнь, без навязчивого церковного контроля, без ненавистного аскетизма, без тупого поклонения эфемерной Прекрасной Даме…
И вот рыцарь, защелкнув замок железного пояса целомудрия на бедрах опостылевшей жены, садился на боевого коня и отправлялся куда-нибудь за тридевять земель во славу Господа, ну а там уж… Там он изощренно насиловал женщин в захваченных городах, там устраивал оргии, изумлявшие своей дикостью самых диких аборигенов, там навязанный христианским укладом мазохизм неизбежно превращался в свою естественную противоположность — садизм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
Но вот приходит время, когда торговец, дождавшись того, что рыцарь отвоевал для него место под солнцем и прочие благоприятные условия, решает взять реванш за свое второсортное (вернее, третьесортное, так как торговцы составляли так называемое «третье сословие») положение в обществе и утвердить приоритет злата в его извечном споре с булатом. Сделать это было очень непросто, потому что господствующая идеология отвергала саму вероятность такого приоритета, так что перед реваншистом стояла задача ненавязчиво, этакой тихой сапой внедрить в общественное сознание те ценности, которые оно категорически отвергало как недостойные, низменные, плебейские, мужицкие и т.п.
КСТАТИ:
«Когда заботятся только о личной выгоде и забывают о чувстве долга — это называется величайшей подлостью».
Сюнь-цзы
И внедрить эту «величайшую подлость» в общественное сознание, сделать ее из порока добродетелью взялась очень даже златолюбивая сила, называемая духовенством.
Если учесть, из каких слоев населения оно рекрутировалось, какими ценностями руководствовалось и к каким целям стремилось, то не стоит удивляться тому, что именно духовенство и стало тем шприцем, посредством которого в относительно здоровую кровь был введен наркотик так недавно презираемых ценностей третьего сословия.
КСТАТИ:
«Перелистайте истории всех народов Земли: везде религия превращает невинность в преступление, а преступление объявляет невинным».
Дени Дидро
Нельзя ставить знак равенства между такими понятиями, как «Бог» и «религия» и уж тем более — между религией и Церковью. Они не более равнозначны, чем «отечество» и «государство» или «любовь» и «брак».
Господь — в высшем понимании этого слова — едва ли нуждается в слабо напоминающих космические корабли офисах, где служат чванливые клерки — одни бородатые, другие гладко выбритые, третьи обрезанные, но все одинаково настойчиво претендующие на доходные места посредников…
А тогда, в XI веке, духовенство необычайно талантливо сыграло свою роль, обрядив плебейскую алчность в плащ благородного защитника христианских ценностей.
Вот с этого-то все и началось…
В ноябре 1095 года в Клермоне состоялся церковный собор, на котором Папа Урбан II призвал всех христиан бороться за освобождение Гроба Господня (т.е. Иерусалима). Любопытно, что аргументация этого призыва к защите высших духовных ценностей была до неприличия прагматичной: «Земля та течет медом и млеком, — заявил почтенный отец Церкви, — Иерусалим — плодоноснейший перл, второй рай… Исторгните ту землю у нехристей и подчините ее себе!»
Толпа его слушателей, конечно же, немедленно возбудилась и заорала в один голос:
«Так хочет Бог!» Видимо, Бог их не услышал, иначе бы непременно покарал за такую дерзость. А может быть, услышал и покарал, только не сразу, не по нашим земным стандартам…
Толпа продолжала заходиться в пароксизме агрессии, как это всегда с ней бывает, когда она слышит из авторитетных уст страшное слово «можно», а затем один из кардиналов вышел вперед, дрожа всем телом, бухнулся на колени и от имени всех присутствующих начал читать молитву «Каюсь». Толпа неистовствовала…
Так начался Первый крестовый поход.
Всего их было семь на протяжении 200 лет — семь, если считать только большие, масштабные, но сколько было мелких, так сказать, под шумок…
Боже, какая мерзость.
Первый крестовый поход 1096—1099 гг. возглавили бароны Готфрид Бульонский, Раймонд де Сен-Жиль и Гуго Вермандуа . Они штурмовали не слишком хорошо охраняемый Иерусалим, взяли его, а затем просто так, возможно, для острастки, хладнокровно вырезали там 70 000 мирных жителей.
А по дороге туда они практически опустошили Богемию, Венгрию, Болгарию и Византию, которые от того, понятное дело, не пришли в восторг. Крестоносцы основали в Иерусалиме Латинское королевство, которое, правда, продержалось очень недолго, но это никого особо не волновало.
КСТАТИ:
«Наиболее суеверные эпохи всегда были эпохами самых ужасных преступлений».
Вольтер
Второй крестовый поход (1147—1149 гг.), который возглавили французский король Людовик VII и немецкий король Конрад III, не принес никаких ощутимых результатов, если не брать во внимание почти случайно отбитый у арабов Лиссабон, а также ограбленные порты всего европейского побережья Средиземноморья. Третий крестовый поход (1189—1192 гг.) закончился позорным провалом, хотя им руководили такие персоны как император Фридрих Барбаросса , французский король Филипп-Август и английский король Ричард Львиное Сердце .
Последний, между прочим, как-то разоткровенничался: «Я бы и Лондон продал, если бы нашел покупателя» .
Четвертый крестовый поход (1202—1204 гг.) был ознаменован взятием Константинополя, массовой резней и учреждением Латинской империи в Византии, ненадолго, естественно… Ну, а о пятом, шестом и седьмом крестовых походах, и говорить-то нечего. Обычные погромы, грабежи, кровь, пожары, тысячи изнасилованных женщин…
Правда, крестоносцев сопровождали огромные толпы проституток. Известно, что во время Третьего крестового похода за французским войском следовало полторы тысячи женщин для утех. И тем не менее крестоносцы, как отмечали хронисты, с диким остервенением насиловали все живое…
Следует учитывать еще и то, что за рыцарями шли на Восток легионы всякого отребья, подонков со всех уголков Европы, обуянных жаждой наживы и реализации самых темных человеческих инстинктов. Представляя себе все это, воспринимаешь эпидемии чумы и холеры, терзавшие средневековую Европу, вполне адекватной реакцией Всевышнего на все мерзости, творимые якобы по Его повелению и в Его честь.
КСТАТИ:
«Давайте смотреть непредвзято! Крестовые походы — то же пиратство, чуть повыше классом, и больше ничего!»
Фридрих Ницше
Аппетит приходит во время еды. Католическая Церковь решила расширить сферу крестоносного разбоя, и бряцающие оружием колонны вскоре двигались уже в трех направлениях: на Иерусалим, в Прибалтику и в Испанию. В Прибалтике считалось крайне необходимым обратить в христианскую веру всех язычников, а из Испании изгнать всех арабов.
Собственно, те арабы интересовали крестоносцев, пожалуй, не больше, чем испанцы, якобы изнывающие под их гнетом. Просто Церкви нужно было расширить границы своего влияния, а ее славным воинам — вволю пограбить и «спустить пар», только и всего. Ведь там, в походе, была совсем иная жизнь, без навязчивого церковного контроля, без ненавистного аскетизма, без тупого поклонения эфемерной Прекрасной Даме…
И вот рыцарь, защелкнув замок железного пояса целомудрия на бедрах опостылевшей жены, садился на боевого коня и отправлялся куда-нибудь за тридевять земель во славу Господа, ну а там уж… Там он изощренно насиловал женщин в захваченных городах, там устраивал оргии, изумлявшие своей дикостью самых диких аборигенов, там навязанный христианским укладом мазохизм неизбежно превращался в свою естественную противоположность — садизм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161