И ладно бы еще солдаты, которые говорили между собой о том, что «немец продает землю русскую», но ведь и генералы в уютных штабах всплескивали холеными руками, восклицая: «Барклай ведет гостя прямо в Москву!»
И ладно бы еще генералы в штабах, которые разбирались в стратегии не лучше, чем свиньи в бисере, но император Александр Первый, чья полководческая бездарность проявилась в полной мере при Аустерлице, чья неуклюжая дилетантская политика, собственно, и привела к этой войне, изо всех сил пытался отмежеваться от действий своих полководцев, при этом охаивая Барклая, да еще как-то по-кухонному, по-приказчицки что ли. Например, он с удовольствием, как смачный анекдот, пересказывал всем желающим, и в том числе иностранным дипломатам, слова, сказанные атаманом Платовым Барклаю после сдачи Смоленска: «Вы видите, — на мне из военного только плащ. Я никогда больше не надену русского мундира, так как это стало теперь позорным».
Почему-то такие мысли не пришли в голову славного атамана (если он действительно произнес эти слова) после позорнейшего разгрома под Аустерлицем или под Фридландом.
Но общее настроение было именно таким.
В итоге император Александр отстранил Барклая-де-Толли от командования всеми вооруженными силами и назначил на его место Кутузова, которого он весьма недолюбливал, но более подходящими кандидатурами не располагал.
Кутузов отлично понимал, что стратегия Барклая была не только правильной, но и единственно возможной в создавшейся ситуации, что против Наполеона активно работают и отдаленность от тыловых баз, и невозможность ведения длительной войны на «выжженной земле» неприятеля, и огромные пространства России, и ее суровый климат, и, что самое, пожалуй, главное, — мощное народное сопротивление захватчикам, именно народное, санкционированное не властью, а человеческими чувствами.
Но при этом великий полководец понимал и то, что отдать Наполеону Москву без совершенно излишнего, но так желаемого всеми генерального сражения ему, русскому, так же не позволят, как это не позволили сделать немцу Барклаю. И он скрепя сердце, более чем кто-либо осознавая жестокую бессмысленность такой битвы, имевшей сугубо политическое значение, но отнюдь не военное, решил сделать то, чего от него требовали те, кто не нес за это никакой ответственности. Все это напоминало Троянскую войну и вещую Кассандру, которая все предвидела, но ей никто не верил, потому что желаемое всегда привлекательнее действительного, особенно для коллективного ума…
И вот наконец-то произошло то, чего так ждали Наполеон и ура-патриоты России. В 110 километрах к западу от Москвы 26 августа (7 сентября) 1812 года состоялось одно из самых жестоких и кровопролитных побоищ в истории человечества — Бородинская битва.
К ее началу силы противников были, в принципе, равны: у Наполеона в распоряжении 135 тысяч солдат и 587 пушек, у русских — 103 тысячи солдат регулярной армии, 7000 казаков и около 10 тысяч ополчения, а также 640 пушек.
Существующий и поныне стереотип представляет Бородино как некий поворотный момент, решивший судьбу России в этой войне. В создании этого стереотипа принимали участие и политики, и историки, и великие живописцы, и великие поэты, которые, преклоняясь перед действительно беспримерным мужеством своих соотечественников, создали миф о судьбоносности этого сражения, которое было сугубо политической акцией и мало чем повлияло на исход этой войны.

АРГУМЕНТЫ:
Вам не видать таких сражений!..
Носились знамена, как тени,
В дыму огонь блестел,
Звучал булат, картечь визжала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел.
Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась — как наши груди,
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой…
Михаил Лермонтов. «Бородино».
Потрясающей выразительности картина гениального мастера, картина, которая воздает должное человеческому героизму и вызывает взрыв патриотических чувств, да, все именно так, но всякое деяние должно оправдываться логикой, то есть целью, ради которой оно совершается. Если нужно отдать жизнь ради спасения родины, это один мотив, а вот ради политической акции — совсем иной…
Кто-то скажет: «Ну и что? Зачем болтать лишнее? Зачем принижать значение великого подвига? Даже если все обстояло именно так, зачем отнимать у людей гордость за своих предков?»
Да нет, величие подвига — величина постоянная, и ее отнять или девальвировать попросту невозможно, но совершать подвиги по воле политиков, которым они нужны для прикрытия своей алчности или глупости, — шалишь!
Все равно события развивались так, как предсказал Кутузов, все равно нужно было оставить Москву, и она была оставлена, потому что это был единственно разумный выход из создавшегося положения, но тогда в угоду каким соображениям (риторический вопрос) было загублено на поле Бородина 75 тысяч человек и более 35 тысяч лошадей, трупы которых, между прочим, никто не убирал многие месяцы?

КСТАТИ:
«Чтобы согреть Россию, некоторые готовы ее сжечь».
Василий Ключевский
Слава — вещь хорошая, но она не должна стоить непомерно дорого. Не следует путать славу с честью…
Бородинская битва закончилась вничью, хотя каждая из сторон конфликта уверенно приписала себе звание победительницы.
А затем «корсиканское чудовище» заглотнуло все наживки Кутузова: оно вошло в полупустую Москву, которую тут же подожгли ее жители; оно наблюдало разложение своей армии и при этом ничем не могло помешать этому разложению; оно вынуждено было покинуть неизвестно зачем оккупированную Москву, обвиняя москвичей в вандализме, и при этом отдало приказ своему маршалу Мортье на прощание взорвать Кремль и храм Василия Блаженного (этот приказ был выполнен лишь частично); оно начало отступление, но по совершенно гибельным, разоренным местностям, став, по сути, марионеткой, направляемой волей «кукловода» Кутузова.
Остатки «Великой армии» шли восвояси по ею же разоренной Смоленской дороге, терпя жестокие лишения и подвергаясь постоянным нападениям со стороны и регулярной русской армии, и казаков, и партизан. Можно сказать, что только ленивый не бил отступающих «завоевателей мира»…
Окончательная развязка этого жестокого балагана наступила на реке Березине, где сомкнулось кольцо стратегического окружения армии Наполеона и где она практически перестала существовать.
Пытаясь хоть как-то оправдать бесславное завершение так лихо начатой войны, Наполеон скажет, театрально разведя руками: «Нас победила зима, мы стали жертвой русского климата».
Самая беспардонная ложь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166