..
- Сэр! - Средних лет мужчина в черном пушистом свитере притронулся к
моему плечу. - На два слова!
- Минутку, Серж, я сейчас вернусь!
- Вам привет от Грегори! Это еще не все, - решительно подавил мое
желание задавать вопросы неизвестный. - Он ждет вас сегодня, в любое
удобное для вас время, хоть среди ночи. Обязательно. Вот здесь, - он
протянул и быстро вложил мне в руку клочок бумаги, - адрес и план, как
попасть на виллу. И постарайтесь, чтобы никто не шел за вами! Вы поняли
меня?
- Понял, - сказал я, хотя ровным счетом ничего не понимал. Неужто
Грегори не мог сам разыскать меня, ведь это проще простого - телефон дадут
немедленно, нужно лишь набрать номер коммутатора мотеля, - Дик ведь знает,
где я остановился?
Взглянул на часы: без семнадцати десять. Самое время закругляться,
ибо Серж уже входил в раж.
Я еще для приличия поболтал с Казанкини и распрощался.
Когда выбрался на площадь, из Ледового дворца выплеснулась огромная
толпа - по-видимому, закончился товарищеский матч по хоккею. Холодало,
мороз пощипывал щеки, и первые снежинки кружились в притихшем загустевшем
воздухе. К гостинице "Холидей-инн", взревев на крутом подъеме, проехала
полицейская машина с красной тревожной мигалкой на крыше, потом - еще
одна.
Я постоял у ограды приземистой скромной церквушки, что приткнулась на
обрывчике над озером. Даже в неясном свете фонарей можно было легко
прочесть надпись на белом листе бумаги от руки - на английском, немецком и
русском - "Приглашаем к нам на чашку кофе. Бесплатно!"
Мне привиделось, наверное, что от дома лыжного союза, откуда я только
что вышел, отделилась неясная тень, замерла, словно присматриваясь, и
исчезла. Улица уходила вниз, к озеру, и темнела пустотой. Тишина,
казалось, струилась оттуда вверх - к площади, где беспокойные и шутливые
толпы туристов с боем брали длинный и высокий автобус.
Я осторожно двинулся вниз, придерживаясь левой стороны, потому что на
плане, нарисованном Грегори, мне надлежало свернуть на лед, оставив справа
церемониальную площадь, где, спустя несколько дней, поднимутся на
пьедестал почета первые чемпионы Игр. Сейчас площадь, а попросту -
огромный кусок расчищенного льда озера, была пустынна, лишь высокая арка,
под которой пройдут триумфаторы олимпиады, смутно вырисовывалась в
темноте. Только пятиметровые разноцветные кольца, отлитые из хрустального
льда, высвечивались лучами двух прожекторов; они точно плыли сквозь тьму,
притягивая взгляд совершенством форм и радугой, горевшей внутри каждого
кольца.
Чем дальше оставалась позади центральная часть Лейк-Плэсида,
полугородка-полудеревни, где все - дома, площади, магазины, даже костел и
церковь - были миниатюрными, какими-то нереально-игрушечными, - тем глуше
звучали шаги по асфальтированной мостовой. Голые деревья стояли как
окаменевшие, и тоже чудилось, что они отлиты из льда и жизнь давно
покинула их.
Поймал себя на мысли, что никак не могу отделаться от внутренней
напряженности, не покидавшей меня с той минуты, когда незнакомец передал
приглашение Дика Грегори. Нет, меня изумила и встревожила не сама форма
приглашения и даже не то, что он поручил это сделать совершенно не
знакомому мне человеку, а то, что Грегори вынужден даже со мной,
иностранцем, встречаться тайно. Все это выглядело подозрительным, и, не
знай я Дика много лет, вряд ли бы откликнулся на его просьбу. Что греха
таить, трудно, нередко опасно работается советским людям за рубежом, и тут
всегда следует быть начеку. "Э, грош тебе цена, если бы ты не
воспользовался случаем узнать нечто новое, что может сыграть свою роль в
беспокойной журналистской жизни", - сказал наконец сам себе.
Когда я ступил на лед, укатанный и утоптанный собачьими упряжками,
пересекавшими озеро вдоль и поперек с туристами в "настоящих" северных
санях, мне снова почудилось, что кто-то крадется вслед за мной.
Остановился в тени деревьев и прислушался.
Снег падал все гуще, все плотнее, и далекие звуки олимпийского центра
едва доносились сквозь ватный воздух.
"Ну вот, Романько, и ты стал пуглив, и тебе снятся призраки! -
рассмеялся я в душе, убедившись, что только снег да пустынное озеро
окружают меня. - Очнись! Ведь ты - в столице олимпиады, где царят мир и
праздничное ожидание!"
На противоположном берегу снова оглянулся и увидел, что лед пуст и ни
единая черная точка не нарушает его матовую белизну. Минут пять я
поднимался в гору, мимо летних заколоченных дач. Вокруг было уныло и
пусто. Над головой глухо роптали сосны, с тихим шелестом падал снег. Когда
я подумал, что заблудился, стали попадаться коттеджи с освещенными окнами,
вырывались звуки джазовой музыки, залаяла и сразу умолкла собака. Идти
стало веселее. Я вглядывался в даль, чтобы заметить и не пропустить
поворот влево - снова к озеру или, вернее, вдоль озера до часовенки с
крестом, - как было обозначено в плане Дика Грегори.
Вскоре я подошел к повороту. Дальше тянулся не асфальт, а накатанная
в твердой каменистой почве неширокая дорога. Темно, хоть глаз выколи, и
пришлось пробираться чуть ли не на ощупь.
Но вот я разглядел за деревьями двухэтажный коттедж. К нему вела
лестница. Передняя стенка дома - сплошь из стекла - ярко освещена, но
задернута изнутри плотной шторой. Над крышей из невидимой трубы поднимался
белесый дым. Снег присыпал дорожку и высокие кусты, окружавшие коттедж.
Стоило мне подняться по лестнице на первую каменную ступеньку, как
наверху распахнулась дверь и раздался знакомый баритон Дика Грегори:
- Хелло, Олег! Я подумал, что самое время для твоего появления!
- Почему ты так решил? - спросил я и крепко пожал его руку.
- Мне позвонил приятель сразу же после встречи с тобой и предупредил,
что передал записку. Остальное - проще простого. Как всякий журналист, ты
не лишен авантюризма, и тайна влечет нас. Отсюда напрашивался вывод: ты не
станешь оттягивать встречу, разве случись дела поважнее. Но, как мне
известно, вы болтали с толстяком, который чрезвычайно увлекается виски!
- Ничего не скажешь: служба у тебя поставлена - только держись! - не
сумев скрыть удивления, сказал я, входя в комнату.
Это была продолговатая уютная гостиная с диваном-кроватью,
застеленным неярким шотландским пледом, цветной "Сони" на вращающейся
ножке застыл как раз посредине комнаты, низкий журнальный столик, два
мягких кресла рядом. На одном из них, по-видимому, только что сидел,
укутавшись в плед, Дик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
- Сэр! - Средних лет мужчина в черном пушистом свитере притронулся к
моему плечу. - На два слова!
- Минутку, Серж, я сейчас вернусь!
- Вам привет от Грегори! Это еще не все, - решительно подавил мое
желание задавать вопросы неизвестный. - Он ждет вас сегодня, в любое
удобное для вас время, хоть среди ночи. Обязательно. Вот здесь, - он
протянул и быстро вложил мне в руку клочок бумаги, - адрес и план, как
попасть на виллу. И постарайтесь, чтобы никто не шел за вами! Вы поняли
меня?
- Понял, - сказал я, хотя ровным счетом ничего не понимал. Неужто
Грегори не мог сам разыскать меня, ведь это проще простого - телефон дадут
немедленно, нужно лишь набрать номер коммутатора мотеля, - Дик ведь знает,
где я остановился?
Взглянул на часы: без семнадцати десять. Самое время закругляться,
ибо Серж уже входил в раж.
Я еще для приличия поболтал с Казанкини и распрощался.
Когда выбрался на площадь, из Ледового дворца выплеснулась огромная
толпа - по-видимому, закончился товарищеский матч по хоккею. Холодало,
мороз пощипывал щеки, и первые снежинки кружились в притихшем загустевшем
воздухе. К гостинице "Холидей-инн", взревев на крутом подъеме, проехала
полицейская машина с красной тревожной мигалкой на крыше, потом - еще
одна.
Я постоял у ограды приземистой скромной церквушки, что приткнулась на
обрывчике над озером. Даже в неясном свете фонарей можно было легко
прочесть надпись на белом листе бумаги от руки - на английском, немецком и
русском - "Приглашаем к нам на чашку кофе. Бесплатно!"
Мне привиделось, наверное, что от дома лыжного союза, откуда я только
что вышел, отделилась неясная тень, замерла, словно присматриваясь, и
исчезла. Улица уходила вниз, к озеру, и темнела пустотой. Тишина,
казалось, струилась оттуда вверх - к площади, где беспокойные и шутливые
толпы туристов с боем брали длинный и высокий автобус.
Я осторожно двинулся вниз, придерживаясь левой стороны, потому что на
плане, нарисованном Грегори, мне надлежало свернуть на лед, оставив справа
церемониальную площадь, где, спустя несколько дней, поднимутся на
пьедестал почета первые чемпионы Игр. Сейчас площадь, а попросту -
огромный кусок расчищенного льда озера, была пустынна, лишь высокая арка,
под которой пройдут триумфаторы олимпиады, смутно вырисовывалась в
темноте. Только пятиметровые разноцветные кольца, отлитые из хрустального
льда, высвечивались лучами двух прожекторов; они точно плыли сквозь тьму,
притягивая взгляд совершенством форм и радугой, горевшей внутри каждого
кольца.
Чем дальше оставалась позади центральная часть Лейк-Плэсида,
полугородка-полудеревни, где все - дома, площади, магазины, даже костел и
церковь - были миниатюрными, какими-то нереально-игрушечными, - тем глуше
звучали шаги по асфальтированной мостовой. Голые деревья стояли как
окаменевшие, и тоже чудилось, что они отлиты из льда и жизнь давно
покинула их.
Поймал себя на мысли, что никак не могу отделаться от внутренней
напряженности, не покидавшей меня с той минуты, когда незнакомец передал
приглашение Дика Грегори. Нет, меня изумила и встревожила не сама форма
приглашения и даже не то, что он поручил это сделать совершенно не
знакомому мне человеку, а то, что Грегори вынужден даже со мной,
иностранцем, встречаться тайно. Все это выглядело подозрительным, и, не
знай я Дика много лет, вряд ли бы откликнулся на его просьбу. Что греха
таить, трудно, нередко опасно работается советским людям за рубежом, и тут
всегда следует быть начеку. "Э, грош тебе цена, если бы ты не
воспользовался случаем узнать нечто новое, что может сыграть свою роль в
беспокойной журналистской жизни", - сказал наконец сам себе.
Когда я ступил на лед, укатанный и утоптанный собачьими упряжками,
пересекавшими озеро вдоль и поперек с туристами в "настоящих" северных
санях, мне снова почудилось, что кто-то крадется вслед за мной.
Остановился в тени деревьев и прислушался.
Снег падал все гуще, все плотнее, и далекие звуки олимпийского центра
едва доносились сквозь ватный воздух.
"Ну вот, Романько, и ты стал пуглив, и тебе снятся призраки! -
рассмеялся я в душе, убедившись, что только снег да пустынное озеро
окружают меня. - Очнись! Ведь ты - в столице олимпиады, где царят мир и
праздничное ожидание!"
На противоположном берегу снова оглянулся и увидел, что лед пуст и ни
единая черная точка не нарушает его матовую белизну. Минут пять я
поднимался в гору, мимо летних заколоченных дач. Вокруг было уныло и
пусто. Над головой глухо роптали сосны, с тихим шелестом падал снег. Когда
я подумал, что заблудился, стали попадаться коттеджи с освещенными окнами,
вырывались звуки джазовой музыки, залаяла и сразу умолкла собака. Идти
стало веселее. Я вглядывался в даль, чтобы заметить и не пропустить
поворот влево - снова к озеру или, вернее, вдоль озера до часовенки с
крестом, - как было обозначено в плане Дика Грегори.
Вскоре я подошел к повороту. Дальше тянулся не асфальт, а накатанная
в твердой каменистой почве неширокая дорога. Темно, хоть глаз выколи, и
пришлось пробираться чуть ли не на ощупь.
Но вот я разглядел за деревьями двухэтажный коттедж. К нему вела
лестница. Передняя стенка дома - сплошь из стекла - ярко освещена, но
задернута изнутри плотной шторой. Над крышей из невидимой трубы поднимался
белесый дым. Снег присыпал дорожку и высокие кусты, окружавшие коттедж.
Стоило мне подняться по лестнице на первую каменную ступеньку, как
наверху распахнулась дверь и раздался знакомый баритон Дика Грегори:
- Хелло, Олег! Я подумал, что самое время для твоего появления!
- Почему ты так решил? - спросил я и крепко пожал его руку.
- Мне позвонил приятель сразу же после встречи с тобой и предупредил,
что передал записку. Остальное - проще простого. Как всякий журналист, ты
не лишен авантюризма, и тайна влечет нас. Отсюда напрашивался вывод: ты не
станешь оттягивать встречу, разве случись дела поважнее. Но, как мне
известно, вы болтали с толстяком, который чрезвычайно увлекается виски!
- Ничего не скажешь: служба у тебя поставлена - только держись! - не
сумев скрыть удивления, сказал я, входя в комнату.
Это была продолговатая уютная гостиная с диваном-кроватью,
застеленным неярким шотландским пледом, цветной "Сони" на вращающейся
ножке застыл как раз посредине комнаты, низкий журнальный столик, два
мягких кресла рядом. На одном из них, по-видимому, только что сидел,
укутавшись в плед, Дик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31