На вашем месте так поступил бы каждый. — Она усмехнулась и объяснила: — Я пытаюсь шутить, вы заметили?
— И правильно делаете. Вот увидите, все будет нормально.
— Не понимаю, как это могло случиться. Светка вообще очень техничная, за последние полгода даже с бревна ни разу не упала. И тут вдруг… Вроде и разбег у нее был правильный, и толчок… Не понимаю.
— Наверное, нужно будет позвонить ее родителям.
— Родителям. Ох, родителям… — Она горестно вздохнула. — Знали бы вы, что там за родители. Одна мать, да и та хуже мачехи. Светка сколько раз на тренировку с синяками приходила. Бьет она ее, когда напьется. Представляете? Своего ребенка… Да пусть бы даже и чужого…
— Жалко. Она, кажется, очень способная девочка.
— Очень. Вы даже не представляете, насколько способная. Правда, лентяйка. Если бы ей еще трудолюбия чуть-чуть — тогда для нее все пути открыты.
— Маленькая еще, наверное, поэтому не понимает.
— Наверное…
Они сидели, соприкасаясь плечами, в жестких и неудобных деревянных креслах и разговаривали про Светку. Изредка бросая взгляд на лицо Дианы, Иван каждый раз ловил себя на мысли, что сейчас это лицо снова кажется ему незнакомым. Не таким, каким он видел его прежде. Юрка тогда в разговоре в шутку назвал ее многоликой — а ведь так оно и было. Впервые ее увидев, Иван подумал, что она совсем девчонка, что ей не больше восемнадцати. Теперь, при тусклом освещении больничных ламп, встревоженная и озабоченная, она выглядела на свой возраст и даже чуточку старше.
И от этого почему-то ужасно хотелось пожалеть ее. Притянуть к себе, прижаться к макушке губами и прошептать: «Успокойся, Динка». Он чувствовал нутром, что это несправедливо, что такого не должно быть, чтобы в двадцать шесть лет женщина выглядела на двадцать восемь. Не должно в таком возрасте быть на лице вот этой тонкой, едва заметной, но все же морщинки поперек лба. Не должно быть такой горечи во взгляде. И еще что-то неуловимое заметил сейчас Иван в этом взгляде. Какое-то неуместное и странное смирение с судьбой. Такие взгляды бывают у пожилых людей, в течение прожитых лет успевших убедиться в том, что бороться с судьбой бесполезно.
Хотя, может быть, все это Иван придумал, а Диана просто была расстроена из-за Светки, поэтому и выглядела такой измученной. Потому что до этого она ни разу не казалась ему измученной и не выглядела старше своего возраста — как раз наоборот, была веселой и злой и совсем-совсем юной.
— Сегодня у меня с самого утра день не заладился, — пожаловалась Диана. — Вроде не пятница, не тринадцатое, и даже не понедельник…
— Вы верите в приметы?
— В приметы? — Она снова улыбнулась. — Нет, не верю. Это я просто так сказала. Просто потому, что день неудачный, вот и ищу всякие причины. Утром на первую тренировку опоздала. Никак не могла отвязаться от Василия. Он все шел и шел за мной. Сколько раз говорила — не ходи за мной, нечего тебе за мной ходить. Все равно ходит… Вы что так смотрите?
Иван почувствовал, как пальцы сжимаются в кулаки. Что это еще за придурок, что за маньяк такой? Он даже представил себе его мысленно — забулдыга с покрасневшим от мороза и выпивки лицом, мужик явно за пятьдесят, грубый и хамоватый. Пальцы сжались в кулаки, а кулаки зачесались.
— Я просто подумал… Если он вам так досаждает, этот Василий, может быть… Может быть, мне с ним поговорить? Ну, так, по-мужски… знаете…
Некоторое время она смотрела на него и хлопала глазами, почти как кукла.
— По-мужски? О боже, это как же можно по-мужски… С Василием-то? Он… Он кот, понимаете? Василий — это наш кот… Я ему не разрешаю за собой ходить, потому что боюсь, что он потеряется…
Глаза ее смеялись. И лицо снова озарила улыбка — озорная, девичья. Иван сперва собирался провалиться сквозь землю вместе с креслом, на котором сидел, но потом все же передумал и рассмеялся в ответ:
— Извините, я не знал… Ну, если это кот, тогда, конечно, не стану обижать вашего Василия…
В коридоре послышались шаги, и оба они резко перестали смеяться — шаги были мужскими, тяжелыми, явно не медсестринскими. Вскоре в проеме двери показался и сам Аркадий Борисович.
— Смеетесь? Это хорошо.
Иван вскочил — громко хлопнуло, ударившись о спинку, сиденье кресла. Следом за ним вскочила Диана.
— Аркадий Борисович? — Она бросилась к врачу, почти в три прыжка одолела пространство, их разделяющее, и застыла в полной неподвижности.
— Новости не такие уж плохие. Можно сказать, даже хорошие, если можно так назвать сотрясение мозга.
— Сотрясение? У нее просто сотрясение, и больше ничего?
— Она пришла в себя еще в лифте. Компьютерная томография не обнаружила травматических отклонений в состоянии вещества мозга. Плотность серого и белого вещества в пределах нормы. Паренхиматозной очаговой патологии также не выявлено. Кратковременное угнетение сознания, замедление пульса, жалобы на головную боль и головокружение… Эти и другие признаки позволяют диагностировать сотрясение мозга средней степени тяжести.
Больше половины услышанных слов показались Ивану непонятными. Однако он сумел уловить смысл: ничего страшного не случилось. Сотрясение мозга — неприятная штука, но все же от него не умирают и не становятся инвалидами. А это главное.
Диана, видимо, чувствовала то же самое. Она вздохнула — тяжело и вместе с тем облегченно, словно вместе с этим тяжелым вздохом изгоняла накопившуюся тяжесть из собственной души.
— Нам можно ее увидеть? Она в сознании?
— Она в сознании, я же уже сказал. Но вот видеть ее вам сейчас не обязательно. У нее сильное головокружение и позывы к рвоте. Поверьте, это не самое лучшее состояние для того, чтобы принимать посетителей. Подождите до завтра — завтра Светлана будет чувствовать себя значительно лучше.
— Ей необходимо остаться в больнице?
— Конечно, ей необходим стационар. Два-три дня — это как минимум. Потом амбулаторное лечение, еще две-три недели.
Но вы можете навестить ее уже завтра… Завтра утром. Кстати… Я правильно понимаю, вы ее тренер? — Аркадий Борисович пристально и как-то оценивающе посмотрел на Диану. Она кивнула.
— Дело в том, что медсестра попыталась дозвониться ее родителям и сообщить о случившемся. Но дома никто не берет трубку. Может быть, вы…
— Да-да, конечно. Не беспокойтесь. Я обязательно позвоню Светиной матери и сообщу ей.
— Ну что ж, тогда, наверное, все… Поезжайте домой и не переживайте — с девочкой все будет в полном порядке.
Диана порывисто схватила врача за руку:
— Доктор, вы даже не представляете…
— Представляю. Все я прекрасно представляю. Одного только не могу понять — вы что же, вот так, в кроссовках и в спортивном костюме…
Он смотрел на Диану, строго сдвинув брови. Точно так же, как когда-то давно смотрел на своего сына Юрку и на его приятеля Ивана, когда заставал их на улице с непокрытой головой или голой шеей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
— И правильно делаете. Вот увидите, все будет нормально.
— Не понимаю, как это могло случиться. Светка вообще очень техничная, за последние полгода даже с бревна ни разу не упала. И тут вдруг… Вроде и разбег у нее был правильный, и толчок… Не понимаю.
— Наверное, нужно будет позвонить ее родителям.
— Родителям. Ох, родителям… — Она горестно вздохнула. — Знали бы вы, что там за родители. Одна мать, да и та хуже мачехи. Светка сколько раз на тренировку с синяками приходила. Бьет она ее, когда напьется. Представляете? Своего ребенка… Да пусть бы даже и чужого…
— Жалко. Она, кажется, очень способная девочка.
— Очень. Вы даже не представляете, насколько способная. Правда, лентяйка. Если бы ей еще трудолюбия чуть-чуть — тогда для нее все пути открыты.
— Маленькая еще, наверное, поэтому не понимает.
— Наверное…
Они сидели, соприкасаясь плечами, в жестких и неудобных деревянных креслах и разговаривали про Светку. Изредка бросая взгляд на лицо Дианы, Иван каждый раз ловил себя на мысли, что сейчас это лицо снова кажется ему незнакомым. Не таким, каким он видел его прежде. Юрка тогда в разговоре в шутку назвал ее многоликой — а ведь так оно и было. Впервые ее увидев, Иван подумал, что она совсем девчонка, что ей не больше восемнадцати. Теперь, при тусклом освещении больничных ламп, встревоженная и озабоченная, она выглядела на свой возраст и даже чуточку старше.
И от этого почему-то ужасно хотелось пожалеть ее. Притянуть к себе, прижаться к макушке губами и прошептать: «Успокойся, Динка». Он чувствовал нутром, что это несправедливо, что такого не должно быть, чтобы в двадцать шесть лет женщина выглядела на двадцать восемь. Не должно в таком возрасте быть на лице вот этой тонкой, едва заметной, но все же морщинки поперек лба. Не должно быть такой горечи во взгляде. И еще что-то неуловимое заметил сейчас Иван в этом взгляде. Какое-то неуместное и странное смирение с судьбой. Такие взгляды бывают у пожилых людей, в течение прожитых лет успевших убедиться в том, что бороться с судьбой бесполезно.
Хотя, может быть, все это Иван придумал, а Диана просто была расстроена из-за Светки, поэтому и выглядела такой измученной. Потому что до этого она ни разу не казалась ему измученной и не выглядела старше своего возраста — как раз наоборот, была веселой и злой и совсем-совсем юной.
— Сегодня у меня с самого утра день не заладился, — пожаловалась Диана. — Вроде не пятница, не тринадцатое, и даже не понедельник…
— Вы верите в приметы?
— В приметы? — Она снова улыбнулась. — Нет, не верю. Это я просто так сказала. Просто потому, что день неудачный, вот и ищу всякие причины. Утром на первую тренировку опоздала. Никак не могла отвязаться от Василия. Он все шел и шел за мной. Сколько раз говорила — не ходи за мной, нечего тебе за мной ходить. Все равно ходит… Вы что так смотрите?
Иван почувствовал, как пальцы сжимаются в кулаки. Что это еще за придурок, что за маньяк такой? Он даже представил себе его мысленно — забулдыга с покрасневшим от мороза и выпивки лицом, мужик явно за пятьдесят, грубый и хамоватый. Пальцы сжались в кулаки, а кулаки зачесались.
— Я просто подумал… Если он вам так досаждает, этот Василий, может быть… Может быть, мне с ним поговорить? Ну, так, по-мужски… знаете…
Некоторое время она смотрела на него и хлопала глазами, почти как кукла.
— По-мужски? О боже, это как же можно по-мужски… С Василием-то? Он… Он кот, понимаете? Василий — это наш кот… Я ему не разрешаю за собой ходить, потому что боюсь, что он потеряется…
Глаза ее смеялись. И лицо снова озарила улыбка — озорная, девичья. Иван сперва собирался провалиться сквозь землю вместе с креслом, на котором сидел, но потом все же передумал и рассмеялся в ответ:
— Извините, я не знал… Ну, если это кот, тогда, конечно, не стану обижать вашего Василия…
В коридоре послышались шаги, и оба они резко перестали смеяться — шаги были мужскими, тяжелыми, явно не медсестринскими. Вскоре в проеме двери показался и сам Аркадий Борисович.
— Смеетесь? Это хорошо.
Иван вскочил — громко хлопнуло, ударившись о спинку, сиденье кресла. Следом за ним вскочила Диана.
— Аркадий Борисович? — Она бросилась к врачу, почти в три прыжка одолела пространство, их разделяющее, и застыла в полной неподвижности.
— Новости не такие уж плохие. Можно сказать, даже хорошие, если можно так назвать сотрясение мозга.
— Сотрясение? У нее просто сотрясение, и больше ничего?
— Она пришла в себя еще в лифте. Компьютерная томография не обнаружила травматических отклонений в состоянии вещества мозга. Плотность серого и белого вещества в пределах нормы. Паренхиматозной очаговой патологии также не выявлено. Кратковременное угнетение сознания, замедление пульса, жалобы на головную боль и головокружение… Эти и другие признаки позволяют диагностировать сотрясение мозга средней степени тяжести.
Больше половины услышанных слов показались Ивану непонятными. Однако он сумел уловить смысл: ничего страшного не случилось. Сотрясение мозга — неприятная штука, но все же от него не умирают и не становятся инвалидами. А это главное.
Диана, видимо, чувствовала то же самое. Она вздохнула — тяжело и вместе с тем облегченно, словно вместе с этим тяжелым вздохом изгоняла накопившуюся тяжесть из собственной души.
— Нам можно ее увидеть? Она в сознании?
— Она в сознании, я же уже сказал. Но вот видеть ее вам сейчас не обязательно. У нее сильное головокружение и позывы к рвоте. Поверьте, это не самое лучшее состояние для того, чтобы принимать посетителей. Подождите до завтра — завтра Светлана будет чувствовать себя значительно лучше.
— Ей необходимо остаться в больнице?
— Конечно, ей необходим стационар. Два-три дня — это как минимум. Потом амбулаторное лечение, еще две-три недели.
Но вы можете навестить ее уже завтра… Завтра утром. Кстати… Я правильно понимаю, вы ее тренер? — Аркадий Борисович пристально и как-то оценивающе посмотрел на Диану. Она кивнула.
— Дело в том, что медсестра попыталась дозвониться ее родителям и сообщить о случившемся. Но дома никто не берет трубку. Может быть, вы…
— Да-да, конечно. Не беспокойтесь. Я обязательно позвоню Светиной матери и сообщу ей.
— Ну что ж, тогда, наверное, все… Поезжайте домой и не переживайте — с девочкой все будет в полном порядке.
Диана порывисто схватила врача за руку:
— Доктор, вы даже не представляете…
— Представляю. Все я прекрасно представляю. Одного только не могу понять — вы что же, вот так, в кроссовках и в спортивном костюме…
Он смотрел на Диану, строго сдвинув брови. Точно так же, как когда-то давно смотрел на своего сына Юрку и на его приятеля Ивана, когда заставал их на улице с непокрытой головой или голой шеей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78