- Так точно! - тут же ответил я. Армия приучает человека сначала
четко ответить, а уже потом думать.
- И еще вот что, - вспомнил Калькута. - Действовать при выполнении
задания как в боевой обстановке, никаких скидок и поблажек ни подчиненным,
ни себе самому, цветок в проруби! Связь с бригадой на время выполнения
задания отменяется. После выполнения задания выбрать и, если нужно,
оборудовать посадочную площадку, впоследствии обозначать ее тремя
ракетами-радиомаяками с интервалом в десять, пятнадцать и двадцать секунд,
чтобы обеспечить посадку вертолета, который прибудет за вами, - Калькута
перевел дух после длинной фразы и с неожиданной иронией добавил: - Как
готовиться к заданиям подобного рода - полагаю, вам известно.
- Так точно, мой полковник, - сказал я.
- Вопросы?
- Степень секретности задания?
Полковник не колеблясь отчеканил:
- "Топ-сикрет", лейтенант, "топ-сикрет"!
- А... - начал было я.
- Можете поставить в известность только своего командира роты, но и
то: мол, получил особое задание лично от командира бригады... И больше
никому ни слова, цветок в проруби! Что еще вам не ясно?
Вопросов у меня, конечно, был полон рот (например, почему из всего
личного состава выбрали именно меня или почему самому бригадному
комманданту понадобилось лично ставить мне задачу, когда он мог поручить
это кому-нибудь из штабных офицеров?), но я предпочел оставить их при себе
на гипотетическое "потом". Как и многие войсковые отцы-командиры,
полковник Калькута имел необъяснимое предубеждение против тех подчиненных,
которые задают слишком много вопросов.
- Разрешите идти? - спросил я, изобразив на своем лице выражение
безграничной преданности Объединенным Евронациям, командованию и лично
полковнику Калькуте.
Бригадный коммандант пристально оглядел меня и хмыкнул. В данном
случае это могло означать, что ему что-то не понравилось, но
эксплицировать это "что-то" в виде замечания полковник не стал.
- Зарубите себе на носу, лейтенант, - сказал вдруг устало он, -
учения - учениями, но вы должны будете действовать, как на войне. Как на
настоящей войне, цветок ей в прорубь!.. И еще... Я не умею говорить
красиво, но... Одним словом, в любых обстоятельствах прошу тебя, Евгений,
не забывать, кто ты такой и ради чего носишь форму милитара.
Только теперь я понял, что полковник страшно взволнован. Как самый
зеленый новобранец перед первой стрельбой боевыми патронами. Я
чертыхнулся. Мысленно, потому что представил, как спрашиваю на манер
лицеистки-первокурсницы: "Извините, мой коммандант, но неужели что-то
случилось?!"...
- Разрешите идти? - вместо этого повторил я.
Весь следующий день меня жгло странное ощущение, в котором я никак не
мог разобраться.
Вроде бы все шло своим чередом. Подготовка к особому заданию - дело
нужное, но крайне нудное. Нужно все заранее продумать до мелочей: состав
группы (ну, тут особых проблем не возникло), экипировку (вот с этим
гораздо хуже, и не потому, что бригаде чего-то не хватает - наоборот, на
наших складах чего только нет! - но как раз это обстоятельство, по-моему,
и затрудняет сборы, потому что в самый последний момент, а порой уже и на
задании может выясниться, что забыли какую-нибудь позарез необходимую
мелочовку: консервный нож, например), способ выполнения задания (весь
личный состав группы потом будет тренироваться в оставшееся время до
одури, чтобы его отработать, хотя толку от этого, на мой взгляд, не очень
много: как ни натаскивай подчиненных, например, метать нож, а под
пристальным взором Посредника в решающий момент все равно кто-нибудь да
промахнется), и тэ-дэ, и тэ-пэ. Добавьте сюда оформление кучи бумаг в виде
разнообразных приказаний, рапортов, накладных, расписок - как говорит наш
бригадный, "цветок им всем в прорубь!" - и станет понятно, почему мы,
"рейнджеры", так не любим ПДПЗ - "Последний День Перед Заданием"...
Так что же за чувство меня снедало весь день?
Ответ на этот вопрос мне стал ясен, когда я встретился с командиром
своей роты.
Мы столкнулись с капитаном Джинасом в том месте, где тропа делает
поворот почти под прямым углом, ведя к палатке нашего взвода, и он тут же
ударил меня правым кулаком в челюсть, а левой ногой - в самое уязвимое
место мужчины. Я немного замешкался, но все-таки сумел поставить блок
снизу и пригнуться. В свою очередь, через пару десятых долей секунды
Френку пришлось уходить от моего коронного прямой левой, и ему это почти
удалось, но в той точке пространства, куда он вышел перекувырком, его уже
поджидал мой правый каблук, и если бы я не зафиксировал стопу в воздухе за
пару дюймов от виска Джинаса, - валяться бы ему с проломленным черепом!
На этом наш традиционный "тренинг в качестве приветствия" завершился,
ротный чертыхнулся на родном языке и одним движением вернулся в
вертикальное положение. С Френком мы вместе заканчивали школу коммандос в
Сент-Эвоне, но по иронии судьбы Джинас не только раньше меня стал
взбираться по служебной лестнице, но и стал моим непосредственным
начальником.
- Разведка мне доносит, - сказал он, отряхиваясь от хвоинок и пыли,
приставших к безупречно отутюженному маск-комбинезону, - что завтра тебя
ждут великие дела, Юджин.
- Разведка никогда не врет, - отвечал я. - Она может только
ошибаться... Извините, что я не успел поставить вас в известность о
предстоящем выходе на задание, господин капитан. Совсем замотался...
(Я обращался к своему ротному на "вы" даже тогда, когда мы сидели
после отбоя в его палатке, стойко перенося все лишения милитарной службы
за бутылкой виски. Будучи англичанином, Френк старался поддержать престиж
пресловутой британской педантичности и требовал от всех своих подчиненных
тщательного соблюдения армейской иерархии).
- О'кей, доложи сейчас, - флегматично потребовал Джинас.
Я стал вкратце пересказывать содержание своей приватной ночной беседы
с полковником Калькутой. Френк не перебивал меня, но слушал рассеянно. Я
бы сказал даже, что он вовсе пропускает мои слова мимо ушей. Несколько раз
он почему-то принимался озираться по сторонам, будто нас подслушивал
враги.
- Что ж, все понятно, - сказал неожиданно он, не дав мне договорить
до конца. - "Летитби", как пели "Битлс" в прошлом веке...
И замолчал. Поскольку молчание его затягивалось, я сказал:
- Никак не могу понять одного: почему выбор нашего чифа пал именно на
меня? Может быть, вы что-то знаете, Френк?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74