Однако незаметно пролетели десять минут, двадцать, полчаса, час, а
наш "сопровождающий" все молчал. Я увеличил темп, но Рамиров и не думал
отставать. Он передвигался так буднично и размеренно, будто шел по
Елисейским Полям.
Между тем, по моему лицу поползли горячие капли пота, под ложечкой
назревало неприятное ощущение - будто под ребра сунули автоматный ствол и
так и оставили его там - а лицо Рамирова оставалось сухим и безмятежным.
И тогда я понял, что ошибся в оценке его выносливости. Очень может
быть, что он - из числа каких-нибудь трое- или пятиборцев...
Мы шли, и казалось: никогда не кончится непроглядная темень вокруг, и
создавалось впечатление, что развесистые лапы елей, жесткие, как кулаки,
ветви берез и колючие заросли кустарника стараются как можно больнее
отхлестать нас по лицу и как можно больше затруднить марш-бросок.
Как это бывает при длительной ходьбе, постепенно мысли мои
разбежались в разные стороны. Вспоминалось, например, как еще в лицее
приходилось участвовать в соревнованиях по спортивному ориентированию на
местности. Словно глупые кутята, носились мы тогда по лесам - мокрые,
потные, грязные, но неизменно счастливые...
Думал я и о Карине - как там она одна сейчас? - и о том, что надо бы
купить Леночке серебряную ложечку по случаю появления первого зуба
(говорят, так полагается по традиции) и что пора с ней начинать заниматься
иностранными языками: к гимназии она должна будет владеть английским не
хуже своих сверстниц из Девоншира, Лотарингии и других уголков
Объединенной Европы.
Но все время, перебивая эти мирные мысли, в голову настойчиво лезло:
как быть с такой обузой, как Глазов? Оставалось успокаивать себя лишь тем,
что "будет день и будет пища", что утро вечера мудренее, и прочими
сентенциями в этом духе авоськизма...
Что я и делал.
Когда стало светать, я решил устроить короткий привал. По моему знаку
группа свернула с тропы в чащу и расположилась под огромной елью, на
вершину которой я сразу же запустил датчик наблюдения. В случае появления
в радиусе пяти миль движущихся объектов он подаст сигнал оповещения на
комп-планшет.
Я разрешил перекусить, курить и негромко разговаривать. Ребята
поснимали с себя вещмешки - "горбы" - и, улегшись, задрали на них ноги.
Видимо, никто пока особо не притомился, потому что тут же завязалась
обычная солдатская трепотня. Обсудив начало "операции", беззлобно поругали
Глазова. Потом Эсаулов стал рассказывать, как на "гражданке" охотился с
отцом на диких кабанов, а Канцевич ни к селу, ни к городу вспомнил "прикол
про то, как тетя Соня торговала жвачкой на Привозе". Грубоватые шуточки
сыпались со всех сторон, и в итоге разговор милитаров неизбежно
сконцентрировался на двух традиционных темах: "бабы" и "дембель"...
Глазов старательно улыбался, чтобы не отставать от друзей, но я
предвидел, что когда прекратится действие антибиотика, парню будет не до
смеха. А ведь "антишок", который мы ему вкалывали через каждые полчаса,
нельзя применять до бесконечности, так что, рано или поздно, Сашка света
белого невзвидит от боли, и придется нам тогда выходить на какой-нибудь
населенный пункт, чтобы оставить там Глаза.
Я изучил электронную карту.
Ближайший поселок находился в двадцати пяти километрах к
северо-востоку, назывался он тривиально Осиновкой и, судя по условным
обозначениям, насчитывал не более двух десятков домов.
Я тут же представил себе мысленно, как мы, распугивая кур, свиней и
прочую домашнюю живность, тащим Глазова по деревенской улице в
сопровождении оравы орущих босоногих ребятишек и отмалчиваемся в ответ на
расспросы любопытных бабок, тем самым еще больше разжигая их
любознательность... Плакала тогда секретность нашей миссии горючими
слезами! Да и не известно, есть ли в таком глухом селе хотя бы подобие
медицинского учреждения или местные жители пользуются услугами
какой-нибудь столетней бабки-полуколдуньи-полузнахарки?..
Но другого выхода у меня как у командира группы не было. Не вызывать
же, в самом деле, санитарный "джамп"!.. В ушах моих прозвучал хриплый
голос бригадного комманданта: "Вы должны действовать, как на настоящей
войне, лейтенант!"...
ЯН РАМИРОВ
Почему Брилер и Дефорски выбрали именно меня?..
Этот вопрос с самого начала не давал мне покоя, хотя был явно
бессмысленным. И все-таки в голове неотрывно вертелось: "Ну, почему именно
я?.. Неужели нельзя было отправить кого-нибудь из молодых? Эккса,
например, или Моргадо... Ведь и тому, и другому подобная командировка
наверняка пришлась бы по вкусу. Пока человек молод, он совсем по-иному
воспринимает мир, нежели тот, кто повидал жизнь не только в розовых
тонах"...
Едва я вдохнул такой знакомый запах кожаных ремней, мужского пота,
гуталина, нагретого пластика и еще чего-то, что не поддается никакому
определению, кроме как "запах казармы", меня тут же чуть не вырвало прямо
на тщательно подметенные ступени штабного подъезда.
Может быть, подумалось мне тогда, именно поэтому выбор пал на меня?
Ведь мои шефы знали, не могли не знать, насколько сильно я ненавижу все
то, что связано с армией.
И тем не менее, не Эккс, не Моргадо и тем более не Принтин, а именно
я торчал вчера в Главном штабе специальных войск ОВС, дожидаясь прибытия
субкомманданта Ченстоховича.
Рядом со штабом была оборудована полоса препятствий, с которой до
меня доносились возбужденные возгласы и топот ног. От нечего делать я
подошел к проволочной сетке-изгороди и стал смотреть, как спецназовцы
занимаются самым бессмысленным и даже вредным делом для всего остального
человечества: учиться убивать.
Ближе к забору располагалась учебная точка "снятие часового".
Часового, как положено, обозначал манекен, набитый
электронно-компьютерными внутренностями. Так называемый "мешок". К нему
надо было незаметно подкрасться и "снять" его броском тяжелого десантного
ножа. А это было не так-то просто. "Мешок" имел отвратительное обыкновение
резко поворачиваться при малейшем неосторожном движении нападающего и
уклоняться от фронтальных бросков...
Из-за угла кирпичной стенки на четвереньках появился очередной воин,
с зажатым в зубах ножом. Я невольно похолодел, потому что он был
точь-в-точь похож на Серегу Махатько...
Но я тут же убедился, что обознался: Серега бы не промазал по
манекену, он и по живым-то мишеням никогда не мазал, наш бравый везунчик
Серж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74