Павел соглашался с ее неоспоримыми доводами и, издав какие-то животные звуки, смешанно напоминающие рев марала и курлыкание журавля, начинал снова валить свою подругу на спину, подминая ее под себя и ловя ладошками ее груди, и скользя руками вниз, ища пальцами ответную во влажной жадности промежность...
А через четверть часа она снова курила тонкую коричневую сигаретку, а он все так же любовался ее лицом, светлыми завитками волос, спадающими на тонкую шею, темными сосками на молочно-белых незагорелых ее грудях с едва различимыми под тонкой кожей синими жилками...
- А ты уверена, что они не могут без меня обойтись? - задумчиво переспросил Павел.
- Ты представляешь, чего им стоило заполучить тебя сюда? - ответила Клэр вопросом на вопрос.
- Ну, хорошо, допустим, я один из редких минералогов, кто занимается импактитами, но ты-то орнитолог, ты чем занимаешься? - спросил Павел, оторвав взгляд от груди Клэр и поглядев ей в глаза.
- А я занимаюсь сезонной миграцией, - ответила она не мигая, пустив струйку дыма ему в глаза.
- А точнее?
- А точнее - аппаратом биологических систем ориентирования.
- Изучить, систематизировать, классифицировать, научиться управлять и, наконец, использовать...
- Ты это о чем? - спросила она.
- Я тебе назвал пять последовательных целей научного процесса, сформулированных академиком Ландау, - ответил Павел.
- То есть?
- То есть я бы хотел узнать, в какой стадии вы находитесь?
- В предпоследней... Учимся управлять...
- Тогда, я ставлю главный вопрос: зачем? Зачем это надо тем, кто нас сюда посадил? - сказал Павел без пафоса.
Клэр же вместо ответа выразительно показала ему глазами на потолок...
- Ты меня пугаешь? - спросил он.
- Предостерегаю, - ответила она.
- А знаешь, у Джозефа Хеллера в "Уловке двадцать два" есть замечательное место.
- Какое?
- А такое, где один солдат пишет с фронта своей возлюбленной: ты, дескать, сейчас постарайся подольше и побольше глядеть в пол и на землю...
- Почему? - наивно спросила Клэр.
- А потому, что когда я вернусь, ты будешь долго-долго глядеть в потолок, лежа подо мной! - зарычал Павел...
* * *
Павел написал шефу самую пространную из всех самых пространных докладных, когда-либо писанных им и в России и здесь, в Штатах. Аж на двадцати страницах. Не докладная записка, а целый доклад научному обществу!
Он про все написал.
И про необходимость комплексного подхода к решению проблемы искусственного получения импактитов, включающего не только продолжение опытов в автоклаве, но начало нового этапа экспериментов, завязанных на бомбардировке горных пород образцами, сбрасываемыми с космической орбиты... Усложнение эксперимента в этой части было в том, что к работе привлекалось Национальное Агентство по Аэронавтике - НАСА... Сбрасываемые с орбиты образцы сами по себе должны были представлять болванки из чистейшего железа, максимально приближенного к метеоритному... "Это элементарно, Ватсон, - говорил сам себе Павел, увлеченный тайной мыслью... - Убегу! Обязательно убегу, только надо их убедить, чтобы меня включили в экспедицию по поиску упавших искусственных метеоритов".
В докладной записке Павел указал на необходимость строгого очерчивания района бомбардировки, упирая на то обстоятельство, что его как минералога интересуют только районы предгорий Алтая, располагающиеся на территории Российской Федерации.
Павел специально потратил лишний час, чтобы подробно изложить свои доводы в пользу именно этих районов бомбардировок. В Алтайских предгорьях расположены обширные скальные выходы иффузивов - идеальные наковальни для орбитального железного молота. Ни Кордильеры, ни Аппалачи тут якобы никак не годились...
И ему казалось, что он достаточно проникновенно изложил суть проблемы, чтобы любой из руководителей проекта, даже если он и не геолог, мог бы понять, что это не простой Павла каприз - идти на такое удорожание работ.
"И еще... И еще... - думал он, грызя карандаш, - и еще надо, чтоб они включили меня в состав поисковой экспедиции... Меня и Клэр..."
Он распечатал на цветном принтере карту России и взял ее в свое бунгало.
"Если сорваться с маршрута где-нибудь в районе Ини или Чемала, то по реке можно добраться до Бийска, а там рядом железная дорога, а там уже и Барнаул, а в Барнауле есть аэропорт, откуда самолеты летают в Питер и в Москву... Правда, без документов, без паспорта... Ну ничего, главное вырваться, а там что-нибудь придумаем..."
Павел часами изучал карту.
И Клэр не мешала ему в этом его занятии, только прижималась щекой к его плечу и молчала...
Один раз только спросила.
- Ты хочешь остаться в России?
И, не дождавшись ответа, ушла в ванную, оставив его с вопросом: хочет ли он?
Хочет ли он в Россию?
- Три года с корешом побег готовили, харчей три тонны мы наготовили... - замурлыкал он по-русски старинную блатную песню.
"А ведь бежать одному - это дело ох какое сложное! - подумал Павел. Тайгу нахрапом не возьмешь! И дикое зверье, и энцефалитный клещ - еще не самое страшное. Самую страшную опасность представляют не те факторы риска, о которых ты осведомлен, но те, о которых ты не догадываешься..."
Дополнительная трудность побега в том, что нет никакой возможности выяснить заранее, кто в экспедиции будет персональным его опекуном. И как администрация Ред-Рока решит подстраховаться на случай его побега? И будет ли у администрации контакт с алтайской милицией и российской ФСБ?
Все это придется определять по ходу дела.
А вообще... А вообще, однажды его выкинули без паспорта из поезда. Разве тогда ему было легче?
Клэр плескалась в ванной.
Вот и привыкла... Не стесняется теперь, хоть и знает о видеокамерах, понатыканных повсюду... Привыкла... "А почему привыкла? Может, была к этому сознательно готова изначально, по условию?" - подумал вдруг Павел, поглядывая на раскрытую дверь ванной, откуда доносился шелест струй сильно включенного душа... "Включенная струя воды заглушает любой разговор от прослушивания", - вспомнил Павел наставление знакомого гэбиста из того еще, советского периода жизни.
"К чему это я? - спохватился Павел, - к тому, наверное, что не с кем мне посоветоваться, не с кем поделиться, и даже с ней... С Клэр - об этом нельзя".
Но судьбе было угодно распорядиться по-своему. Как говорят в Одессе, человек предполагает, Бог располагает, судьба играет человеком, а человек играет на трубе. На трубе Павел Розен играть не умел. Зато судьба умела играть с человеком, как Ван Клиберн на рояле... И даже лучше.
В побег они с Клэр сорвались, не выезжая в Россию. Спонтанно сорвались.
И инициатива исходила совсем не от Павла...
В один прекрасный вечер, когда на любимой верхней веранде своего коттеджа Павел, как всегда, заварил в стеклянном чайнике любимого своего чайку "Привет могола" и расставил на столе чашки, слегка припозднившаяся из лаборатории Клэр, с игривым блеском в глазах, притащила и вывалила на стол какой-то прибор явно из военной электроники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75