С тех пор как ушел Харрис, Моран был единственным, кто терпеливо расспрашивал его. Другие боялись услышать что-то неприятное: о боли, отчуждении, желании плакать.
– Я чувствую себя хорошо, благодарю вас.
– Теперь ждать недолго. У нас возник план. Расскажу тебе, как только все обсудим подробно. – Моран поднес кружку ко рту, будто в ней оставалась еще капля, поднялся и закончил: – Если тебе что-нибудь понадобится, ты только скажи, мы все сделаем, сынок, что в наших силах.
И медленно, как бы нехотя, вышел, думая про себя: ничего не стоит давать обещания, когда тебе хорошо. А если дойдет до дела, интересно... какую часть своей нормы он готов будет отдать мальчику, чтобы поддержать в нем жизнь? Впрочем, пока нет смысла думать об этом. Вот когда такой час наступит, тогда посмотрим.
Остальные продолжали оживленно разговаривать, даже молчаливый солдат Уотсон иногда вставлял слово. Снова натянули полог между фюзеляжем и гондолой. Этот парашют должен был спасти чью-то жизнь, если бы пришлось прыгать с самолета, подумал Моран. Но и теперь он делает свое дело, даруя всем воду и тень.
Кроу и Белами копошились в одном из инструментальных ящиков, извлекая из него то гаечный ключ, то пилу с целыми зубьями, то сверло. Всего ящиков было десять, все инструменты никудышные – на "Скайтраке" их как раз и отправили вместе с буровыми наконечниками в Сиди Раффа для замены. Таунса здесь не было. Моран видел, как он разговаривает со Стрингером по другую сторону хвоста.
– Итак, договорились? – спросил конструктор Таунса.
– Черт возьми, неужели это возможно?
Моран отошел. Это дело Стрингера. Вчера конструктор убедил его, может, сегодня ему удастся убедить Фрэнка.
Лумис обрезал штанины брюк выше колен, когда к нему обратился Моран.
– Мне хотелось бы знать ваше мнение.
Лумис выпрямился и неторопливо оглядел штурмана сверху вниз. Прежде чем он заговорил, на щеках обозначились морщины.
– Я геолог и мало смыслю в самолетах. Думаю, Стрингер в них разбирается. Я слышал его, и вы тоже. Может оказаться, что технически это возможно. Но есть другой вопрос – вода. – Увидев поблизости Тилни, Лумис отвел Морана в сторону. – Хочу кое-что вам сказать. Я никому этого не говорил, но ночью был северный ветер, он и принес с собой влагу с моря. Это не будет повторяться каждую ночь. Если бы мы могли рассчитывать на галлон воды в сутки, было бы превосходно. Но гарантии нет. Потом – вопрос с питанием. На сушеных финиках долго не протянешь, даже если их целые ящики. Нужна зелень. Через неделю у нас мало останется сил, во всяком случае, не для тяжелой работы. Нам бы следовало думать о пополнении запасов воды и отлеживаться в течение дня в тени, чтобы меньше потеть. Мы сохранили бы силы на тот день, когда придется махать руками, чтобы привлечь самолет, который мы заметим. – Длинными пальцами он держался за край искореженного при посадке пропеллера, глядя вдоль плоскости крыла. – Но думаю, есть все же шанс, хоть и незначительный, поднять этот хлам в воздух. Я верю в Стрингера, поэтому готов начать. А вы?
– Этот способ сойти с ума ничуть не хуже любого другого, – сказал Моран.
Лумис ответил со всей серьезностью:
– На такое могут решиться только сумасшедшие. Все равно что ходить по канату. Никогда не смотреть вниз.
Фрэнка Таунса, казалось, не убедить.
Моран знал его три года, но даже в тесноте кабины не узнаешь все о человеке. Сначала он думал, что Таунс уперся потому, что ему недостает духа отважиться на невозможное. Таунс часто оглядывался на два холмика, над которыми Лумис поставил крест. Потом Морану подумалось, что он их испытывает, проверяет серьезность намерения, хочет заставить, чтобы они убедили его любой ценой. Уже несколько дней он не мог уяснить, против чего возражает Таунс.
Но вот в течение часа Таунс выслушивает Стрингера. Тот дал командиру подробный график необходимых работ, указал даже время, которое понадобится на отдельные операции, и их последовательность. Временами Стрингеру казалось, что Таунс не слушает, и он обиженно замолкал, тогда подошедший Моран просил его продолжать. Сам тон, которым конструктор излагал свою идею, придавал ей какую-то странную осуществимость: он говорил так, будто они находятся в самолетном ангаре где-нибудь в Англии, не испытывая недостатка в электроэнергии, а вода течет из всех кранов.
– Видите ли, проблемы деталей нет. "Скайтрак" имеет две гондолы, и левая не повреждена. Правый двигатель получил повреждение корпуса из-за удара винта о песок, но оно несильное, поскольку сила вращения машины при столкновении была направлена влево и поднимала все правосторонние компоненты: винт, главное крыло, фюзеляж и хвостовое крыло. Полагаю, вал выдержит. Мы очистим карбюратор от песка, забившего его во время полета. Стартер, конечно, цел, поэтому без особых усилий удастся запустить правый двигатель. В правом баке достаточно горючего и для большего полета, чем тот, который потребуется нам. Баки с охладителем уцелели. Масла хватит, если мы не будем сжигать его слишком много в светильниках и сигналах для капитана Харриса. Большая часть жидкости из гидравлики вытекла, но я продумал прямые тяги управления. Это не проблема.
Свой рассказ он пояснял быстрыми рисунками на песке, выравнивал песок и опять рисовал, сидя на корточках, худой, убежденный в каждом своем слове, похожий гладко выбритым лицом и пенсне на молодого Ганди.
Таунс стоял, прислонясь к корпусу самолета. Глаза его скрывали темно-зеленые очки, может быть, они были зажмурены. Все же казалось, он слушает.
– Я провел некоторые грубые расчеты, – продолжал монотонный голос. – Из запасов рельса в грузовом отсеке и лонжеронов фюзеляжа мы возьмем материал для изготовления салазок для взлета. Не думаю, что можно отремонтировать шасси. Будут ли работать салазки на этом песке?
Стрингер поднял глаза на Таунса, и Моран надеялся, что тот его слушает, потому что вопрос был проверочный. Теперь всем им нужен этот парень, а пренебрежительным отношением его можно спугнуть.
– Возможно, и будут, – ответил Таунс.
Стрингер облизал пересохшие губы.
– Посложнее с установкой крыла, так как придется вставлять болты в проушины изнутри. Но позади двигателя можно поставить стойку и отвести от нее страховочные тросы к крыльям. Не вижу никаких проблем с хвостовой частью, потому что вся правая половина цела, имеется достаточная часть хвостовой секции и между фюзеляжами – ее хватит на оба борта. Воспользуемся двумя панелями фюзеляжа, чтобы приподнять вертикальный стабилизатор и получить увеличенную килевую поверхность, так как мы в ней будем нуждаться. Не вижу также проблемы с...
– Не видите? – Таунс широко раскрытыми глазами уставился на Стрингера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Я чувствую себя хорошо, благодарю вас.
– Теперь ждать недолго. У нас возник план. Расскажу тебе, как только все обсудим подробно. – Моран поднес кружку ко рту, будто в ней оставалась еще капля, поднялся и закончил: – Если тебе что-нибудь понадобится, ты только скажи, мы все сделаем, сынок, что в наших силах.
И медленно, как бы нехотя, вышел, думая про себя: ничего не стоит давать обещания, когда тебе хорошо. А если дойдет до дела, интересно... какую часть своей нормы он готов будет отдать мальчику, чтобы поддержать в нем жизнь? Впрочем, пока нет смысла думать об этом. Вот когда такой час наступит, тогда посмотрим.
Остальные продолжали оживленно разговаривать, даже молчаливый солдат Уотсон иногда вставлял слово. Снова натянули полог между фюзеляжем и гондолой. Этот парашют должен был спасти чью-то жизнь, если бы пришлось прыгать с самолета, подумал Моран. Но и теперь он делает свое дело, даруя всем воду и тень.
Кроу и Белами копошились в одном из инструментальных ящиков, извлекая из него то гаечный ключ, то пилу с целыми зубьями, то сверло. Всего ящиков было десять, все инструменты никудышные – на "Скайтраке" их как раз и отправили вместе с буровыми наконечниками в Сиди Раффа для замены. Таунса здесь не было. Моран видел, как он разговаривает со Стрингером по другую сторону хвоста.
– Итак, договорились? – спросил конструктор Таунса.
– Черт возьми, неужели это возможно?
Моран отошел. Это дело Стрингера. Вчера конструктор убедил его, может, сегодня ему удастся убедить Фрэнка.
Лумис обрезал штанины брюк выше колен, когда к нему обратился Моран.
– Мне хотелось бы знать ваше мнение.
Лумис выпрямился и неторопливо оглядел штурмана сверху вниз. Прежде чем он заговорил, на щеках обозначились морщины.
– Я геолог и мало смыслю в самолетах. Думаю, Стрингер в них разбирается. Я слышал его, и вы тоже. Может оказаться, что технически это возможно. Но есть другой вопрос – вода. – Увидев поблизости Тилни, Лумис отвел Морана в сторону. – Хочу кое-что вам сказать. Я никому этого не говорил, но ночью был северный ветер, он и принес с собой влагу с моря. Это не будет повторяться каждую ночь. Если бы мы могли рассчитывать на галлон воды в сутки, было бы превосходно. Но гарантии нет. Потом – вопрос с питанием. На сушеных финиках долго не протянешь, даже если их целые ящики. Нужна зелень. Через неделю у нас мало останется сил, во всяком случае, не для тяжелой работы. Нам бы следовало думать о пополнении запасов воды и отлеживаться в течение дня в тени, чтобы меньше потеть. Мы сохранили бы силы на тот день, когда придется махать руками, чтобы привлечь самолет, который мы заметим. – Длинными пальцами он держался за край искореженного при посадке пропеллера, глядя вдоль плоскости крыла. – Но думаю, есть все же шанс, хоть и незначительный, поднять этот хлам в воздух. Я верю в Стрингера, поэтому готов начать. А вы?
– Этот способ сойти с ума ничуть не хуже любого другого, – сказал Моран.
Лумис ответил со всей серьезностью:
– На такое могут решиться только сумасшедшие. Все равно что ходить по канату. Никогда не смотреть вниз.
Фрэнка Таунса, казалось, не убедить.
Моран знал его три года, но даже в тесноте кабины не узнаешь все о человеке. Сначала он думал, что Таунс уперся потому, что ему недостает духа отважиться на невозможное. Таунс часто оглядывался на два холмика, над которыми Лумис поставил крест. Потом Морану подумалось, что он их испытывает, проверяет серьезность намерения, хочет заставить, чтобы они убедили его любой ценой. Уже несколько дней он не мог уяснить, против чего возражает Таунс.
Но вот в течение часа Таунс выслушивает Стрингера. Тот дал командиру подробный график необходимых работ, указал даже время, которое понадобится на отдельные операции, и их последовательность. Временами Стрингеру казалось, что Таунс не слушает, и он обиженно замолкал, тогда подошедший Моран просил его продолжать. Сам тон, которым конструктор излагал свою идею, придавал ей какую-то странную осуществимость: он говорил так, будто они находятся в самолетном ангаре где-нибудь в Англии, не испытывая недостатка в электроэнергии, а вода течет из всех кранов.
– Видите ли, проблемы деталей нет. "Скайтрак" имеет две гондолы, и левая не повреждена. Правый двигатель получил повреждение корпуса из-за удара винта о песок, но оно несильное, поскольку сила вращения машины при столкновении была направлена влево и поднимала все правосторонние компоненты: винт, главное крыло, фюзеляж и хвостовое крыло. Полагаю, вал выдержит. Мы очистим карбюратор от песка, забившего его во время полета. Стартер, конечно, цел, поэтому без особых усилий удастся запустить правый двигатель. В правом баке достаточно горючего и для большего полета, чем тот, который потребуется нам. Баки с охладителем уцелели. Масла хватит, если мы не будем сжигать его слишком много в светильниках и сигналах для капитана Харриса. Большая часть жидкости из гидравлики вытекла, но я продумал прямые тяги управления. Это не проблема.
Свой рассказ он пояснял быстрыми рисунками на песке, выравнивал песок и опять рисовал, сидя на корточках, худой, убежденный в каждом своем слове, похожий гладко выбритым лицом и пенсне на молодого Ганди.
Таунс стоял, прислонясь к корпусу самолета. Глаза его скрывали темно-зеленые очки, может быть, они были зажмурены. Все же казалось, он слушает.
– Я провел некоторые грубые расчеты, – продолжал монотонный голос. – Из запасов рельса в грузовом отсеке и лонжеронов фюзеляжа мы возьмем материал для изготовления салазок для взлета. Не думаю, что можно отремонтировать шасси. Будут ли работать салазки на этом песке?
Стрингер поднял глаза на Таунса, и Моран надеялся, что тот его слушает, потому что вопрос был проверочный. Теперь всем им нужен этот парень, а пренебрежительным отношением его можно спугнуть.
– Возможно, и будут, – ответил Таунс.
Стрингер облизал пересохшие губы.
– Посложнее с установкой крыла, так как придется вставлять болты в проушины изнутри. Но позади двигателя можно поставить стойку и отвести от нее страховочные тросы к крыльям. Не вижу никаких проблем с хвостовой частью, потому что вся правая половина цела, имеется достаточная часть хвостовой секции и между фюзеляжами – ее хватит на оба борта. Воспользуемся двумя панелями фюзеляжа, чтобы приподнять вертикальный стабилизатор и получить увеличенную килевую поверхность, так как мы в ней будем нуждаться. Не вижу также проблемы с...
– Не видите? – Таунс широко раскрытыми глазами уставился на Стрингера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51