Промолчал он и сейчас. Таунс отнес в салон свою бутылку и вернулся на освещенную фонарем площадку.
– Пора испытать мотор. – Пилот почти вплотную приблизился к Стрингеру, вынуждая того отвечать.
– Полагаю, это вы можете оставить на мое усмотрение, мистер Таунс.
Моран в это время обрубал заклепки, чтобы извлечь из правой гондолы лонжероны, которые пойдут на устройство пассажирских гнезд. Он видел, что Таунс со Стрингером разговаривают, но слов слышать не мог, так как стучал молотком по зубилу.
Таунс говорил медленно, едва сдерживаясь:
– Я не забываю, Стрингер, – конструктор вы. Но вести эту штуку придется мне.
Что-то про себя бормотал Кроу, занятый сверлением отверстий в фюзеляже. Подошел Тилни с горстью болтов, которые он добыл из старых сидений.
– Шайбы нужно ставить, мистер Стрингер?
Ответа не последовало. Стрингер был занят выяснением отношений с Таунсом.
– Эта "штука", мистер Таунс, имеет название. Она называется аэропланом. Я считаю, что летчик с вашим опытом должен испытывать уважение к машине, на которой он полетит.
Медленно, без выражения, моргали карие глаза за стеклами очков. Как у рептилии, подумал Таунс. Он сказал:
– Хорошо, пусть будет аэроплан. – Может, Моран и прав: этому парню надо потакать – только так можно его приручить. – Но я испытывал бы куда больше уважения к нему, если бы знал, что мотор работает.
Стрингер вытягивался на глазах. Это случалось и во время его прошлых стычек с летчиком, когда он требовал, чтобы Таунс работал, как все другие. Он продолжал вытягивать свое тело – теперь его плечи уже доставали до крыла.
– Мотор работал прекрасно, мистер Таунс, до тех пор, пока песок не забил жиклеры во время бури. Я понял, вы сняли и очистили карбюратор. Следовательно, мотор будет работать, как и прежде, если только вы уверены, что должным образом прочистили жиклеры.
От дальней стороны фюзеляжа шла мерная дробь. – Моран работал молотком. Ближе находился Кроу. Он прислушался к раздраженным голосам.
В испарителе все время булькало, пламя отбрасывало пляшущие тени. Моран на минуту прекратил работу, и тут услышал нервный разговор этих двоих.
– Стрингер, жиклеры чистые. Я сам их прочистил. Но этот двигатель не работает уже три недели. При такой жаре могла произойти конденсация масла на контактах, возможна и воздушная пробка в горючем, наконец, может закоротить цепь высокого напряжения. Или вы ничего не слышали о подобных вещах? Если мы испробуем мотор сегодня ночью, то у нас будет время и силы, чтобы найти неисправность и устранить ее. У нас есть запасной мотор, который можно разобрать, если понадобится. – Он старался говорить примирительно, как Моран, но у него это не получалось. – Если эту машину поведу я, то я намерен проверить мотор сегодня.
Таунс чувствовал, как на теле проступает испарина, он знал, что не может себе позволить гневаться – все, что влекло за собой потоотделение, было сейчас опасно, но этого ненормального ничем не проймешь. Виноват Моран: носится с ним, как с божком, вот конструктор и возомнил себя всемогущим.
Бросил работу Альберт Кроу. Он перешел на другую сторону, туда, где Белами привинчивал рамы для сидений.
– Дейв, опять свара.
– Слышу.
– Белами уронил болт, нырнул за ним рукой, но он навсегда утонул в песке – придется искать другой, а это как минимум десять минут.
– Действует на нервы, – буркнул Кроу.
– Мне тоже. Но я-то тут при чем?
Кроу промолчал. Стычка не утихала.
– Если мы испробуем мотор, – взвизгнул монотонный голос, – у хвоста поднимется пыль и забьет соединения тяг. Вибрация подвергнет всю структуру излишнему напряжению. Мы израсходуем пиропатроны, а их всего семь. На запуск мотора их может уйти четыре-пять, и на воскресенье останется только два или три. Полагаю, вы понимаете, мистер Таунс, что у нас не будет никакого другого способа завести двигатель, после того, как мы используем все пиропатроны? – Голос оставался визгливым. – Или вы хотите, чтобы мы умерли здесь от жажды, имея готовый самолет, только потому, что не сможем запустить двигатель?
Таунс чувствовал, как по шее ползет капля пота, руки сжались. Он сознавал, что уже не вникает в слова, слышит только визгливый голос, и когда Стрингер замолчал, Таунсу понадобилось какое-то время, чтобы уловить смысл сказанного. Перед глазами плыло бледное лицо, очки отражали неяркий свет фонаря.
За тридцать лет никто ни разу не подвергал сомнению авторитет Таунса-пилота. "Как хотите, я не полечу, пока не поставите новый комплект патронов! Меня не удовлетворяет давление, нужно заменить поршень. Если не можете исправить капот, поставьте новый – даю вам пятнадцать минут".
"Да, сэр. Хорошо, мистер Таунс".
И он услышал свой голос, обращенный к Стрингеру, голос, который вот-вот готов был сорваться на такой же визг, а точнее – рык.
– Вот что я вам скажу. Сейчас самое время устранить неполадки, если они есть. Пожалуйста, подготовьте машину к испытанию.
Издали Моран услышал то, что принял сначала за крик птицы, потом что-то грохнуло по лампочке, и "Феникс" погрузился в темноту.
Глава 20
Всю ночь и следующий день он пролежал не шевелясь, как мертвый. Никто к нему не приближался. Раз подошел Моран. Мальчишеское лицо свело судорогой, глаза, теперь без очков, будто провалились. Он часами разглядывал потолок салона. Так же безучастно посмотрел на Морана, когда тот сказал:
– У меня был с ним разговор. – Он нагнулся, чтобы лучше видеть лицо парня, обеспокоенный его лихорадочным видом. – Теперь все мы хотим знать, состоится ли полет? – Можно было сказать и по-другому: хотим знать, что ты решил – жить нам или умереть?
В глазах Стрингера мелькнуло понимание, он промолчал.
– Прошлой ночью мы почти закончили крепление пассажирских гнезд. Я готов заняться установкой тяг. Думаю, справлюсь с этим, но хотелось бы, чтобы вы проверили. Боюсь испортить ту огромную работу, что вы проделали.
Мутно-карие глаза медленно мигали, и Моран призвал на помощь все свое терпение. Он продолжал:
– Я первым поддержал вас с самого начала – ведь это я заинтересовал всех остальных. Я и сейчас верю в вашу идею. Предлагаю работать вдвоем. Черт с ними со всеми. Но если ваша машина взлетит, вы спасете жизнь семерым.
Он негромко продолжал увещевания, коверкая звуки сморщенными губами и высохшим языком. Здесь важны были не слова, а сам тон, которым они говорились.
– Сегодня ночью мы опять работали. Но нам не хватает уверенности, что мы можем рассчитывать на вас.
Солнечные блики, проникая внутрь салона, отражались на оголенном металле. Когда Моран замолчал, ответом ему было ровное дыхание Стрингера.
С закрытыми глазами конструктор был похож на мертвого. Это был своего рода ответ, и Моран оставил его в покое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Пора испытать мотор. – Пилот почти вплотную приблизился к Стрингеру, вынуждая того отвечать.
– Полагаю, это вы можете оставить на мое усмотрение, мистер Таунс.
Моран в это время обрубал заклепки, чтобы извлечь из правой гондолы лонжероны, которые пойдут на устройство пассажирских гнезд. Он видел, что Таунс со Стрингером разговаривают, но слов слышать не мог, так как стучал молотком по зубилу.
Таунс говорил медленно, едва сдерживаясь:
– Я не забываю, Стрингер, – конструктор вы. Но вести эту штуку придется мне.
Что-то про себя бормотал Кроу, занятый сверлением отверстий в фюзеляже. Подошел Тилни с горстью болтов, которые он добыл из старых сидений.
– Шайбы нужно ставить, мистер Стрингер?
Ответа не последовало. Стрингер был занят выяснением отношений с Таунсом.
– Эта "штука", мистер Таунс, имеет название. Она называется аэропланом. Я считаю, что летчик с вашим опытом должен испытывать уважение к машине, на которой он полетит.
Медленно, без выражения, моргали карие глаза за стеклами очков. Как у рептилии, подумал Таунс. Он сказал:
– Хорошо, пусть будет аэроплан. – Может, Моран и прав: этому парню надо потакать – только так можно его приручить. – Но я испытывал бы куда больше уважения к нему, если бы знал, что мотор работает.
Стрингер вытягивался на глазах. Это случалось и во время его прошлых стычек с летчиком, когда он требовал, чтобы Таунс работал, как все другие. Он продолжал вытягивать свое тело – теперь его плечи уже доставали до крыла.
– Мотор работал прекрасно, мистер Таунс, до тех пор, пока песок не забил жиклеры во время бури. Я понял, вы сняли и очистили карбюратор. Следовательно, мотор будет работать, как и прежде, если только вы уверены, что должным образом прочистили жиклеры.
От дальней стороны фюзеляжа шла мерная дробь. – Моран работал молотком. Ближе находился Кроу. Он прислушался к раздраженным голосам.
В испарителе все время булькало, пламя отбрасывало пляшущие тени. Моран на минуту прекратил работу, и тут услышал нервный разговор этих двоих.
– Стрингер, жиклеры чистые. Я сам их прочистил. Но этот двигатель не работает уже три недели. При такой жаре могла произойти конденсация масла на контактах, возможна и воздушная пробка в горючем, наконец, может закоротить цепь высокого напряжения. Или вы ничего не слышали о подобных вещах? Если мы испробуем мотор сегодня ночью, то у нас будет время и силы, чтобы найти неисправность и устранить ее. У нас есть запасной мотор, который можно разобрать, если понадобится. – Он старался говорить примирительно, как Моран, но у него это не получалось. – Если эту машину поведу я, то я намерен проверить мотор сегодня.
Таунс чувствовал, как на теле проступает испарина, он знал, что не может себе позволить гневаться – все, что влекло за собой потоотделение, было сейчас опасно, но этого ненормального ничем не проймешь. Виноват Моран: носится с ним, как с божком, вот конструктор и возомнил себя всемогущим.
Бросил работу Альберт Кроу. Он перешел на другую сторону, туда, где Белами привинчивал рамы для сидений.
– Дейв, опять свара.
– Слышу.
– Белами уронил болт, нырнул за ним рукой, но он навсегда утонул в песке – придется искать другой, а это как минимум десять минут.
– Действует на нервы, – буркнул Кроу.
– Мне тоже. Но я-то тут при чем?
Кроу промолчал. Стычка не утихала.
– Если мы испробуем мотор, – взвизгнул монотонный голос, – у хвоста поднимется пыль и забьет соединения тяг. Вибрация подвергнет всю структуру излишнему напряжению. Мы израсходуем пиропатроны, а их всего семь. На запуск мотора их может уйти четыре-пять, и на воскресенье останется только два или три. Полагаю, вы понимаете, мистер Таунс, что у нас не будет никакого другого способа завести двигатель, после того, как мы используем все пиропатроны? – Голос оставался визгливым. – Или вы хотите, чтобы мы умерли здесь от жажды, имея готовый самолет, только потому, что не сможем запустить двигатель?
Таунс чувствовал, как по шее ползет капля пота, руки сжались. Он сознавал, что уже не вникает в слова, слышит только визгливый голос, и когда Стрингер замолчал, Таунсу понадобилось какое-то время, чтобы уловить смысл сказанного. Перед глазами плыло бледное лицо, очки отражали неяркий свет фонаря.
За тридцать лет никто ни разу не подвергал сомнению авторитет Таунса-пилота. "Как хотите, я не полечу, пока не поставите новый комплект патронов! Меня не удовлетворяет давление, нужно заменить поршень. Если не можете исправить капот, поставьте новый – даю вам пятнадцать минут".
"Да, сэр. Хорошо, мистер Таунс".
И он услышал свой голос, обращенный к Стрингеру, голос, который вот-вот готов был сорваться на такой же визг, а точнее – рык.
– Вот что я вам скажу. Сейчас самое время устранить неполадки, если они есть. Пожалуйста, подготовьте машину к испытанию.
Издали Моран услышал то, что принял сначала за крик птицы, потом что-то грохнуло по лампочке, и "Феникс" погрузился в темноту.
Глава 20
Всю ночь и следующий день он пролежал не шевелясь, как мертвый. Никто к нему не приближался. Раз подошел Моран. Мальчишеское лицо свело судорогой, глаза, теперь без очков, будто провалились. Он часами разглядывал потолок салона. Так же безучастно посмотрел на Морана, когда тот сказал:
– У меня был с ним разговор. – Он нагнулся, чтобы лучше видеть лицо парня, обеспокоенный его лихорадочным видом. – Теперь все мы хотим знать, состоится ли полет? – Можно было сказать и по-другому: хотим знать, что ты решил – жить нам или умереть?
В глазах Стрингера мелькнуло понимание, он промолчал.
– Прошлой ночью мы почти закончили крепление пассажирских гнезд. Я готов заняться установкой тяг. Думаю, справлюсь с этим, но хотелось бы, чтобы вы проверили. Боюсь испортить ту огромную работу, что вы проделали.
Мутно-карие глаза медленно мигали, и Моран призвал на помощь все свое терпение. Он продолжал:
– Я первым поддержал вас с самого начала – ведь это я заинтересовал всех остальных. Я и сейчас верю в вашу идею. Предлагаю работать вдвоем. Черт с ними со всеми. Но если ваша машина взлетит, вы спасете жизнь семерым.
Он негромко продолжал увещевания, коверкая звуки сморщенными губами и высохшим языком. Здесь важны были не слова, а сам тон, которым они говорились.
– Сегодня ночью мы опять работали. Но нам не хватает уверенности, что мы можем рассчитывать на вас.
Солнечные блики, проникая внутрь салона, отражались на оголенном металле. Когда Моран замолчал, ответом ему было ровное дыхание Стрингера.
С закрытыми глазами конструктор был похож на мертвого. Это был своего рода ответ, и Моран оставил его в покое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51