Капитан сложил деньги и сунул в карман.
– Для них кругленькая сумма. Это-то они должны понимать. Если не поймут, постараюсь убедить. – В его тоне прозвучала напускная уверенность. – Если услышите стрельбу или что-либо в этом роде, не делайте попыток прийти на помощь, иначе испортите нам всю кампанию. – Он поднял голову. – Достаточно светло, фонарик нам не понадобится. Сержант Уотсон!
Сержант ел его глазами, автоматически вытянувшись в присутствии старшего по званию. Его охватил страх, что он уступит своему врагу.
Перед ним встала фигура капитана, негромко, но уже раздраженно повторившего: "Уотсон!"
Держись, Уотсон. Держись.
На него надвигался капитан Харрис с расширенными глазами:
– В чем дело?
– Ни в чем, сэр. – Он попробовал обрубить последнее слово, но было уже поздно, оно уже было произнесено. – Я не иду, вот и все.
Они смотрели в лицо друг другу, и окружавшая их группа людей невольно расступилась, как перед началом схватки. "Невероятно, – подумал Моран. – Вот тебе и британская армия".
– Я ведь вам приказал, сержант. – В голосе не чувствовалось гнева, только удивление. – Пойдемте – и поживее!
– Я не иду.
Повисла тишина, прерываемая только слабыми голосами, доносившимися из-за дюн.
– Вы отказываетесь подчиниться приказу?
– Так точно. – Он смотрел на своего офицера. Посадка фуражки на голове, как всегда, выверена до миллиметра – на базе это называли "мода Харриса". Лицо, худое, обросшее и обожженное, по-иному смотрелось при луне – как бы совсем не тот человек, которого он ненавидел больше всего на свете.
– Сержант, мы немало прослужили вместе. Даю вам один шанс. Забудем, что вы только что сказали, и начнем снова. – Без всякой необходимости он поправил портупею, проверил кнопку кобуры, немного постоял и негромко скомандовал: – Сержант Уотсон, шагом марш!
Держись, Уотсон. Держись.
Не так просто все это было. Тут надо разом разбить цепь, которая держала тебя все эти годы. Не так просто.
– Я не иду.
Таунс и Моран незаметно отошли. Ситуация была чревата непредвиденными последствиями. Вызов был брошен не столько одному человеку, сколько веками существовавшему порядку.
– Итак, вы отказываетесь подчиниться приказу вашего офицера в обстоятельствах, грозящих опасностью для жизни?
Продолжай, сукин сын, давай потрясай "королевскими регалиями" и всем прочим. Давай покрасуйся – тебе ведь так нравится твой паршивый голос.
Сержант Уотсон дрожал всем телом, и ничего не мог с собой поделать. Он не боялся стоявшего перед ним человека. У каждого из них по пистолету – если дело дойдет до рукопашной, то он легко с ним справится. Он страшился огромной, всемогущей Ее. Армии. Когда ты отдал Ей столько лет, Армия забрала всю твою душу. Это не отряхнешь с себя просто так, оно глубоко в тебе, пустило корни, проникло в самую твою суть.
Имя и личный номер? Уотсон, 606. Эй, подтянитесь там, Уотсон! Теперь вы солдат, а не медуза! А ну-ка, правильно отдайте честь, рядовой! Сэр! Сэр! Капрал, из какой части? Ну-ка, капрал Уотсон, оденьте этого человека! Сэр! Вы старший над этим сбродом, капрал Уотсон? Сэр! Сержант Уотсон, приведите-ка в порядок своих людей!
Держись, Уотсон. Теперь ты можешь сказать ему все, что думаешь, только не бойся, пусть слушает. Смотри прямо в глаза, когда в первый раз назовешь ублюдком, впервые за эти годы.
– Точно так. Отказываюсь. – На большее он все-таки не осмелился.
– Вы понимаете, что будете отданы под суд военного трибунала?
– Понимаю.
Отошел и Белами. К нему это не имело никакого отношения. В газетах иногда встречались истории вроде этой: два типа вздумали выяснять между собой отношения где-нибудь в джунглях, пустыне или на море, а после их портреты печатал "Миррор". Пьешь себе спокойно чай, разглядываешь фотографии и пытаешься судить: этот кажется вовсе неплохим парнем, а тот совсем дрянь.
Отражение капитана Харриса на фюзеляже вытянулось в струнку.
– Очень хорошо, сержант. Беру вас под арест. Сдайте револьвер. – Он протянул руку.
– Нет.
– Сдайте оружие, сержант.
Молчание.
– Вы отказываетесь?
– Да.
Капитан сделал шаг назад, не роняя достоинства.
– Очень хорошо, – только и сказал он.
– Я пойду с вами, кэп. Нужно идти двоим, – вмешался Лумис.
Последовал быстрый ответ:
– Защита жизни и собственности гражданского населения – обязанность вооруженных сил как в мирное время, так и на войне. Благодарю вас, но я пойду один.
– Надо двоим, кэп. Пошли, – твердо повторил Лумис.
Когда они проходили мимо Уотсона, сержант расстегнул кобуру и вытащил пистолет.
– Лумис... возьми это.
Техасец махнул рукой:
– Не надо. Я ведь с капитаном.
Они ушли к западным дюнам. Через минуту видны были только две маленькие фигурки, пробирающиеся сквозь залитые лунным светом пески. Сержант Уотсон глядел им вслед, заново переживая случившееся. Так кончились для него все эти годы. Но он не освободился. Теперь он пропал.
Глава 17
Сменяя одна другую, на ночном небосклоне чертили свои траектории падающие звезды, так что небо ни на минуту не оставалось спокойным. Луна, теперь маленькая и белесая, стояла в зените.
– И до каких пор вы намерены ждать?
– До рассвета, – ответил Моран.
– Но мы теряем бесценное время! – Стрингер твердил это с самой полуночи, но никто его не слушал. Он снимал и нервно протирал очки, снова надевал и щурился на штурмана.
– Мне нужен свет, чтобы работать.
Моран испробовал все аргументы. Это было все равно, что толковать с говорящим автоматом; в ответ он изрекал то, что было заложено программой. В Стрингере было что-то почти зловещее: настоящий робот из фильма ужасов.
– Если вы попытаетесь зажечь свет, я вас свяжу. Понятно? – Увещеваниями Моран был сыт по горло, пора поставить его на место.
– Я не боюсь вас, мистер Моран. Вы можете меня ударить, если хотите, но если вы это сделаете, я просто подожгу самолет. Тогда посмотрим, куда вы...
Не дожидаясь, пока в спор вступят его кулаки и окончательно все погубят, Моран отошел. Уотсону и Тилни он велел:
– Смотрите за этим помешанным, пока меня нет. Он способен погубить всех нас. Смотрите в оба.
Он пошел по бледному песку к восточным дюнам. Время от времени ботинки натыкались на камни и мелкие метеориты. Дюны матово блестели. На самом гребне распластались три фигуры. Он неслышно подошел.
– Есть новости, Фрэнки?
– Нет.
Моран лег на живот между Таунсом и Белами.
– Не нравится мне эта тишина, – подал голос Кроу.
Примерно в двух милях к востоку горел костер. Его зажгли около полуночи. Напрягая зрение, можно было видеть – или воображать, что видишь, – оживление вокруг костра. Темные холмики слева – очевидно, спящие верблюды, другая группка – видимо, люди, иногда чудилось какое-то движение среди них. Голоса больше не доносились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Для них кругленькая сумма. Это-то они должны понимать. Если не поймут, постараюсь убедить. – В его тоне прозвучала напускная уверенность. – Если услышите стрельбу или что-либо в этом роде, не делайте попыток прийти на помощь, иначе испортите нам всю кампанию. – Он поднял голову. – Достаточно светло, фонарик нам не понадобится. Сержант Уотсон!
Сержант ел его глазами, автоматически вытянувшись в присутствии старшего по званию. Его охватил страх, что он уступит своему врагу.
Перед ним встала фигура капитана, негромко, но уже раздраженно повторившего: "Уотсон!"
Держись, Уотсон. Держись.
На него надвигался капитан Харрис с расширенными глазами:
– В чем дело?
– Ни в чем, сэр. – Он попробовал обрубить последнее слово, но было уже поздно, оно уже было произнесено. – Я не иду, вот и все.
Они смотрели в лицо друг другу, и окружавшая их группа людей невольно расступилась, как перед началом схватки. "Невероятно, – подумал Моран. – Вот тебе и британская армия".
– Я ведь вам приказал, сержант. – В голосе не чувствовалось гнева, только удивление. – Пойдемте – и поживее!
– Я не иду.
Повисла тишина, прерываемая только слабыми голосами, доносившимися из-за дюн.
– Вы отказываетесь подчиниться приказу?
– Так точно. – Он смотрел на своего офицера. Посадка фуражки на голове, как всегда, выверена до миллиметра – на базе это называли "мода Харриса". Лицо, худое, обросшее и обожженное, по-иному смотрелось при луне – как бы совсем не тот человек, которого он ненавидел больше всего на свете.
– Сержант, мы немало прослужили вместе. Даю вам один шанс. Забудем, что вы только что сказали, и начнем снова. – Без всякой необходимости он поправил портупею, проверил кнопку кобуры, немного постоял и негромко скомандовал: – Сержант Уотсон, шагом марш!
Держись, Уотсон. Держись.
Не так просто все это было. Тут надо разом разбить цепь, которая держала тебя все эти годы. Не так просто.
– Я не иду.
Таунс и Моран незаметно отошли. Ситуация была чревата непредвиденными последствиями. Вызов был брошен не столько одному человеку, сколько веками существовавшему порядку.
– Итак, вы отказываетесь подчиниться приказу вашего офицера в обстоятельствах, грозящих опасностью для жизни?
Продолжай, сукин сын, давай потрясай "королевскими регалиями" и всем прочим. Давай покрасуйся – тебе ведь так нравится твой паршивый голос.
Сержант Уотсон дрожал всем телом, и ничего не мог с собой поделать. Он не боялся стоявшего перед ним человека. У каждого из них по пистолету – если дело дойдет до рукопашной, то он легко с ним справится. Он страшился огромной, всемогущей Ее. Армии. Когда ты отдал Ей столько лет, Армия забрала всю твою душу. Это не отряхнешь с себя просто так, оно глубоко в тебе, пустило корни, проникло в самую твою суть.
Имя и личный номер? Уотсон, 606. Эй, подтянитесь там, Уотсон! Теперь вы солдат, а не медуза! А ну-ка, правильно отдайте честь, рядовой! Сэр! Сэр! Капрал, из какой части? Ну-ка, капрал Уотсон, оденьте этого человека! Сэр! Вы старший над этим сбродом, капрал Уотсон? Сэр! Сержант Уотсон, приведите-ка в порядок своих людей!
Держись, Уотсон. Теперь ты можешь сказать ему все, что думаешь, только не бойся, пусть слушает. Смотри прямо в глаза, когда в первый раз назовешь ублюдком, впервые за эти годы.
– Точно так. Отказываюсь. – На большее он все-таки не осмелился.
– Вы понимаете, что будете отданы под суд военного трибунала?
– Понимаю.
Отошел и Белами. К нему это не имело никакого отношения. В газетах иногда встречались истории вроде этой: два типа вздумали выяснять между собой отношения где-нибудь в джунглях, пустыне или на море, а после их портреты печатал "Миррор". Пьешь себе спокойно чай, разглядываешь фотографии и пытаешься судить: этот кажется вовсе неплохим парнем, а тот совсем дрянь.
Отражение капитана Харриса на фюзеляже вытянулось в струнку.
– Очень хорошо, сержант. Беру вас под арест. Сдайте револьвер. – Он протянул руку.
– Нет.
– Сдайте оружие, сержант.
Молчание.
– Вы отказываетесь?
– Да.
Капитан сделал шаг назад, не роняя достоинства.
– Очень хорошо, – только и сказал он.
– Я пойду с вами, кэп. Нужно идти двоим, – вмешался Лумис.
Последовал быстрый ответ:
– Защита жизни и собственности гражданского населения – обязанность вооруженных сил как в мирное время, так и на войне. Благодарю вас, но я пойду один.
– Надо двоим, кэп. Пошли, – твердо повторил Лумис.
Когда они проходили мимо Уотсона, сержант расстегнул кобуру и вытащил пистолет.
– Лумис... возьми это.
Техасец махнул рукой:
– Не надо. Я ведь с капитаном.
Они ушли к западным дюнам. Через минуту видны были только две маленькие фигурки, пробирающиеся сквозь залитые лунным светом пески. Сержант Уотсон глядел им вслед, заново переживая случившееся. Так кончились для него все эти годы. Но он не освободился. Теперь он пропал.
Глава 17
Сменяя одна другую, на ночном небосклоне чертили свои траектории падающие звезды, так что небо ни на минуту не оставалось спокойным. Луна, теперь маленькая и белесая, стояла в зените.
– И до каких пор вы намерены ждать?
– До рассвета, – ответил Моран.
– Но мы теряем бесценное время! – Стрингер твердил это с самой полуночи, но никто его не слушал. Он снимал и нервно протирал очки, снова надевал и щурился на штурмана.
– Мне нужен свет, чтобы работать.
Моран испробовал все аргументы. Это было все равно, что толковать с говорящим автоматом; в ответ он изрекал то, что было заложено программой. В Стрингере было что-то почти зловещее: настоящий робот из фильма ужасов.
– Если вы попытаетесь зажечь свет, я вас свяжу. Понятно? – Увещеваниями Моран был сыт по горло, пора поставить его на место.
– Я не боюсь вас, мистер Моран. Вы можете меня ударить, если хотите, но если вы это сделаете, я просто подожгу самолет. Тогда посмотрим, куда вы...
Не дожидаясь, пока в спор вступят его кулаки и окончательно все погубят, Моран отошел. Уотсону и Тилни он велел:
– Смотрите за этим помешанным, пока меня нет. Он способен погубить всех нас. Смотрите в оба.
Он пошел по бледному песку к восточным дюнам. Время от времени ботинки натыкались на камни и мелкие метеориты. Дюны матово блестели. На самом гребне распластались три фигуры. Он неслышно подошел.
– Есть новости, Фрэнки?
– Нет.
Моран лег на живот между Таунсом и Белами.
– Не нравится мне эта тишина, – подал голос Кроу.
Примерно в двух милях к востоку горел костер. Его зажгли около полуночи. Напрягая зрение, можно было видеть – или воображать, что видишь, – оживление вокруг костра. Темные холмики слева – очевидно, спящие верблюды, другая группка – видимо, люди, иногда чудилось какое-то движение среди них. Голоса больше не доносились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51