Отец внимательно посмотрел на нее. Его любимая дочь собирается покинуть свой народ и выйти замуж за одного из врагов, но более того — она предпочитает их Бога тем, с которыми была взращена. Покахонтас видела, что он ошеломлен.
— Отец, ты приедешь на мою свадьбу?
— Милое дитя, мои люди сейчас ведут с англичанами переговоры, чтобы вернуть им их вещи. Сам я уже тоже думал о заключении с ними мира. И я теряю свою дочь, отдавая ее одному из них в жены. Не думай, что я с радостью поеду на эту церемонию!
Покахонтас улыбнулась добродушному сарказму отца. Она понимала его чувства. Погладила его по руке.
— Ну, значит ты не очень огорчаешься, что я выхожу за одного из чужеземцев?
— Дочь, я вижу, ты хорошо приспособилась.
— Я смогу навещать тебя. А когда-нибудь ты приедешь поглядеть на мой дом в Джеймстауне.
Паухэтан кивнул, но она поняла, что он никогда не проведает ее. Ей придется приезжать к нему. Тем не менее она почувствовала, что отец смягчился. «Это, должно быть, возраст, — подумала она с нежностью. — В последние годы мы были так злы друг на друга из-за англичан, но теперь все изменилось между нами. Мы стали прежними, какими были до прихода тассентассов».
Великий король отказался снова видеть чужеземцев и отослал их вместе с Покахонтас на их корабль в сопровождении сотни воинов. Англичанам было ясно, что, хотя Паухэтан и вернул им пятерых их соотечественников и некоторые инструменты, на дальнейшие уступки он не пойдет. Однако они были довольны и счастливы, что он дал согласие на брак своей дочери с Джином Ролфом.
Днем позже, когда, возвращаясь в Джеймстаун, корабль медленно плыл мимо мыса Комфорт, внезапно на берегу, рядом с маленькой деревушкой, состоявшей из полудюжины паухэтанских домов, возникло движение. Воины размахивали луками и подавали знаки. Покахонтас повернулась к Дейлу и сказала:
— Они хотят, чтобы мы остановились. У них для нас послание.
Пока «Трежер» бросал якорь, к нему, как птицы, устремилось несколько каноэ, не оставляя на поверхности воды даже ряби. Когда они подошли вплотную к кораблю, им бросили веревочную лестницу, и, цепляясь за скользкую пеньку, на борт судна проворно вскарабкались Секотин и Памоуик. Остальные каноэ ждали, легко покачиваясь на волнах.
— Я прибыл сюда как посол отца.
Секотин глянул на Дейла с высоты своего роста в шесть футов и четыре дюйма. На нем не было никакого головного убора или иного знака отличия.
Дейл пригласил их обоих и Покахонтас в качестве переводчика в свою каюту. Покахонтас любовалась своим красивыми братьями, странно выглядевшими в этом закрытом помещении. Но на Секотина она посмотрела более пристально. Очевидно было, что он достиг положения, к которому так стремился. Он добился почетных обязанностей, которые довелось бы исполнять ей как самому доверенному лицу отца. Она смотрела на него и размышляла, не благодаря ли властолюбивому братцу в ее жизни произошел решительный поворот, принесший ей столько сердечной боли и приведший ее к христианству? Она никогда не узнает, но в глубине души была уверена, что чувства не обманывают ее. Теперь это уже не имеет для нее значения. Ее жизнь приняла направление, какого она и представить себе не могла до прихода англичан. Сомнения, которые таились в ней все эти годы, останутся. Просто теперь он не волнует ее, хоть и стал правой рукой отца, и она выражает ему свое почтение. Секотин отказался сесть и говорил, обращаясь прямо к Покахонтас.
Она переводила Дейлу.
— Мой отец передает свои лучшие пожелания и хочет, чтобы вы знали, что он очень доволен, что вы сделали меня счастливой, — проговорила она. — Он посоветовался со жрецами и пришел к решению. Ему кажется, что союз между его дочерью и англичанином является знаком. Он сказал, что слишком много было убито людей с обеих сторон, и больше никогда не будет убитых по его вине. Он теперь стар и был бы рад закончить свои дни в мире. Он сказал, что, если вы будете причинять ему вред, он просто уйдет от вас, имея в своем владении такую большую страну. Он добавляет, что надеется, что, узнав об этом, его брат будет доволен.
Англичане даже не пытались скрыть своего ликования. Дейл попросил Секотина передать великому королю свое огромное уважение и наилучшие пожелания.
— Скажи моему брату, что со стороны англичан не будет военных действий. Мы будем ревностно охранять мир.
Затем Дейл попросил Секотина послать одного из своих воинов вместе с английским солдатом в Джеймстаун, чтобы донести до людей весть о том, что наконец-то наступил мир.
На палубе Секотин и Памоуик повернулись к сестре и обняли ее. Никто не произнес ни слова. Все они чувствовали, что отдаляются друг от друга навсегда. Она оставляла жизнь с ними и тем самым меняла и их жизни.
Возвращение в Джеймстаун было шумным. За несколько миль до пристани люди бежали по берегу, махали руками, кричали и даже проходили «колесом». Все их сомнения в браке Покахонтас и Ролфа рассеялись и потонули в праздничном ликовании. Когда пара сошла на берег, радостная толпа чуть не сбила их с ног.
— Это их союз принес нам мир! Их союз! — кричали они, подпрыгивая, танцуя и распевая песни вокруг Покахонтас и Ролфа, пока они добирались до дома Дейла. Покахонтас сожалела, что Смит не видит ликования толпы. Он первым из англичан смог договориться с Паухэтаном, и она знала, что именно его больше всего уважал ее отец. Смит в особенности был бы дов9лен сегодняшними событиями. Сбылось все, чего он так страстно желал. Она заставила себя встряхнуться, потому что к сердцу поползла знакомая боль, прочла короткую покаянную молитву и тверже оперлась на руку Джона Ролфа.
Покахонтас покинула жилище Уитекеров — Рок-холл и остановилась у сэра Томаса Дейла, поближе к церкви, где жители Джеймстауна готовили торжества для нее и Джона Ролфа. Наступил рассвет дня ее свадьбы. Она встала с постели и пошла на луг. Ей хотелось нарвать полевых цветов для церкви. Позже женщины наполнят храм цветами, но она хотела оказаться первой и побыть в тишине нефа в одиночестве. «Как прекрасно, — думала она, — что я приношу цветы, а не убитое существо». Молясь, она просила Господа простить ее за то, что ее мысли все еще заняты Джоном Смитом, но и благодарила Его, что в последние дни думает о нем реже, чем раньше. От всей души она молилась, говоря, что станет Джону Ролфу самой лучшей женой, о какой он может мечтать.
Первым прибыл Починс. Из уважения к желанию Покахонтас сам он оделся скромно, чтобы не затмить невесту, зато его воины — целая сотня — блистали перьями и раскраской. Оружия при них не было, они оставили его у ворот форта. Затем, с меньшим сопровождением, пришли из Веровокомоко Секотин и Памоуик и сразу же направились к дому сэра Томаса Дейла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96