Непослушными губами Мэрилин едва слышно прошептала имя Дэйвида Лемана. Она не была уверена, что Бобби расслышал ее слова, — она не знала, удалось ли ей произнести имя Дэйвида вслух. Но, по всей вероятности, Бобби понял, что она хотела сказать. Он позвонил по телефону, затем вернулся к ней, держа в руках завернутые в гостиничную салфетку кусочки льда, которые он взял из ведерка для охлаждения шампанского, и положил салфетку со льдом ей на лоб.
Мэрилин почувствовала холод ото льда — значит, она еще жива, — но лучше ей не стало. Бобби прошел в спальню, принес одеяло и накрыл ее. Движением век она выразила ему свою благодарность, хотя больше всего хотела, чтобы он оставил ее в покое.
Бобби опустился на пол возле нее и так и сидел, пока не приехал врач Дэйвида. Врач сделал ей укол и промыл желудок.
— Ты напугала меня до смерти, — сказал Бобби. Он сидел возле ее кровати, вид у него был изможденный, измученный. Он полночи провел на ногах вместе с врачом, боровшимся за ее жизнь.
— Я и сама напугалась. — У Мэрилин саднило в горле от зонда, который вставлял ей врач, когда промывал желудок, и говорила она хриплым шепотом, который напоминал воронье карканье.
— Зачем ты это сделала? — Бобби смотрел на нее озадаченно, словно был не в силах понять, как можно решиться на самоубийство, и, разумеется, никакие доводы не прозвучали бы для него убедительно.
Сама она, в общем-то, не собиралась убивать себя — так ей казалось каждый раз после очередного “происшествия”, как выражался доктор Гринсон. Время от времени наступал такой момент, когда она теряла не только контроль над собой, но теряла и всякий интерес к жизни, к будущему, к себе самой. Ее не преследовала мания самоубийства — просто в такие моменты жить ей было страшнее, чем умереть. Жизнь становилась невыносимой.
Живя с Артуром, Мэрилин дважды пыталась покончить с собой, и оба раза он спасал ее. В последние месяцы их совместной жизни Артур превратился в санитара из психиатрической лечебницы: он постоянно пересчитывал ее таблетки, ни на минуту не оставлял ее без присмотра, даже приказал снять замки с дверей ванных. Джонни Хайд тоже спасал ее раза два — всем, кто вступал с Мэрилин в близкие отношения, рано или поздно приходилось оберегать ее от самой себя. Такая же участь постигла и Бобби Кеннеди, хотя, очевидно, это не доставляло ему удовольствия.
— Я ничего такого не делала, — ответила Мэрилин. — Это вышло само собой, вот и все.
— Так не бывает. Я чем-то обидел тебя?
Мэрилин покачала головой. И почему мужчины всегда считают, что женщины травятся из-за них? Этот же вопрос задавали ей Джонни и Артур. Неужели они полагают, что только из-за мужчины женщина способна принять смертельную дозу снотворного? Мэрилин хотела сказать Бобби, что он тут ни при чем, но она чувствовала себя очень усталой. И потом, в какой-то мере это все же случилось из-за него. Если бы она не ждала его так долго, если бы он ушел с вечера вместе с ней , ничего бы и не случилось — во всяком случае, ей так казалось.
— Не уходи, — прошептала она. — Побудь эту ночь со мной. До утра уже недолго. — Она заснет в его объятиях, и ей совсем не будет страшно, а утром, за завтраком, когда силы вернутся к ней, она скажет ему, что беременна, что у них будет ребенок. И все наладится, и боль наконец-то отступит…
Но Бобби в ответ покачал головой.
— Спи, — сказал он. — Мне скоро нужно уходить.
Когда она проснулась, его уже не было.
Вечером она улетела в Лос-Анджелес. По пути в аэропорт Айдлуайлд она сидела ссутулившись на заднем сиденье лимузина и не отрываясь смотрела через затемненные стекла на мелькавшие мимо дома и улицы. У нее было такое чувство, будто она видит Нью-Йорк в последний раз.
46
В понедельник, к всеобщему удивлению, она уже пришла на съемочную площадку и всю следующую неделю никому не доставляла хлопот. Она была благодарна, что ее не лишили роли, потому что она уехала в Нью-Йорк.
Ее в очередной раз спасли от смерти, и, как часто бывало после подобных потрясений, она чувствовала себя здоровой, энергичной, полной жизненных сил, хотя и понимала, что это всего лишь иллюзия. У нее по-прежнему не было менструации, и она решила, что разговор с Бобби откладывать больше нельзя. Хотя Бобби и проявил искреннее беспокойство о ней, Мэрилин догадывалась, что “происшествие” в Нью-Йорке заставило его задуматься об их отношениях. Он наверняка опасается, что их любовная связь может получить огласку и привести к скандалу.
Спустя неделю после возвращения из Нью-Йорка Мэрилин снималась в сцене, где ее героиня купается ночью в бассейне возле дома своего мужа. Она плавает обнаженной. Муж окликает ее из окна, и она выходит из воды. Мэрилин должна была сниматься в трико телесного цвета, чтобы скрыть свою наготу. Но, оказавшись в воде, она выскользнула из костюма, в котором чувствовала себя глупо и неудобно, и решила поплавать голой, впервые за многие годы непринужденно и с наслаждением двигаясь перед камерой. Эта сцена вошла в историю кинематографа, ведь еще ни одна актриса не снималась голой в голливудских фильмах.
Кьюкор был так изумлен, что даже не подумал останавливать Мэрилин. Он сказал, чтобы дали побольше света, и приказал оператору начинать съемку. А она со смехом плавала по всему бассейну, довольная своей дерзостью, подгребая под себя, как собачонка, чтобы ее тело не погружалось глубоко в воду. Вдоль края бассейна стояли трое фоторепортеров (один из них — Ларри Шиллер — работал по заданию журнала “Пари-матч”) и лихорадочно щелкали затворами фотоаппаратов “Никон”. Но ее это не беспокоило. Ее фигура не претерпела никаких изменений: бюст — 37 дюймов, талия — 22, объем бедер — 36, хотя совсем скоро ей будет уже тридцать шесть, к тому же она беременна! Пусть весь мир любуется ее формами.
На съемочной площадке было тихо. Тишину нарушали только щелчки фотоаппаратов, плеск воды и тяжелое прерывистое дыхание мужчин. Мэрилин стала замерзать.
— Пора — не пора, я вылезаю, — крикнула она и выскочила из бассейна. С голубым халатом в руках к ней кинулся костюмер. На какую-то долю секунды она предстала перед фоторепортерами вся, как была, — обнаженная Мэрилин Монро, груди, светлый треугольничек. Она завернулась в халат и помахала всем на прощание.
На следующей неделе ей исполнялось тридцать шесть лет. Коллеги по съемочной группе устроили для нее вечеринку в павильоне звукозаписи. Но с их стороны это был просто жест вежливости, да и у нее сердце не лежало к этому торжеству. Поэтому с вечеринки она ушла рано и отправилась на стадион “Доджер”, чтобы бросить первый мяч в благотворительном матче, устроенном Ассоциацией содействия лечению мышечной дистрофии. Настроение у нее было подавленное, она чувствовала себя смертельно усталой, но она давно пообещала устроителям, что придет на этот матч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192