ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Она постояла немного, ощущая, как в желудке у нее что-то глухо забурлило, по телу стала разливаться безжизненная теплота, и все ее существо от кончиков пальцев на ногах до ногтей рук погружается в бесчувственную пустоту; на душе стало неестественно легко и спокойно. Не дожидаясь, пока рассеется это ощущение легкости и покоя, — а она знала, что оно скоро исчезнет, — Мэрилин открыла дверь гримерной и направилась на съемочную площадку.
Уайлдер сидел рядом с камерой и, когда она приблизилась, посмотрел на нее с упреком.
— Говорят, ты читаешь “Права человека” Тома Пэйна, — сказал он. В съемочной группе новости распространялись быстро. — Это хорошо, но, видишь ли, у этого парня тоже есть права.
— Я знаю, Билли. Сожалею, что так получилось.
— Так. — Уайлдер говорил с сильным немецким акцентом, и вместо “так” он произнес “дак”. Он покачал головой. — Надеюсь, ты понимаешь, что должна относиться с уважением к людям, которые выполняют свои обязанности, да? И уважать своих коллег — скажем, не опаздывать на два часа на съемки, — ведь это тоже важно, не так ли?
— Ладно, хватит, Билли.
Уайлдер улыбнулся ей чарующей улыбкой, какой когда-то привораживал женщин, предлагая им свои услуги в качестве партнера в танцах, чтобы заработать себе на жизнь, хотя сейчас это казалось невероятным.
— Все, больше ни слова, — сказал он. — Начинаем работать.
“Слофо”. “Рапота”. О, как она ненавидела этот едва заметный среднеевропейский акцент! Так говорили многие из тех, на ком держался Голливуд, — едва ли не половина видных деятелей кинопромышленности были немцы, австрийцы, венгры или еще кто-нибудь в этом роде и вечно разговаривали загадками и с акцентом, как Бела Люгози.
— Тогда повторим еще раз, что ты должна делать, — продолжал он, медленно и с расстановкой произнося слова, словно разговаривал с недоумком. — Ты стучишь в дверь и, когда открываешь ее и входишь в комнату, говоришь. “Привет, это я, Шугар”. Тони отвечает: “Привет, Шугар!” Только и всего. Уверен, одного дубля будет достаточно, вот увидишь.
Ей никогда не удавалось сыграть сцену с одного дубля, и он это знал. Кроме того, как только ей говорили — особенно режиссеры, — что сцена совсем не трудная, она тут же настораживалась. Это происходило само собой, и она никак не могла себя переубедить — она правильно исполняла роль только тогда, когда ей четко и подробно объясняли каждый шаг и каждое движение.
— Ну что, начинаем снимать, дорогая? — спросил Уайлдер с надеждой в голосе.
Однако она еще не была готова. Она направилась на другую сторону площадки, минуя Тони Кёртиса, который бросал на нее злобные взгляды, раскачиваясь взад-вперед на высоких каблуках, мимо Джэка Леммона — этот выглядел утомленным и подавленным, как мужчина, который так долго ждет свою жену, что уже и не хочет ее видеть. В ее представлении они совсем не были похожи на женщин — прежде всего в них не было женской грации, — и ей было трудно общаться с ними; она всегда испытывала неловкость при виде трансвеститов.
Пола ждала ее, сидя с воинственным видом в своем черном балахоне, который приводил в ярость Сэра Мундштука. Мэрилин села рядом с Полой.
— Я должна поделиться радостью с моими подругами, — произнесла она таким тоном, словно для нее эта задача была невыполнимой.
Пола кинула взгляд на Уайлдера, и ее глаза под темными очками угрожающе засверкали.
— Да что он в этом понимает? — сказала она.
— Он хочет, чтобы я исполнила эту сцену легко и весело. Я не представляю, как это сделать.
— Ну, конечно, как ты можешь это представить, моя ты бедняжка, — успокаивающе проворковала Пола.
— Я также не понимаю, чему я должна там радоваться. Как я должна вести себя, когда, открыв дверь, вижу их двоих? Пусть он мне объяснит.
Пола обняла Мэрилин за плечи, приблизив к ней свое лицо, словно любящий мужчина.
— Не думай о нем, дорогая, — сказала она. — Не бери в голову. Ему не понять душу актера. Он обычный режиссер, который знает лишь техническую сторону съемочной работы. И он робеет перед твоим талантом.
— Да. Но как же я должна играть эту сцену?
— Представь, что сейчас рождественская ночь. Под елкой спрятаны подарки. Ты хочешь поделиться этой новостью со своими подружками. — Пола погладила ее по руке. — Ты — Попсикл, дорогая.
Мэрилин задумалась. Она научилась понимать советы Полы, хотя та выражалась довольно туманно. Однажды во время съемок “Принца и хористки” Оливье до хрипоты в голосе объяснял ей, что она должна выглядеть удрученной и несчастной, но у нее все равно ничего не получалось. Тогда Пола ей просто шепнула: “Представь, что ты кусочек печенья, размоченный в содовой, Мэрилин”. И в следующем же дубле она сыграла так, как надо.
— “Попсикл!” — Мэрилин рассмеялась. Она сразу же поняла, что должна делать; ни один режиссер не смог бы так объяснить. Она встала и направилась в освещенный круг площадки. Дойдя до своего места, она остановилась, глядя на голую деревянную дверь, — с этой стороны дверь не покрасили, потому что это не попадет в кадр; некрашеная дверь была похожа на врата ада. Раздался резкий щелчок “хлопушки”, она подошла к двери и открыла ее. Яркий свет на мгновение ослепил Мэрилин.
— Привет, Шугар, это я, — произнесла она.
Уайлдер крикнул: “Стоп!”, Тони Кёртис вздохнул, и только тогда она поняла, что испортила дубль.
Вокруг нее опять засуетились гример и парикмахер, а она все это время пыталась сообразить, почему не смогла правильно исполнить наипростейшую сцену, хотя вроде бы сосредоточилась, чтобы не ошибиться.
Снова щелкнула “хлопушка”. Мэрилин смело ухватилась за ручку двери и произнесла:
— Шугар, привет, это я.
В следующем дубле реплику она произнесла правильно, но сказала ее только тогда, когда уже открыла дверь, а значит, опоздала.
Уайлдер, в отличие от Преминджера, не ругался — он понимал, что это бессмысленно, — но она видела, что он расстроен. Выло отснято еще двенадцать дублей, и каждый раз она или нарушала последовательность действий, или путала слова.
Наконец Уайлдер, сам уже измученный и изможденный, поднялся и подошел к Мэрилин; в глазах его застыло отчаяние. Ей показалось, что он собирается ударить ее, и она отступила в сторону. Но он, вложив в свой голос всю нежность, на которую был способен, произнес:
— У нас все получится. Не волнуйся, Мэрилин, не волнуйся.
Она широко раскрыла глаза, став похожей на белокурую глупышку, роль которой так неохотно соглашалась исполнять в фильме, и спросила невинным голосом:
— Это ты о чем?
Взгляд Уайлдера ясно говорил, что он понял ее намек и больше не посмеет разговаривать с ней снисходительным тоном.
В следующем же дубле она сыграла замечательно, просто блестяще, и буквально затмила уставшего и злого Кёртиса!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192