– Да знаю, знаю… – нетерпеливо махнула рукой Лиз. – Уж лучше он, чем Фрэнк. – Она повернулась и вопросительно посмотрела на Джини. – Вас привез сюда Фрэнк?
– Да, он самый. Лиз скорчила гримасу.
– Жуткая личность. Слава Богу, на уик-энд он был выходным. Он не нравится мне больше всех остальных. Постоянно ошивается вокруг в своих скрипучих ботинках. А Джон даже слушать не хочет, когда я хотя бы заикаюсь про эту гориллу. Они знакомы уже много лет, вместе служили во Вьетнаме, вы, наверное, слышали об этом. А потом он еще много лет работал у отца Джона.
Голос Лиз зазвучал громче, и Мэри напряглась.
– Хватит тебе, Лиз, забудь о нем. Забудь о них всех.
– Ты права, – улыбнулась Лиз и взяла меню. – Джини, вы только взгляните, какие у них тут потрясающие коктейли. Какой вы выберете? А ты, Мэри?
Лиз и Джини заказали минеральной воды, а Мэри, смущенно посмотрев на них, попросила себе двойной скотч. Принесли бокалы и пирожки. Шум в баре нарастал: в отдалении звучала музыка, раздавался смех, громкие разговоры. Лиз огляделась вокруг себя и улыбнулась.
– Как тут мило! – произнесла она. – Мне здесь нравится. Извините, – остановила она проходившую мимо официантку, – не могли бы вы убрать все это?
При этом она указала на маленькую вазочку с цветами, солонку и перечницу, стоявшие на столе. Официантка окинула Лиз удивленным взглядом, но просьбу выполнила. После того, как стол опустел, Лиз, казалось, испытала облегчение. Она еще немного поболтала, а потом поднялась.
– Мне нужно на минутку в дамскую комнату, – пояснила она.
Джини наблюдала, как она пробиралась сквозь толпу людей, скопившуюся возле стойки бара. Девушка заметила, что туалеты находились рядом с телефонными кабинками. Ей вспомнилась магнитофонная запись, которую слушали они с Паскалем, и то, что в прошлый раз Лиз использовала аналогичный прием. Собиралась ли она и теперь кому-то звонить? И зачем ей понадобилось убирать со стола все посторонние предметы? Неужели она предполагает, что в них установлены «жучки»? Джини встретилась глазами с Мэри. Та вздохнула и сделала большой глоток из своего бокала.
– Не говори ничего, Джини. Я понимаю, что ты чувствуешь. Наверное, думаешь, что я все выдумала. Но сейчас она действительно выглядит совершенно нормально. Будем надеяться, что это продлится подольше, в противном случае Джон устроит мне черт знает что.
– Я подумала, что это неплохая идея – развлечь ее.
– Милая, я изо всех сил надеюсь, что ты права. Ох, я только что вспомнила. Ты ведь хотела со мной повидаться, чтобы о чем-то поговорить! У меня совсем вылетело это из головы. Что у тебя случилось, дорогая?
– Ничего. У меня все в порядке, честное слово.
– Да ты и выглядишь хорошо. Я тебя уже очень давно такой не видела. – Мэри хитро посмотрела на падчерицу. – Интересно, почему? Чем это вызвано, дорогая: новой работой, новым мужчиной или чем-то еще?
– Не вынюхивай, Мэри, – улыбнулась Джини.
– Да разве я вынюхиваю! – Мэри взглянула на девушку широко открытыми глазами, изображая саму невинность. – Я, кстати, собиралась тебе сказать, – продолжала она непринужденным тоном, который, впрочем, не мог обмануть Джини, – что была приятно удивлена этим твоим paparazzo. Мы, правда, разговаривали с ним не очень долго, но он показался мне довольно симпатичным. Сколько ему лет, Джини?
– Тридцать пять.
– Правда? Мне очень понравились его глаза. Глаза мужчины имеют очень большое значение и…
– О ком это вы говорите?
Вернулась Лиз. Она сняла пальто и села за столик.
– О друге Джини, Паскале Ламартине, – ответила Мэри.
Глаза Лиз мгновенно загорелись.
– О да, Джини, до чего приятный человек! Такой умница! Настоящий француз. – Она бросила на девушку озорной взгляд. – Вы знаете, я гадала ему по руке… Надеюсь, вы за это на меня не в обиде? Я часто проделываю с гостями такой трюк. У него страшно интересная ладонь. Очень длинная линия жизни, четкая линия судьбы, один брак, одна глубокая привязанность, четверо детей…
– Четверо?
– Сейчас у него, по-моему, один ребенок, значит, со временем появятся еще трое. Да, – помедлила она, – и еще в середине его жизни произойдет одно очень важное событие. Примерно между тридцатью пятью и сорока годами. По его руке это ясно видно: четкий разрыв в линии судьбы. Я сказала ему об этом. Неизвестно, хорошее или плохое, но в его жизни произойдет какое-то очень важное и резкое изменение.
– Правда? – спросила с отвращением к самой себе Джини, чувствуя, что она ловит каждое слово с огромным вниманием.
– Совершенно точно, – с важным видом кивнула Лиз. – Я никогда не ошибаюсь. Например, я предсказала Джону, что этот год будет для него очень трудным, даже опасным, и оказалась права.
– Но ведь сейчас только январь, Лиз… – вмешалась Мэри.
– Знаю, – небрежно отмахнулась от нее Лиз, – в том-то и дело! Год начался именно так, как и должен был начаться. Попробуй пирожки, Мэри, они сказочно вкусные.
В течение следующих двадцати минут Лиз трещала без умолку. Она ничего не ела, лишь время от времени брала пирожок и крошила его над своей тарелкой, а в остальном выглядела вполне спокойной и уравновешенной. Джини размышляла, действительно ли эта женщина была хорошей актрисой, и если да, то когда она прикидывалась: разыгрывая истерику или сейчас? В какой из этих моментов она была сама собой?
Выглядевшая усталой Мэри почти не принимала участия в разговоре. Лиз рассказывала Джини о том, как она трудилась над лондонской резиденцией, как заново отделывала их загородный дом, какое участие во всем этом принял Джон. По ее словам, Джон буквально свихнулся на почве паркового искусства. Без тени горечи Лиз говорила о своих сыновьях, очень тепло отзывалась об их дяде Прескотте и рассуждала, как хорошо будет для мальчиков провести некоторое время в Соединенных Штатах. Лиз рассказывала о приеме, который должен был вскоре состояться по случаю сорокавосьмилетия ее мужа, и, как и сам Джон Хоторн, уговаривала Джини непременно приехать к ним в гости.
Она говорила оживленно, временами даже слишком. Единственное, что удивляло Джини, было то, как часто она упоминала своего мужа. Его имя мелькало буквально в каждой фразе: Джон думает, Джон говорит, Джон считает, Джон надеется…
Джини незаметно поглядела на часы. Она собиралась вскоре уйти, но до этого ей хотелось придать, беседе некоторое ускорение.
– Скажите, пожалуйста, – обратилась она к собеседнице, – когда закончится срок службы вашего мужа в Англии, собирается ли он вернуться к активной политической жизни?
– О, несомненно! – Лиз взглянула на Мэри. – Бедный Джон! Он согласился на это назначение только ради меня. Он считал, что здесь мне будет чем заняться, и, помимо этого, мы сможем проводить вместе больше времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107