Договорились?
И бросила трубку. В комнате повисла тишина. После этого Джини пошла в ванную и ее вырвало.
Она ни на секунду не сомневалась: кто бы это ни был, он позвонит опять. И когда ровно через пятнадцать минут снова раздался телефонный звонок, девушка по мере сил успела к этому подготовиться. С помощью фонарика и имевшихся в доме свечей она, насколько возможно, разогнала тьму. На столе рядом с телефоном она установила магнитофон, подключив к нему выносной микрофон и вставив чистую кассету.
Это был не самый лучший способ записывать телефонные разговоры, но для нее в данном случае единственно доступный. Когда раздался звонок, она сняла трубку и как только услышала мужской голос, плотно прижала микрофон к верхней части трубки. К сожалению, кое-что из его болтовни доносилось и до ее слуха. Джини напряженно прислушивалась. Те же слова, те же предложения, произносимые в той же последовательности, что и раньше…
Это был не обычный звонок. В трубке звучал не обычный человеческий голос. Джини слушала… магнитофонную запись. Вот почему и во второй раз звучали те же самые слова – они были записаны заранее. А с кем всего лишь два дня назад она говорила о записях, звучащих по телефонным секс-линиям? С Джоном Хоторном. Джини прислушивалась, стараясь абстрагироваться от слов и сосредоточиться только на интонациях голоса. Девушке казалось, что он принадлежит не Хоторну, хотя с уверенностью она этого сказать не могла. Голос звучал размеренно, произношение не было ни английским, ни американским, а каким-то усредненным. Слова звучали приглушенно, как если бы говоривший обернул трубку платком. И все же, несмотря на то, что речь звучала глухо, через какой-то фильтр и с магнитофонной ленты, чувствовалось, что произносивший их мужчина постепенно возбуждается. По мере того, как текст становился все более скабрезным, она слышала, как учащалось его дыхание.
– Я буду сосать твои груди, – тихо шептал голос. – Потом я свяжу тебе руки за спиной. Ты ведь получила наручники, Джини? Вот их-то я и использую. Затем ты встанешь передо мной на колени, как в церкви. Ты будешь смотреть, как я его вынимаю… – В трубке раздался глубокий вдох, потом послышался какой-то металлический звук, и шепот продолжался.
– А потом… потом я буду делать то, что я так люблю. Я буду водить членом по твоим волосам, лицу, губам. По твоим грудям, таким мягким. Мой член большой и твердый, ты чувствуешь его, сука? Открой рот и соси его, а потом, может быть, я тебя трахну. Так, как тебя не трахал еще никто…
Джини почувствовала бешенство, от которого ее мозг затуманился красной пеленой. Ярость вытеснила из нее страх и даже отвращение. Оно очень помогло ей, это красное бешенство. От него ей стало легче. Очень осторожно девушка положила трубку и микрофон на стол. Пусть продолжает, – в ее магнитофоне тоже крутится пленка. Слушать она не будет, но запись эта у нее останется.
Джини подождала ровно десять минут. Стоя в полутора метрах от телефона, она не могла разобрать слов, до ее слуха доносились лишь шуршащие звуки. Десять минут. Этого вполне достаточно.
Подойдя к столу, она отключила микрофон. Голос на другом конце провода недвусмысленно говорил о том, что его обладатель был близок к оргазму. Наконец это произошло, и когда Джини услышала, что последовало дальше, ей стало страшно: в трубке раздался истошный женский вопль. Джини схватила трубку, в которой слышались теперь мужские стоны, и швырнула ее на рычаги, переключив телефон в режим автоответчика. После этого она вернулась в спальню и крепко прижала к себе Наполеона. Остаток ночи, казалось, тянулся целую вечность, но Джини почти не сомкнула глаз. Больше ей не звонили.
Наутро она очнулась после короткого и беспокойного сна. В гостиной вновь горели все лампы. Выйдя на кухню, девушка нашла объяснение странному звуку, услышанному ею накануне. Ночной гость оставил ей подарок, просунув его в кошачий лаз.
Такая же обертка, такая же коробка, такая же туфля, только на другую ногу. Правда, на сей раз обошлось без чулка.
Некоторое время Джини созерцала туфлю на шпильке, а потом открыла заднюю дверь. На улице снова шел дождь.
Она размахнулась и что было сил швырнула черную туфлю. Та, пролетев через весь двор, стукнулась об ограду и упала в лежавшую там кучу опавших листьев. Джини закрыла дверь и вновь заперла ее на щеколду.
Часы показывали половину седьмого утра, на календаре был вторник. Девушка приняла душ и оделась. Затем накормила Наполеона и позволила ему понежиться у себя на руках. Кот блаженно мурлыкал, а Джини строила планы. Сначала она сделает это, затем это… Пока не закончилась эта неделя, пока не наступило воскресенье, она отыщет Макмаллена и вытащит всю эту историю на свет Божий.
– Я прищучу его, – пообещала она Наполеону. – Я прищучу ублюдка, который все это устроил.
Наполеон сощурил желтые глаза и принялся умываться, а закончив с этой процедурой, отправился спать.
Ровно в восемь, как и надеялась Джини, позвонил Паскаль.
– По этому телефону ничего не говори, – предупредил он ее. – Позвони мне позже, как договаривались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
И бросила трубку. В комнате повисла тишина. После этого Джини пошла в ванную и ее вырвало.
Она ни на секунду не сомневалась: кто бы это ни был, он позвонит опять. И когда ровно через пятнадцать минут снова раздался телефонный звонок, девушка по мере сил успела к этому подготовиться. С помощью фонарика и имевшихся в доме свечей она, насколько возможно, разогнала тьму. На столе рядом с телефоном она установила магнитофон, подключив к нему выносной микрофон и вставив чистую кассету.
Это был не самый лучший способ записывать телефонные разговоры, но для нее в данном случае единственно доступный. Когда раздался звонок, она сняла трубку и как только услышала мужской голос, плотно прижала микрофон к верхней части трубки. К сожалению, кое-что из его болтовни доносилось и до ее слуха. Джини напряженно прислушивалась. Те же слова, те же предложения, произносимые в той же последовательности, что и раньше…
Это был не обычный звонок. В трубке звучал не обычный человеческий голос. Джини слушала… магнитофонную запись. Вот почему и во второй раз звучали те же самые слова – они были записаны заранее. А с кем всего лишь два дня назад она говорила о записях, звучащих по телефонным секс-линиям? С Джоном Хоторном. Джини прислушивалась, стараясь абстрагироваться от слов и сосредоточиться только на интонациях голоса. Девушке казалось, что он принадлежит не Хоторну, хотя с уверенностью она этого сказать не могла. Голос звучал размеренно, произношение не было ни английским, ни американским, а каким-то усредненным. Слова звучали приглушенно, как если бы говоривший обернул трубку платком. И все же, несмотря на то, что речь звучала глухо, через какой-то фильтр и с магнитофонной ленты, чувствовалось, что произносивший их мужчина постепенно возбуждается. По мере того, как текст становился все более скабрезным, она слышала, как учащалось его дыхание.
– Я буду сосать твои груди, – тихо шептал голос. – Потом я свяжу тебе руки за спиной. Ты ведь получила наручники, Джини? Вот их-то я и использую. Затем ты встанешь передо мной на колени, как в церкви. Ты будешь смотреть, как я его вынимаю… – В трубке раздался глубокий вдох, потом послышался какой-то металлический звук, и шепот продолжался.
– А потом… потом я буду делать то, что я так люблю. Я буду водить членом по твоим волосам, лицу, губам. По твоим грудям, таким мягким. Мой член большой и твердый, ты чувствуешь его, сука? Открой рот и соси его, а потом, может быть, я тебя трахну. Так, как тебя не трахал еще никто…
Джини почувствовала бешенство, от которого ее мозг затуманился красной пеленой. Ярость вытеснила из нее страх и даже отвращение. Оно очень помогло ей, это красное бешенство. От него ей стало легче. Очень осторожно девушка положила трубку и микрофон на стол. Пусть продолжает, – в ее магнитофоне тоже крутится пленка. Слушать она не будет, но запись эта у нее останется.
Джини подождала ровно десять минут. Стоя в полутора метрах от телефона, она не могла разобрать слов, до ее слуха доносились лишь шуршащие звуки. Десять минут. Этого вполне достаточно.
Подойдя к столу, она отключила микрофон. Голос на другом конце провода недвусмысленно говорил о том, что его обладатель был близок к оргазму. Наконец это произошло, и когда Джини услышала, что последовало дальше, ей стало страшно: в трубке раздался истошный женский вопль. Джини схватила трубку, в которой слышались теперь мужские стоны, и швырнула ее на рычаги, переключив телефон в режим автоответчика. После этого она вернулась в спальню и крепко прижала к себе Наполеона. Остаток ночи, казалось, тянулся целую вечность, но Джини почти не сомкнула глаз. Больше ей не звонили.
Наутро она очнулась после короткого и беспокойного сна. В гостиной вновь горели все лампы. Выйдя на кухню, девушка нашла объяснение странному звуку, услышанному ею накануне. Ночной гость оставил ей подарок, просунув его в кошачий лаз.
Такая же обертка, такая же коробка, такая же туфля, только на другую ногу. Правда, на сей раз обошлось без чулка.
Некоторое время Джини созерцала туфлю на шпильке, а потом открыла заднюю дверь. На улице снова шел дождь.
Она размахнулась и что было сил швырнула черную туфлю. Та, пролетев через весь двор, стукнулась об ограду и упала в лежавшую там кучу опавших листьев. Джини закрыла дверь и вновь заперла ее на щеколду.
Часы показывали половину седьмого утра, на календаре был вторник. Девушка приняла душ и оделась. Затем накормила Наполеона и позволила ему понежиться у себя на руках. Кот блаженно мурлыкал, а Джини строила планы. Сначала она сделает это, затем это… Пока не закончилась эта неделя, пока не наступило воскресенье, она отыщет Макмаллена и вытащит всю эту историю на свет Божий.
– Я прищучу его, – пообещала она Наполеону. – Я прищучу ублюдка, который все это устроил.
Наполеон сощурил желтые глаза и принялся умываться, а закончив с этой процедурой, отправился спать.
Ровно в восемь, как и надеялась Джини, позвонил Паскаль.
– По этому телефону ничего не говори, – предупредил он ее. – Позвони мне позже, как договаривались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107