Она заметила, что его дочь-школьница, фотография которой стояла на столе в офисе, была несколько похожа на нее.
Когда он предложил ей лечь с ним в постель, она не колебалась. Кое-что в его поведении очаровывало ее, кое-что – оставляло неудовлетворенной. Она была слегка удивлена его сексуальными предпочтениями – он требовал только орального секса, произнося во время акта странные, отталкивающие фразы, но она была достаточно подавлена его славой и положением, чтобы не отказать ему.
После этого он заговорил с ней о Линдстрэме. С самого начала он покрыл все это дело завесой секретности, беспрестанно напоминая ей о соображениях национальной безопасности, о том, что она не должна знать подоплеки происходящего и вообще всего плана действий. Она подружилась с Линдстрэмом, уложила его в постель и ожидала дальнейших приказаний. Ее ждали десятки тысяч долларов, если она хорошо выполнит свою работу, и в дальнейшем безопасная должность в Вашингтоне. Но сейчас важнее всего было сохранить секретность.
Друзья Боуза привели ее на вечеринку к Линдстрэму. Представлена она была очень естественно. Линдстрэм был симпатичным мужчиной и ухаживал за ней с прямодушием выходца со Среднего Запада. Она любила его слушать, ей нравилась его обходительность. Он был красивым и честным человеком.
Заниматься с ним любовью было для нее настоящим удовольствием. Он был богат, знатен и к тому же очень романтичен. В начале знакомства он присылал ей цветы, письма, маленькие подарки. Он был таким добрым, таким внимательным, что через некоторое время она поверила в искренность своего отношения к нему. Он был милым, трудолюбивым, одиноким мужчиной, которому требовалось всего лишь немного женского тепла и дружбы. По требованию Боуза она подвела Линдстрэма к разговору о делах Комитета, где обсуждался важный законопроект о финансировании оборонного бюджета. Комитет находился под сильным давлением Комитета начальников штабов и Агентства по национальной безопасности. Именно на этом законопроекте Линдстрэм и Боуз столкнулись лбами. Поощренный тем, что Эйзенхауэр был против этого законопроекта, Линдстрэм организовал оппозицию биллю в Комитете, надеясь спасти для казны четыре с половиной миллиарда долларов. Боуз хотел принятия законопроекта, чтобы помочь своим влиятельным друзьям в Министерстве обороны и самому получить этот лакомый кусочек перед своей кампанией перевыборов в Сенат, намеченной на конец года.
Линдстрэм сделал ошибку, посвятив Лесли в некоторые обсуждавшиеся планы по развертыванию новых ракет, в которых был заинтересован оперативный отдел Министерства обороны. Это были межконтинентальные ракеты повышенной дальности, которые хотел иметь Эйзенхауэр наряду с уже существовавшим флотом бомбардировщиков Б-52.
Лесли сообщила Боузу все, что услышала. После этого он направил ее к Линдстрэму с миниатюрным микрофоном, установленным у нее в кошельке. Она «забыла» кошелек у своей кровати в отеле, где была назначена встреча, и жучок записывал все беседы, которые она вела с Линдстрэмом в постели.
Это продолжалось не более недели. Затем все было пересказано в «Детройт Икзаминэр» под аршинными заголовками, которые сообщали, что Линдстрэм допустил утечку секретной информации через «подружку» с сомнительной репутацией. Фотография Линдстрэма и Лесли, сделанная людьми Боуза, дополняла рассказанное. Она увидела лица Линдстрэма и ее собственное, обнародованные средствами массовой информации.
Теперь Линдстрэм был мертв.
Лесли была шокирована и испугана. События зашли гораздо дальше, чем она могла вообразить. Теперь ее единственной защитой был Боуз, но то, что он заставил ее делать, слишком испугало ее. Сейчас у нее было только одно желание – поскорее уйти.
– Отлично, – сказала Лесли, – я хочу только, чтобы это осталось позади. Я хочу уехать в Нью-Йорк прямо сейчас, если вы не против. Я сниму комнату в городе или где-нибудь поблизости.
– Мы позаботимся о вас. Вы должны просто остановиться где-нибудь на несколько дней и ни с кем не разговаривать. Эрл разыщет вас в Нью-Йорке. А работа будет ждать вашего возвращения.
Она поднялась, чтобы уйти. В ее глазах застыл укор и страх.
– А теперь до свидания, – сказала она.
Боуз поднял голову. Похоже, он просто забавлялся ее оцепенением.
– Не самое теплое прощание, – заявил он. – Не могли бы вы быть немножко понежней, а, Лесли?
Она вздохнула, зная, чего он хочет.
– Я на самом деле не могу, мистер Боуз. Не могу… после того, что случилось. – Она нервно взглянула на него. – Гэр Линдстрэм имел семью, жену, детей… Я надеюсь, вы меня понимаете… Я просто не могу. Мне нужно сейчас же уйти отсюда.
Его лицо потемнело.
– Это не должно волновать вас, дорогая.
Его слова пронзили ее холодом до мозга костей, этого ей было достаточно, чтобы понять, что человек, организовавший уничтожение сенатора Соединенных Штатов, не остановится, чтобы раздавить такую незаметную букашку, как она.
Она осторожно приблизилась к нему. Он вытянул большое кресло из-за стола и сел в него, раздвинув ноги, в позе ковбоя, его сигара продолжала дымиться в руке. Он выглядел страшно, в темноте из-за дыма, клубившегося над головой, казалось, что в нем было что-то дьявольское. Его чувственность пугала ее.
Она подошла к нему. Он провел руками по ее бедрам и ягодицам и осторожно обнял ее. Обозленная, она задрожала от его прикосновения. Это не обеспокоило его, совсем наоборот. Она слышала его легкое похрюкивание от удовольствия. Пальцы с обгрызенными ногтями ухватили ее шелковые трусики под эластичным поясом. Он опустил их вниз, к коленям, и держал одной рукой, в то время как Лесли опустилась на колени перед ним, чтобы расстегнуть молнию.
Она продолжала оставаться одетой, когда взяла его член в свой рот. Он сидел в кресле, его глаза не выражали ничего, в то время как Лесли занималась сексом. Она старалась не дрожать, не зная, что хуже – ее отвращение или преступный страх, охвативший ее.
Она заметила, что он радуется ее страху. Это было легкое удовлетворение, его бедра вращались около ее лица. Она чувствовала себя ничтожеством, рабыней, стоя одетой на коленях перед ним, с этим мерзким членом во рту, подавленная могуществом и упрямством человека, готовящегося сейчас извергнуть в нее семя.
– Хорошо ли на вкус? – спросил он. – Я знаю, что вы, девочки, любите эти леденцы…
Она чувствовала, что он смотрит на фотографию дочери на столе. Горячие слезы брызнули у нее из глаз. Она никогда не чувствовала себя такой униженной. Казалось, это сам дьявол дрыгается и скользит у нее во рту. И не было ей прощения за такой грех…
– Ас Линдстрэмом ты это тоже делала? – осведомился он. – Я доставил ему прекрасные мгновения, не правда ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Когда он предложил ей лечь с ним в постель, она не колебалась. Кое-что в его поведении очаровывало ее, кое-что – оставляло неудовлетворенной. Она была слегка удивлена его сексуальными предпочтениями – он требовал только орального секса, произнося во время акта странные, отталкивающие фразы, но она была достаточно подавлена его славой и положением, чтобы не отказать ему.
После этого он заговорил с ней о Линдстрэме. С самого начала он покрыл все это дело завесой секретности, беспрестанно напоминая ей о соображениях национальной безопасности, о том, что она не должна знать подоплеки происходящего и вообще всего плана действий. Она подружилась с Линдстрэмом, уложила его в постель и ожидала дальнейших приказаний. Ее ждали десятки тысяч долларов, если она хорошо выполнит свою работу, и в дальнейшем безопасная должность в Вашингтоне. Но сейчас важнее всего было сохранить секретность.
Друзья Боуза привели ее на вечеринку к Линдстрэму. Представлена она была очень естественно. Линдстрэм был симпатичным мужчиной и ухаживал за ней с прямодушием выходца со Среднего Запада. Она любила его слушать, ей нравилась его обходительность. Он был красивым и честным человеком.
Заниматься с ним любовью было для нее настоящим удовольствием. Он был богат, знатен и к тому же очень романтичен. В начале знакомства он присылал ей цветы, письма, маленькие подарки. Он был таким добрым, таким внимательным, что через некоторое время она поверила в искренность своего отношения к нему. Он был милым, трудолюбивым, одиноким мужчиной, которому требовалось всего лишь немного женского тепла и дружбы. По требованию Боуза она подвела Линдстрэма к разговору о делах Комитета, где обсуждался важный законопроект о финансировании оборонного бюджета. Комитет находился под сильным давлением Комитета начальников штабов и Агентства по национальной безопасности. Именно на этом законопроекте Линдстрэм и Боуз столкнулись лбами. Поощренный тем, что Эйзенхауэр был против этого законопроекта, Линдстрэм организовал оппозицию биллю в Комитете, надеясь спасти для казны четыре с половиной миллиарда долларов. Боуз хотел принятия законопроекта, чтобы помочь своим влиятельным друзьям в Министерстве обороны и самому получить этот лакомый кусочек перед своей кампанией перевыборов в Сенат, намеченной на конец года.
Линдстрэм сделал ошибку, посвятив Лесли в некоторые обсуждавшиеся планы по развертыванию новых ракет, в которых был заинтересован оперативный отдел Министерства обороны. Это были межконтинентальные ракеты повышенной дальности, которые хотел иметь Эйзенхауэр наряду с уже существовавшим флотом бомбардировщиков Б-52.
Лесли сообщила Боузу все, что услышала. После этого он направил ее к Линдстрэму с миниатюрным микрофоном, установленным у нее в кошельке. Она «забыла» кошелек у своей кровати в отеле, где была назначена встреча, и жучок записывал все беседы, которые она вела с Линдстрэмом в постели.
Это продолжалось не более недели. Затем все было пересказано в «Детройт Икзаминэр» под аршинными заголовками, которые сообщали, что Линдстрэм допустил утечку секретной информации через «подружку» с сомнительной репутацией. Фотография Линдстрэма и Лесли, сделанная людьми Боуза, дополняла рассказанное. Она увидела лица Линдстрэма и ее собственное, обнародованные средствами массовой информации.
Теперь Линдстрэм был мертв.
Лесли была шокирована и испугана. События зашли гораздо дальше, чем она могла вообразить. Теперь ее единственной защитой был Боуз, но то, что он заставил ее делать, слишком испугало ее. Сейчас у нее было только одно желание – поскорее уйти.
– Отлично, – сказала Лесли, – я хочу только, чтобы это осталось позади. Я хочу уехать в Нью-Йорк прямо сейчас, если вы не против. Я сниму комнату в городе или где-нибудь поблизости.
– Мы позаботимся о вас. Вы должны просто остановиться где-нибудь на несколько дней и ни с кем не разговаривать. Эрл разыщет вас в Нью-Йорке. А работа будет ждать вашего возвращения.
Она поднялась, чтобы уйти. В ее глазах застыл укор и страх.
– А теперь до свидания, – сказала она.
Боуз поднял голову. Похоже, он просто забавлялся ее оцепенением.
– Не самое теплое прощание, – заявил он. – Не могли бы вы быть немножко понежней, а, Лесли?
Она вздохнула, зная, чего он хочет.
– Я на самом деле не могу, мистер Боуз. Не могу… после того, что случилось. – Она нервно взглянула на него. – Гэр Линдстрэм имел семью, жену, детей… Я надеюсь, вы меня понимаете… Я просто не могу. Мне нужно сейчас же уйти отсюда.
Его лицо потемнело.
– Это не должно волновать вас, дорогая.
Его слова пронзили ее холодом до мозга костей, этого ей было достаточно, чтобы понять, что человек, организовавший уничтожение сенатора Соединенных Штатов, не остановится, чтобы раздавить такую незаметную букашку, как она.
Она осторожно приблизилась к нему. Он вытянул большое кресло из-за стола и сел в него, раздвинув ноги, в позе ковбоя, его сигара продолжала дымиться в руке. Он выглядел страшно, в темноте из-за дыма, клубившегося над головой, казалось, что в нем было что-то дьявольское. Его чувственность пугала ее.
Она подошла к нему. Он провел руками по ее бедрам и ягодицам и осторожно обнял ее. Обозленная, она задрожала от его прикосновения. Это не обеспокоило его, совсем наоборот. Она слышала его легкое похрюкивание от удовольствия. Пальцы с обгрызенными ногтями ухватили ее шелковые трусики под эластичным поясом. Он опустил их вниз, к коленям, и держал одной рукой, в то время как Лесли опустилась на колени перед ним, чтобы расстегнуть молнию.
Она продолжала оставаться одетой, когда взяла его член в свой рот. Он сидел в кресле, его глаза не выражали ничего, в то время как Лесли занималась сексом. Она старалась не дрожать, не зная, что хуже – ее отвращение или преступный страх, охвативший ее.
Она заметила, что он радуется ее страху. Это было легкое удовлетворение, его бедра вращались около ее лица. Она чувствовала себя ничтожеством, рабыней, стоя одетой на коленях перед ним, с этим мерзким членом во рту, подавленная могуществом и упрямством человека, готовящегося сейчас извергнуть в нее семя.
– Хорошо ли на вкус? – спросил он. – Я знаю, что вы, девочки, любите эти леденцы…
Она чувствовала, что он смотрит на фотографию дочери на столе. Горячие слезы брызнули у нее из глаз. Она никогда не чувствовала себя такой униженной. Казалось, это сам дьявол дрыгается и скользит у нее во рту. И не было ей прощения за такой грех…
– Ас Линдстрэмом ты это тоже делала? – осведомился он. – Я доставил ему прекрасные мгновения, не правда ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115