Он с удивлением замечал, что ему непонятно, почему сенатор Боуз не опубликовал свои документы по обвинению. Тогда ему было бы легче доказать абсурдность подобных утверждений. В действительности же этого Хэл боялся больше всего. Но ему не оставалось ничего иного, как только блефовать.
Хэл сознавал, что такая стратегия может срабатывать несколько часов, но не более. Боуз зарядил своей новостью всю общенациональную политическую атмосферу, поэтому к выходным он перейдет в дальнейшее наступление. Можно было отрицать участие в шпионаже, но рассчитывать на победу в выборах не приходилось.
Быстрым доказательством тому послужили результаты опроса избирателей-демократов, опубликованные всеми утренними газетами в среду. Позиции Хэла резко ухудшились, а сама ситуация готовила легкую победу Боузу.
Четверг был просто кошмарным днем. Пока Хэл отбивался от натиска прессы, его помощники пытались выйти на обвинительные документы. Но даже ближайшие сторонники Боуза не знали ничего конкретного.
Странным было и то обстоятельство, что использованные для пресс-конференции документы сенатор до сих пор не передал в департамент юстиции. Это могло быть и хорошей новостью, и плохой. Или Боуз был еще сам не уверен в подлинности документов, или он специально держал в напряжении самого Хэла и журналистов, прежде чем бросить подобную бомбу.
В конце дня Хэл вылетел в Нью-Йорк, чтобы быть ближе к событиям. Он присоединился к Тому и другим членам своей команды в штаб-квартире, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию, а также попытаться определить свою стратегию. Когда они смотрели вечерний выпуск новостей, их взгляды жадно впились в экран телевизора. Сообщения оказались намного хуже, чем они могли ожидать. Боуз дал вторую и более подробную пресс-конференцию, выбрав время как раз перед выпуском общенациональных новостей. Он появился с худеньким низким мужчиной невыразительной внешности, которого представил как брата умершей девушки Жаклин Бришо.
– Мистер Винсент Бришо, – сказал Боуз, – является бельгийским гражданином. Он сам лично знает все обстоятельства, приведшие его сестру к связи с советской разведкой, а также об отношениях между ней и Хэйдоном Ланкастером в Париже. Мистер Бришо приехал сюда, чтобы лично удостовериться в реальности подготовленных мною документов и напомнить господину Ланкастеру о его постыдном поступке.
Мужчина, представленный мистером Бришо, говорил с неясным европейским акцентом, свое вступление он ограничил несколькими словами для прессы. Боуз не разрешил ему отвечать на многочисленные вопросы корреспондентов, да и сам он не собирался что-либо добавить к своему прошлому и подробному заявлению.
Боуза вновь спросили, почему он не опубликует документы по своему обвинению.
– Я передам все документы нужным органам, в нужное время и нужным способом. Конечно же, их получит департамент юстиции, государственный департамент и президент, не говоря уже о ФБР и Центральном разведывательном управлении. Мною будут соблюдены все необходимые законодательные формальности.
Подобная пресс-конференция была репетицией перед настоящими «удивительными откровениями» перед прессой и общественностью, как заметил Боуз. Следовало отдать должное выбору времени для ее проведения.
Чтобы совсем ухудшить настроение Хэла, Боуз показал по телевидению фотографии, на которых был изображен Хэл в обществе Жаклин Бришо на улицах Парижа.
В конце пресс-конференции Эмори Боуз повернулся к телевизионной камере.
– Леди и джентльмены, – заявил он. – Мистер Хэйдон Ланкастер в итоге показал свое истинное лицо. Те из нас, кто в своей политической деятельности стремился доказать американской общественности его антиамериканские идеи и вредность его идей, теперь удостоверились в правильности своей миссии. Я очень рад, что справедливость восторжествовала не слишком поздно. Я призываю мистера Хэйдона Ланкастера встретиться со мной при представителях общественности и опровергнуть мои обвинения, если он это сможет сделать. Если он откажется от такой встречи, то я призываю его отказаться от борьбы за место в Сенате и дать возможность мне и мистеру Ингерсоллу, порядочным американцам, продолжить вдвоем предвыборную гонку.
Затем губы сенатора скривились в иронической улыбке.
– Я предприму дальнейшие шаги с данными документами. Если все подтвердится, то я не дам и цента за будущее мистера Ланкастера в нашей стране.
Пресс-конференция закончилась. Вся уверенность Эмори Боуза отражалась на его лице, он скептически отклонил все дальнейшие вопросы журналистов. Не дав ни одного доказательства, он уже убедил общественность в шпионской деятельности Хэла.
Помощники Хэла разделились на две группы в связи со сложившейся ситуацией. Одни предлагали отрицать все обвинения и требовать доказательств. Другие считали, что Боуз сумел привлечь общественное мнение на свою сторону, поэтому нужно перейти в конфронтационную борьбу с ним. Только такой путь спасения оставался у Хэла.
Хэл внимательно слушал дискуссию своих советников уже более двух с половиной часов. Каждая из групп была по-своему права и убедительна в доказательствах. Впервые Хэл по-настоящему понял всю сложность деятельности политического лидера. Это обсуждение не привело ни к какому результату, а заставило его еще болезненнее относиться к ситуации.
В десять часов вечера Хэл прервал дискуссию и отправил всю команду по домам, сказав, что завтра встреча продолжится. Всем нужно время, чтобы еще раз поразмышлять над случившимся и проанализировать сказанное сегодня.
Оставшись один, Хэл налил себе большой стакан бренди. Но это не помогло. Он вышагивал по пустой комнате, все еще размышляя о ситуации. Он понимал, что сейчас вся его политическая карьера поставлена на карту, а в утверждениях Боуза далеко не все блеф. Необходимо предпринять какие-то действия, чтобы уменьшить влияние Боуза на общественность. И, наконец, надо доказать всем, что кандидатура Хэла не снимается, что ему еще далеко до поражения.
Но как это сделать?
Вдруг Хэл поставил стакан, покинул офис и на такси поехал в свой спортивный клуб на Пятьдесят пятой улице, где сразу же спустился в бассейн. Плавая, он старался отвлечься от всего – и от репортерских вопросов и от настойчивых советов своих помощников.
Выходя из воды, он был физически сильно истощен, но избавлен от панического настроения. Он чувствовал себя готовым трезво рассуждать обо всем – что произошло и что нужно предпринимать.
Он вернулся в офис и подумал о Диане, которая с родственниками была в Саутгемптоне, и о том, что уже давно не звонил ей и не рассказывал обо всем происходящем и о своих планах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Хэл сознавал, что такая стратегия может срабатывать несколько часов, но не более. Боуз зарядил своей новостью всю общенациональную политическую атмосферу, поэтому к выходным он перейдет в дальнейшее наступление. Можно было отрицать участие в шпионаже, но рассчитывать на победу в выборах не приходилось.
Быстрым доказательством тому послужили результаты опроса избирателей-демократов, опубликованные всеми утренними газетами в среду. Позиции Хэла резко ухудшились, а сама ситуация готовила легкую победу Боузу.
Четверг был просто кошмарным днем. Пока Хэл отбивался от натиска прессы, его помощники пытались выйти на обвинительные документы. Но даже ближайшие сторонники Боуза не знали ничего конкретного.
Странным было и то обстоятельство, что использованные для пресс-конференции документы сенатор до сих пор не передал в департамент юстиции. Это могло быть и хорошей новостью, и плохой. Или Боуз был еще сам не уверен в подлинности документов, или он специально держал в напряжении самого Хэла и журналистов, прежде чем бросить подобную бомбу.
В конце дня Хэл вылетел в Нью-Йорк, чтобы быть ближе к событиям. Он присоединился к Тому и другим членам своей команды в штаб-квартире, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию, а также попытаться определить свою стратегию. Когда они смотрели вечерний выпуск новостей, их взгляды жадно впились в экран телевизора. Сообщения оказались намного хуже, чем они могли ожидать. Боуз дал вторую и более подробную пресс-конференцию, выбрав время как раз перед выпуском общенациональных новостей. Он появился с худеньким низким мужчиной невыразительной внешности, которого представил как брата умершей девушки Жаклин Бришо.
– Мистер Винсент Бришо, – сказал Боуз, – является бельгийским гражданином. Он сам лично знает все обстоятельства, приведшие его сестру к связи с советской разведкой, а также об отношениях между ней и Хэйдоном Ланкастером в Париже. Мистер Бришо приехал сюда, чтобы лично удостовериться в реальности подготовленных мною документов и напомнить господину Ланкастеру о его постыдном поступке.
Мужчина, представленный мистером Бришо, говорил с неясным европейским акцентом, свое вступление он ограничил несколькими словами для прессы. Боуз не разрешил ему отвечать на многочисленные вопросы корреспондентов, да и сам он не собирался что-либо добавить к своему прошлому и подробному заявлению.
Боуза вновь спросили, почему он не опубликует документы по своему обвинению.
– Я передам все документы нужным органам, в нужное время и нужным способом. Конечно же, их получит департамент юстиции, государственный департамент и президент, не говоря уже о ФБР и Центральном разведывательном управлении. Мною будут соблюдены все необходимые законодательные формальности.
Подобная пресс-конференция была репетицией перед настоящими «удивительными откровениями» перед прессой и общественностью, как заметил Боуз. Следовало отдать должное выбору времени для ее проведения.
Чтобы совсем ухудшить настроение Хэла, Боуз показал по телевидению фотографии, на которых был изображен Хэл в обществе Жаклин Бришо на улицах Парижа.
В конце пресс-конференции Эмори Боуз повернулся к телевизионной камере.
– Леди и джентльмены, – заявил он. – Мистер Хэйдон Ланкастер в итоге показал свое истинное лицо. Те из нас, кто в своей политической деятельности стремился доказать американской общественности его антиамериканские идеи и вредность его идей, теперь удостоверились в правильности своей миссии. Я очень рад, что справедливость восторжествовала не слишком поздно. Я призываю мистера Хэйдона Ланкастера встретиться со мной при представителях общественности и опровергнуть мои обвинения, если он это сможет сделать. Если он откажется от такой встречи, то я призываю его отказаться от борьбы за место в Сенате и дать возможность мне и мистеру Ингерсоллу, порядочным американцам, продолжить вдвоем предвыборную гонку.
Затем губы сенатора скривились в иронической улыбке.
– Я предприму дальнейшие шаги с данными документами. Если все подтвердится, то я не дам и цента за будущее мистера Ланкастера в нашей стране.
Пресс-конференция закончилась. Вся уверенность Эмори Боуза отражалась на его лице, он скептически отклонил все дальнейшие вопросы журналистов. Не дав ни одного доказательства, он уже убедил общественность в шпионской деятельности Хэла.
Помощники Хэла разделились на две группы в связи со сложившейся ситуацией. Одни предлагали отрицать все обвинения и требовать доказательств. Другие считали, что Боуз сумел привлечь общественное мнение на свою сторону, поэтому нужно перейти в конфронтационную борьбу с ним. Только такой путь спасения оставался у Хэла.
Хэл внимательно слушал дискуссию своих советников уже более двух с половиной часов. Каждая из групп была по-своему права и убедительна в доказательствах. Впервые Хэл по-настоящему понял всю сложность деятельности политического лидера. Это обсуждение не привело ни к какому результату, а заставило его еще болезненнее относиться к ситуации.
В десять часов вечера Хэл прервал дискуссию и отправил всю команду по домам, сказав, что завтра встреча продолжится. Всем нужно время, чтобы еще раз поразмышлять над случившимся и проанализировать сказанное сегодня.
Оставшись один, Хэл налил себе большой стакан бренди. Но это не помогло. Он вышагивал по пустой комнате, все еще размышляя о ситуации. Он понимал, что сейчас вся его политическая карьера поставлена на карту, а в утверждениях Боуза далеко не все блеф. Необходимо предпринять какие-то действия, чтобы уменьшить влияние Боуза на общественность. И, наконец, надо доказать всем, что кандидатура Хэла не снимается, что ему еще далеко до поражения.
Но как это сделать?
Вдруг Хэл поставил стакан, покинул офис и на такси поехал в свой спортивный клуб на Пятьдесят пятой улице, где сразу же спустился в бассейн. Плавая, он старался отвлечься от всего – и от репортерских вопросов и от настойчивых советов своих помощников.
Выходя из воды, он был физически сильно истощен, но избавлен от панического настроения. Он чувствовал себя готовым трезво рассуждать обо всем – что произошло и что нужно предпринимать.
Он вернулся в офис и подумал о Диане, которая с родственниками была в Саутгемптоне, и о том, что уже давно не звонил ей и не рассказывал обо всем происходящем и о своих планах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115