Говорить ему хотелось только о работе. Читательские рейтинги, цены на печать, целесообразность раздела художественной литературы. Да и среди бьющей в глаза роскоши «Хало» ему было явно не по себе. Он честно сражался с закуской из невероятно кудрявого листового салата, пытаясь нацепить непокорную зелень на вилку и удержать во рту, пока после очередной неудачи не воскликнул:
– Боже, я чувствую себя жирафом!
Лиза приуныла. Пытаться воскресить легкую, расслабленную атмосферу того вечера у нее дома не имело смысла: Джеку это не было интересно. Он слишком занят делами, слишком напряжен, согласился пообедать в городе – и то хорошо. Что ж, если он желает говорить о работе, можно и о работе. С ее выдающимся талантом оборачивать что угодно себе на пользу вполне уместно сейчас спросить Джека, нельзя ли наряду с прочими материалами втиснуть в номер возможную авторскую колонку от Маркуса Валентайна.
– Он действительно сказал, что будет вести у нас рубрику? – как будто бы оживился Джек.
– Не совсем… Пока нет. – Лиза уверенно улыбнулась. – Но он будет.
– Я справлюсь насчет страницы для него. Вы – просто кладезь свежих идей, – одобрил он.
Только на выходе из ресторана Джек опять стал похож на человека.
– Ну что, как работает таймер? – спросил он.
– Отлично, – подмигнула Лиза. – Теперь я могу долго стоять под горячим душем, когда душе угодно.
Слова «долго» и «горячим» она произнесла весьма многозначительно. Медленно, тягуче, чувственно.
– Прекрасно, – кивнул Джек, и в его глазах мелькнула искорка интереса. – Вот и прекрасно.
Лиза почти уже подошла к дому, когда у самого порога налетела на желтоволосую тетку в обвислом тренировочном костюме.
– Привет, Лиза, – просияла та. – Все в порядке?
– Да, благодарю, – сдержанно ответила Лиза. Неужели тут все знают ее по имени?
– Вот на работу бегу. «Серебряные копи» у Харбисона. Тридцать фунтов в лапки – и домой на такси.
Вероятно, Кэти – мать соседской девчушки Франсины – хотела сказать, что работает официанткой… Тут Лизу осенило.
– Послушайте, Кэти, – вас ведь Кэти зовут? Вы не хотели бы подработать уборкой?
– Я так и знала, что вы обязательно спросите!
– Да? Почему?
– Вы ведь женщина занятая, где вам найти время самой убирать?
В среду вечером на автоответчике Эшлин по-прежнему ничего не оказалось. Будь неладна Джой и ее россказни о мужских правилах.
– Всего девять часов, паникерша, – увещевала Джой, приехав разделить с Эшлин муку ожидания. – Времени еще полно!
Эшлин с трудом успевала за крутыми виражами отношений Джой и Мика. У них было не лучше, чем у Джека Дивайна с его кусачей подружкой… Убрав штопор на место, она разлила вино по бокалам и приготовилась к детальному анализу всего, что Мик сказал Джой, слово за словом.
– …А потом он сказал, что такие женщины, как я, ночные пташки. Как думаешь, что он имел в виду? Что с такими, как я, гуляют, но не женятся, да?
– Может, просто то, что ты поздно ложишься спать? Джой энергично помотала головой:
– Нет, подтекст есть всегда…
– А Тед говорит, что нет. И когда мужчина что-то говорит, он ничего другого в виду не имеет.
– Да что твой Тед понимает!
Но она ошиблась – прошло не больше часа, и в десять минут одиннадцатого зазвонил телефон. Эшлин уже почти забыла, как страстно она этого ждала.
– Подойди, – кивнула Джой на дребезжащий аппарат, но Эшлин стало страшно – вдруг не он?
– Алло, – наконец проворковала она в трубку.
– Алло, это Эшлин, святая покровительница комедиантов? Говорит Маркус. Маркус Валентайн.
– Привет, – сказала Эшлин, беззвучно прошептав Джой: «Это он», и потыкала пальцем себе в щеку, изображая веснушки. – Как ты меня назвал?
– Святая покровительница комедиантов. На первом концерте Теда Маллинса ты помогла ему вылезти, помнишь? И я тогда подумал: эта девушка – наш друг.
Эшлин хихикнула. Идея быть святой покровительницей комедиантов ей понравилась.
– Ну, как дела? – спросил Маркус, и Эшлин решила, что его голос тоже ей нравится. Ни за что не скажешь, что его обладатель конопат. – Больше ни на какие вечера юмора не ходила?
Она снова хихикнула:
– Была, в субботу вечером.
– Обязательно расскажешь мне об этом! – горячо воскликнул он.
– Непременно, – согласилась Эшлин и поняла, что опять хихикает. Интересно, какая это смешинка ей в рот попала. Ведет себя как полоумная.
– Может, выберешься на концерт в эту субботу? – пригласил он.
– Ой, нет, не могу, – с сожалением ответила Эшлин, искренне собираясь объяснить, что обещала посидеть с детьми подруги, но в последний момент удержалась. Пусть он подумает, что у нее есть своя жизнь.
– Ты уезжаешь на все праздники? – разочарованно протянул он.
– Нет, просто в субботу вечером занята.
– А я в воскресенье.
Разговор замер, а потом синхронно вспыхнул с новой силой.
– А что ты делаешь в понедельник? – спросил Маркус, и она в один голос с ним предложила:
– А в понедельник?
И хихикнула. Опять.
– Кажется, мы договорились, – сказал он. – Слушай, давай я звякну тебе в понедельник с утра – не слишком рано, – и мы условимся окончательно?
– Тогда и увидимся!
– Непременно, – с жаром заверил он.
Эшлин положила трубку.
– Боже мой, в понедельник я встречаюсь с Маркусом Валентайном!
От возбуждения ее трясло.
– Сто лет не ходила на свидания. После Фелима – ни к кому.
– Ну, довольна? – осведомилась Джой.
Эшлин осторожно кивнула. Теперь, когда он позвонил, ее мучил страх, не сорвется ли все снова.
– Вот и ладно, – распорядилась Джой, – давай тренироваться. Повторяй за мной: «О, Маркус! Маркус!»
Наутро, когда Эшлин пришла на работу, ее подозвала Лиза.
– Угадай, кто звонил мне вчера вечером?
Лицо у нее было воинственно-решительное, серые глаза горели торжеством.
– Маркус Валентайн?
– Совершенно верно, – подтвердила Лиза. – Маркус Валентайн.
– Неужели? – переспросила Эшлин. – Он и мне звонил.
От этих слов у Лизы открылся рот. Она-то считала победительницей себя.
– Когда вы встречаетесь? – поинтересовалась Эшлин.
– Как-нибудь на будущей неделе.
– Да? А я в понедельник вечером… Это раньше, – добавила она. Вдруг Лиза не поняла сразу.
И они обе, нахмурясь, уставились друг на дружку.
– Так что я победила! – продолжала Эшлин, сама не зная, что на нее нашло.
Обалдев, Лиза смотрела на Эшлин, на ее мягкое незапоминающееся лицо, на котором сейчас появилась некая определенность. Значит, ее обошли. К своему удивлению, ей стало весело, и она рассмеялась:
– Молодец!
Эшлин не сразу вникла в перемену настроения, но потом тоже начала хохотать. Какие же они обе дуры!
– Господи, Лиза, нам ведь от него нужно совсем не одно и то же, – расхрабрившись, выдавила Эшлин. – Чего вы-то беспокоитесь?
– Не знаю, – повела плечом Лиза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
– Боже, я чувствую себя жирафом!
Лиза приуныла. Пытаться воскресить легкую, расслабленную атмосферу того вечера у нее дома не имело смысла: Джеку это не было интересно. Он слишком занят делами, слишком напряжен, согласился пообедать в городе – и то хорошо. Что ж, если он желает говорить о работе, можно и о работе. С ее выдающимся талантом оборачивать что угодно себе на пользу вполне уместно сейчас спросить Джека, нельзя ли наряду с прочими материалами втиснуть в номер возможную авторскую колонку от Маркуса Валентайна.
– Он действительно сказал, что будет вести у нас рубрику? – как будто бы оживился Джек.
– Не совсем… Пока нет. – Лиза уверенно улыбнулась. – Но он будет.
– Я справлюсь насчет страницы для него. Вы – просто кладезь свежих идей, – одобрил он.
Только на выходе из ресторана Джек опять стал похож на человека.
– Ну что, как работает таймер? – спросил он.
– Отлично, – подмигнула Лиза. – Теперь я могу долго стоять под горячим душем, когда душе угодно.
Слова «долго» и «горячим» она произнесла весьма многозначительно. Медленно, тягуче, чувственно.
– Прекрасно, – кивнул Джек, и в его глазах мелькнула искорка интереса. – Вот и прекрасно.
Лиза почти уже подошла к дому, когда у самого порога налетела на желтоволосую тетку в обвислом тренировочном костюме.
– Привет, Лиза, – просияла та. – Все в порядке?
– Да, благодарю, – сдержанно ответила Лиза. Неужели тут все знают ее по имени?
– Вот на работу бегу. «Серебряные копи» у Харбисона. Тридцать фунтов в лапки – и домой на такси.
Вероятно, Кэти – мать соседской девчушки Франсины – хотела сказать, что работает официанткой… Тут Лизу осенило.
– Послушайте, Кэти, – вас ведь Кэти зовут? Вы не хотели бы подработать уборкой?
– Я так и знала, что вы обязательно спросите!
– Да? Почему?
– Вы ведь женщина занятая, где вам найти время самой убирать?
В среду вечером на автоответчике Эшлин по-прежнему ничего не оказалось. Будь неладна Джой и ее россказни о мужских правилах.
– Всего девять часов, паникерша, – увещевала Джой, приехав разделить с Эшлин муку ожидания. – Времени еще полно!
Эшлин с трудом успевала за крутыми виражами отношений Джой и Мика. У них было не лучше, чем у Джека Дивайна с его кусачей подружкой… Убрав штопор на место, она разлила вино по бокалам и приготовилась к детальному анализу всего, что Мик сказал Джой, слово за словом.
– …А потом он сказал, что такие женщины, как я, ночные пташки. Как думаешь, что он имел в виду? Что с такими, как я, гуляют, но не женятся, да?
– Может, просто то, что ты поздно ложишься спать? Джой энергично помотала головой:
– Нет, подтекст есть всегда…
– А Тед говорит, что нет. И когда мужчина что-то говорит, он ничего другого в виду не имеет.
– Да что твой Тед понимает!
Но она ошиблась – прошло не больше часа, и в десять минут одиннадцатого зазвонил телефон. Эшлин уже почти забыла, как страстно она этого ждала.
– Подойди, – кивнула Джой на дребезжащий аппарат, но Эшлин стало страшно – вдруг не он?
– Алло, – наконец проворковала она в трубку.
– Алло, это Эшлин, святая покровительница комедиантов? Говорит Маркус. Маркус Валентайн.
– Привет, – сказала Эшлин, беззвучно прошептав Джой: «Это он», и потыкала пальцем себе в щеку, изображая веснушки. – Как ты меня назвал?
– Святая покровительница комедиантов. На первом концерте Теда Маллинса ты помогла ему вылезти, помнишь? И я тогда подумал: эта девушка – наш друг.
Эшлин хихикнула. Идея быть святой покровительницей комедиантов ей понравилась.
– Ну, как дела? – спросил Маркус, и Эшлин решила, что его голос тоже ей нравится. Ни за что не скажешь, что его обладатель конопат. – Больше ни на какие вечера юмора не ходила?
Она снова хихикнула:
– Была, в субботу вечером.
– Обязательно расскажешь мне об этом! – горячо воскликнул он.
– Непременно, – согласилась Эшлин и поняла, что опять хихикает. Интересно, какая это смешинка ей в рот попала. Ведет себя как полоумная.
– Может, выберешься на концерт в эту субботу? – пригласил он.
– Ой, нет, не могу, – с сожалением ответила Эшлин, искренне собираясь объяснить, что обещала посидеть с детьми подруги, но в последний момент удержалась. Пусть он подумает, что у нее есть своя жизнь.
– Ты уезжаешь на все праздники? – разочарованно протянул он.
– Нет, просто в субботу вечером занята.
– А я в воскресенье.
Разговор замер, а потом синхронно вспыхнул с новой силой.
– А что ты делаешь в понедельник? – спросил Маркус, и она в один голос с ним предложила:
– А в понедельник?
И хихикнула. Опять.
– Кажется, мы договорились, – сказал он. – Слушай, давай я звякну тебе в понедельник с утра – не слишком рано, – и мы условимся окончательно?
– Тогда и увидимся!
– Непременно, – с жаром заверил он.
Эшлин положила трубку.
– Боже мой, в понедельник я встречаюсь с Маркусом Валентайном!
От возбуждения ее трясло.
– Сто лет не ходила на свидания. После Фелима – ни к кому.
– Ну, довольна? – осведомилась Джой.
Эшлин осторожно кивнула. Теперь, когда он позвонил, ее мучил страх, не сорвется ли все снова.
– Вот и ладно, – распорядилась Джой, – давай тренироваться. Повторяй за мной: «О, Маркус! Маркус!»
Наутро, когда Эшлин пришла на работу, ее подозвала Лиза.
– Угадай, кто звонил мне вчера вечером?
Лицо у нее было воинственно-решительное, серые глаза горели торжеством.
– Маркус Валентайн?
– Совершенно верно, – подтвердила Лиза. – Маркус Валентайн.
– Неужели? – переспросила Эшлин. – Он и мне звонил.
От этих слов у Лизы открылся рот. Она-то считала победительницей себя.
– Когда вы встречаетесь? – поинтересовалась Эшлин.
– Как-нибудь на будущей неделе.
– Да? А я в понедельник вечером… Это раньше, – добавила она. Вдруг Лиза не поняла сразу.
И они обе, нахмурясь, уставились друг на дружку.
– Так что я победила! – продолжала Эшлин, сама не зная, что на нее нашло.
Обалдев, Лиза смотрела на Эшлин, на ее мягкое незапоминающееся лицо, на котором сейчас появилась некая определенность. Значит, ее обошли. К своему удивлению, ей стало весело, и она рассмеялась:
– Молодец!
Эшлин не сразу вникла в перемену настроения, но потом тоже начала хохотать. Какие же они обе дуры!
– Господи, Лиза, нам ведь от него нужно совсем не одно и то же, – расхрабрившись, выдавила Эшлин. – Чего вы-то беспокоитесь?
– Не знаю, – повела плечом Лиза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118