И вдруг без всякого предупреждения жизнь остановилась. Вдруг стало некуда двигаться, нечего ждать, не о чем мечтать. Закрадывалась жуткая мысль: неужели так теперь и будет?
Тут Клода заметила, что сопение Дилана стало существенно громче. Это просто взбесило ее, и, повинуясь безотчетному порыву, она выкрикнула: «Прекрати дышать!» И грубо дернула его подушку, чтобы поменять наклон головы.
– Извини, – не просыпаясь, пробормотал Дилан. Она позавидовала его безмятежному сну, перевернулась на спину и задремала под крики чаек, пока Молли не влезла к ней на подушку, попутно стукнув по лбу. Пора вставать.
Острый аппендицит, мечтательно подумала Клода. Или микроинсульт. Что-нибудь не очень серьезное, но чтобы подольше полежать в больнице со строгим режимом посещений.
Вытираясь после душа, она поспешно напутствовала Дилана, который, зевая, сидел на краю кровати:
– Не давай Крейгу сахарных хлопьев, он всю неделю их выпрашивает, а дашь – не притронется. В конце улицы открывается новая прогулочная группа, нас всех сегодня пригласили посмотреть, что там. Не знаю, переводить ли туда Молли, но там, куда она ходит сейчас, у нее настолько не ладится, что, может, оно было бы и неплохо…
– Раньше мы с тобой говорили не только о детях, – мрачно заметил Дилан.
– Например? – насторожилась Клода.
– Не знаю. Так… о всяких вещах. О музыке, фильмах, людях…
– А ты чего ждал? – зло спросила она. – Дети – единственные люди, которых я вижу, с этим ничего не поделать. Но если уж речь зашла о всяких вещах, я тут думала, может, нам кое-что переделать в доме?
– Что переделать? – испуганно спросил Дилан.
– Ну, нашу спальню, например. – Она шлепнула на себя немного крема для тела и теперь торопливо растирала его по коже.
– Но мы всего год назад ее ремонтировали.
– По крайней мере полтора.
– Но…
Клода уже натягивала трусы и лифчик.
– Погоди, тут осталось. – Дилан потянулся размазать каплю крема ей по бедру.
– Отстань! – огрызнулась она, отталкивая его. Почему-то прикосновение руки мужа ее взбесило.
– Успокойся, пожалуйста! – крикнул Дилан. – Какая муха тебя укусила?
Теперь Клода и сама испугалась своей злости. Не надо было так. А еще больше напугало лицо Дилана – искаженное гневом и болью.
– Извини, я просто устала, – выдавила она. – Прости. Начнешь одевать Молли, а?
Пытаться одеть Молли, пока не одета сама, было все равно что запихивать упирающегося осьминога в сетку-авоську.
– Нет! – вопила она, брыкаясь и вертясь.
– Клода, помоги нам, – позвал Дилан, силясь поймать и запихнуть в рукав непослушную дочкину руку.
– Мамочка, не-е-ет!
Пока Клода держала Молли, Дилан терпеливым голосом, нараспев нес какую-то успокоительную чушь о том, какая Молли будет красивая, когда наденет майку и шортики, и как ей идут эти цвета.
Когда наконец на Моллину брыкающуюся ногу был водружен ботинок, Дилан победоносно улыбнулся Клоде:
– Задание выполнено!
Слова Дилана о том, что они теперь говорят только о детях, поразили ее. Но надо признать, что он прав. Они бьются вместе, бок о бок, воспитывают детей, они почти коллеги! И что тут такого, оправдываясь перед собою, думала Клода. У них двое детей, кем же им еще заниматься?
В новой прогулочной группе тоже не обошлось без сюрпризов. Только Клода зашла на площадку, слегка поморщившись при виде яркой размалеванной калитки, ей тут же попалась навстречу Дейдре Буллок, мамочка-профессионал. Ее доченька, Солас Буллок, была соответственно самой талантливой девочкой в мире.
– Ты не поверишь! – воскликнула вместо приветствия Дейдре. – Солас уже говорит целыми предложениями.
Выдержав приличную паузу, она поинтересовалась:
– А Молли?
Солас была младше Молли на три месяца.
– Нет, – признала Клода и тут же небрежно добавила: – Молли предпочитает общаться с нами в письменной форме.
Теперь, наверно, остальные мамаши не примут ее к себе пить кофе, но выражение изумления на лице Дейдре того стоило.
В понедельник Клода решила, что ей необходимо немедленно развеяться. То есть пойти куда-нибудь с Эшлин этим же вечером. Оторваться, как раньше, напиться, может, даже сходить в клуб и наконец-то еще раз обновить гардероб. Например, купить широкие брюки и тунику – вот только какая к ним нужна обувь? Скорее всего, высоченные платформы, но сможет ли она носить их, не чувствуя себя при этом полной идиоткой? Трудно сказать, она ведь так давно не надевала ничего модного.
В радостном возбуждении она позвонила Эшлин на работу.
– Эшлин Кеннеди слушает.
– Привет, это Клода. Слушай, – вдруг вспомнила она, – тут в пятницу заходил твой Тед, он забыл у меня куртку.
– Да, он говорил.
– Он милый, правда? Раньше всегда казался мне глуповатым, но вообще-то, когда поговорили с ним, он даже ничего, а?
– Вполне!
– Я бы с удовольствием сходила на его выступление. Он сказал, что даст знать, когда выступает в следующий раз, ты меня возьмешь?
– Да, конечно.
– Может, посидим где-нибудь сегодня вечером? Выпьем, а то и на танцы завалимся. С детьми побудет Дилан.
– Не могу, – сказала Эшлин. – У меня свидание с Маркусом. Это мой новый парень, – с гордостью пояснила она.
– Твой… кто?
– Парень, – с удовольствием повторила Эшлин. – Мы недавно начали встречаться, вчера весь день провели в постели, и он опять жаждет видеть меня сегодня.
Во времени открылась пропасть, и Клоду охватил жестокий приступ ностальгии по прошлому. Нахлынуло воспоминание о той первой любовной горячке, острое, свежее, – и отступило так же внезапно, как пришло, оставив после себя необъяснимое томление.
– А отменить не можешь? – с надеждой спросила она.
– Нет, – твердо ответила Эшлин. – Я обещала помочь ему с новым номером. Понимаешь, он юморист, и…
– И он юморист?!
– И ему нужно, чтобы я послушала и сказала…
– Ладно, а завтра вечером?
– У меня танцы.
– А в среду?
– Иду на открытие нового ресторана, это по работе.
– Везет же тебе!
Контраст между открытием нового ресторана и открытием новой прогулочной группы не остался незамеченным.
– Как там Дилан?
Клода презрительно щелкнула языком:
– Пашет с утра до ночи. В четверг ночевать не придет. Опять какая-то паршивая выездная конференция. Может, ты забежишь? Выпили бы вина, поели бы чего-нибудь вкусненького…
– Конечно. Устроим девичник.
– Единственное, что я теперь могу себе позволить. Так ты дашь мне знать, когда Тед выступает?
39
Прошла неделя. За ней вторая, третья… Редакция по-прежнему жила в режиме трудового подвига. Хотя весь коллектив еще лихорадочно работал над сентябрьским номером, Лиза уже начала собирать материалы на октябрь, ноябрь и декабрь.
– Но сейчас ведь только июнь, – роптала Трикс.
– Правильно, третье июня, а во всех сколько-нибудь известных журналах все расписано на полгода вперед, – надменно ответствовала Лиза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Тут Клода заметила, что сопение Дилана стало существенно громче. Это просто взбесило ее, и, повинуясь безотчетному порыву, она выкрикнула: «Прекрати дышать!» И грубо дернула его подушку, чтобы поменять наклон головы.
– Извини, – не просыпаясь, пробормотал Дилан. Она позавидовала его безмятежному сну, перевернулась на спину и задремала под крики чаек, пока Молли не влезла к ней на подушку, попутно стукнув по лбу. Пора вставать.
Острый аппендицит, мечтательно подумала Клода. Или микроинсульт. Что-нибудь не очень серьезное, но чтобы подольше полежать в больнице со строгим режимом посещений.
Вытираясь после душа, она поспешно напутствовала Дилана, который, зевая, сидел на краю кровати:
– Не давай Крейгу сахарных хлопьев, он всю неделю их выпрашивает, а дашь – не притронется. В конце улицы открывается новая прогулочная группа, нас всех сегодня пригласили посмотреть, что там. Не знаю, переводить ли туда Молли, но там, куда она ходит сейчас, у нее настолько не ладится, что, может, оно было бы и неплохо…
– Раньше мы с тобой говорили не только о детях, – мрачно заметил Дилан.
– Например? – насторожилась Клода.
– Не знаю. Так… о всяких вещах. О музыке, фильмах, людях…
– А ты чего ждал? – зло спросила она. – Дети – единственные люди, которых я вижу, с этим ничего не поделать. Но если уж речь зашла о всяких вещах, я тут думала, может, нам кое-что переделать в доме?
– Что переделать? – испуганно спросил Дилан.
– Ну, нашу спальню, например. – Она шлепнула на себя немного крема для тела и теперь торопливо растирала его по коже.
– Но мы всего год назад ее ремонтировали.
– По крайней мере полтора.
– Но…
Клода уже натягивала трусы и лифчик.
– Погоди, тут осталось. – Дилан потянулся размазать каплю крема ей по бедру.
– Отстань! – огрызнулась она, отталкивая его. Почему-то прикосновение руки мужа ее взбесило.
– Успокойся, пожалуйста! – крикнул Дилан. – Какая муха тебя укусила?
Теперь Клода и сама испугалась своей злости. Не надо было так. А еще больше напугало лицо Дилана – искаженное гневом и болью.
– Извини, я просто устала, – выдавила она. – Прости. Начнешь одевать Молли, а?
Пытаться одеть Молли, пока не одета сама, было все равно что запихивать упирающегося осьминога в сетку-авоську.
– Нет! – вопила она, брыкаясь и вертясь.
– Клода, помоги нам, – позвал Дилан, силясь поймать и запихнуть в рукав непослушную дочкину руку.
– Мамочка, не-е-ет!
Пока Клода держала Молли, Дилан терпеливым голосом, нараспев нес какую-то успокоительную чушь о том, какая Молли будет красивая, когда наденет майку и шортики, и как ей идут эти цвета.
Когда наконец на Моллину брыкающуюся ногу был водружен ботинок, Дилан победоносно улыбнулся Клоде:
– Задание выполнено!
Слова Дилана о том, что они теперь говорят только о детях, поразили ее. Но надо признать, что он прав. Они бьются вместе, бок о бок, воспитывают детей, они почти коллеги! И что тут такого, оправдываясь перед собою, думала Клода. У них двое детей, кем же им еще заниматься?
В новой прогулочной группе тоже не обошлось без сюрпризов. Только Клода зашла на площадку, слегка поморщившись при виде яркой размалеванной калитки, ей тут же попалась навстречу Дейдре Буллок, мамочка-профессионал. Ее доченька, Солас Буллок, была соответственно самой талантливой девочкой в мире.
– Ты не поверишь! – воскликнула вместо приветствия Дейдре. – Солас уже говорит целыми предложениями.
Выдержав приличную паузу, она поинтересовалась:
– А Молли?
Солас была младше Молли на три месяца.
– Нет, – признала Клода и тут же небрежно добавила: – Молли предпочитает общаться с нами в письменной форме.
Теперь, наверно, остальные мамаши не примут ее к себе пить кофе, но выражение изумления на лице Дейдре того стоило.
В понедельник Клода решила, что ей необходимо немедленно развеяться. То есть пойти куда-нибудь с Эшлин этим же вечером. Оторваться, как раньше, напиться, может, даже сходить в клуб и наконец-то еще раз обновить гардероб. Например, купить широкие брюки и тунику – вот только какая к ним нужна обувь? Скорее всего, высоченные платформы, но сможет ли она носить их, не чувствуя себя при этом полной идиоткой? Трудно сказать, она ведь так давно не надевала ничего модного.
В радостном возбуждении она позвонила Эшлин на работу.
– Эшлин Кеннеди слушает.
– Привет, это Клода. Слушай, – вдруг вспомнила она, – тут в пятницу заходил твой Тед, он забыл у меня куртку.
– Да, он говорил.
– Он милый, правда? Раньше всегда казался мне глуповатым, но вообще-то, когда поговорили с ним, он даже ничего, а?
– Вполне!
– Я бы с удовольствием сходила на его выступление. Он сказал, что даст знать, когда выступает в следующий раз, ты меня возьмешь?
– Да, конечно.
– Может, посидим где-нибудь сегодня вечером? Выпьем, а то и на танцы завалимся. С детьми побудет Дилан.
– Не могу, – сказала Эшлин. – У меня свидание с Маркусом. Это мой новый парень, – с гордостью пояснила она.
– Твой… кто?
– Парень, – с удовольствием повторила Эшлин. – Мы недавно начали встречаться, вчера весь день провели в постели, и он опять жаждет видеть меня сегодня.
Во времени открылась пропасть, и Клоду охватил жестокий приступ ностальгии по прошлому. Нахлынуло воспоминание о той первой любовной горячке, острое, свежее, – и отступило так же внезапно, как пришло, оставив после себя необъяснимое томление.
– А отменить не можешь? – с надеждой спросила она.
– Нет, – твердо ответила Эшлин. – Я обещала помочь ему с новым номером. Понимаешь, он юморист, и…
– И он юморист?!
– И ему нужно, чтобы я послушала и сказала…
– Ладно, а завтра вечером?
– У меня танцы.
– А в среду?
– Иду на открытие нового ресторана, это по работе.
– Везет же тебе!
Контраст между открытием нового ресторана и открытием новой прогулочной группы не остался незамеченным.
– Как там Дилан?
Клода презрительно щелкнула языком:
– Пашет с утра до ночи. В четверг ночевать не придет. Опять какая-то паршивая выездная конференция. Может, ты забежишь? Выпили бы вина, поели бы чего-нибудь вкусненького…
– Конечно. Устроим девичник.
– Единственное, что я теперь могу себе позволить. Так ты дашь мне знать, когда Тед выступает?
39
Прошла неделя. За ней вторая, третья… Редакция по-прежнему жила в режиме трудового подвига. Хотя весь коллектив еще лихорадочно работал над сентябрьским номером, Лиза уже начала собирать материалы на октябрь, ноябрь и декабрь.
– Но сейчас ведь только июнь, – роптала Трикс.
– Правильно, третье июня, а во всех сколько-нибудь известных журналах все расписано на полгода вперед, – надменно ответствовала Лиза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118