— Эрмийцы считали Аюми врагами, — поправил Имри, — ибо у Аюми при всех их возможностях не было никакого желания ни с кем воевать. Создавая свое оружие подобным человеку, ученые первой Империи создали новую разумную расу, и не сразу поняли, что допустили слишком много ошибок. Во-первых, эти создания обладали разумом, что б понять для чего их создали, во-вторых, имели волю и чувства, в-третьих, как оказалось, этими совершенными созданиями оказалось не так просто манипулировать. Благодаря телепатии, которой их наделили, как средством коммуникации, они читали чувства, желания и мысли своих создателей. Но Империи еще повезло с ними. Оружие не обрушило на Эрмэ всей своей мощи. Просто Аюми ушли, покинули Империю вместе со своими создателями, создав свою цивилизацию, цивилизацию, что известна всем, как Странники.
— Почему не одни?
— Так получилось. — ответил Имрэн, улыбнувшись, — Создатели невольно влюбились в свои творения, так, что не представляли себе жизни без них. И прежде чем уйти они уничтожили все записи о ходе своих экспериментов, уничтожили лаборатории и многое другое, без чего нельзя было воссоздать сделанное ими, и даже близко приблизиться к тому. Те, кто видели эту расу, уже не могли жить, как жили, Аюми невольно меняли сознание тех, кто находился рядом, хотя б одно мгновение, доводя кого-то до просветления, а кого-то наделяя безумием. Это была первая встреча Империи и Аюми. После нее наступили сумерки Империи, первые Сумерки, самые продолжительные, когда Империя едва не погибла. Не знаю, почему она сумела устоять, и каким образом не было утеряно знание Властителей. Но зато я знаю, что пока Империя поднимала голову и пыталась прийти в себя, Аюми успели исследовать значительную часть Галактики. Говорят, что они заглядывали в те места, которые сейчас никак не интересуют людей и остаются неисследованными, оттого, что, как ни крути, а в областях близких к ядру, или на дальней периферии, мала вероятность найти тот тип планет, что интересует человеческую расу. Аюми посетили множество миров, их следы остались на многих планетах (я знаю, что говорю) в памяти людской, так как те, кто их видел, не могли их забыть, да и информатории, созданные ими, можно найти практически на каждой планете, что населена людьми.
Имрэн замолчал и, посмотрев на Антайи, отметил, что вид у него необычайно задумчивый. Секретарь сидел молча, раздумывал, но так же заметно было и то, что рассказ произвел на него очень сильное впечатление. Имрэн покачал головой и, спрыгнув с подоконника, подошел к нему, примостился в кресле напротив.
Он не хотел мешать, не хотел прерывать течение мыслей, но тихие шаги вывели Юфнаресса из задумчивости; подняв взгляд, он посмотрел на Имрэна и невесело усмехнулся. Слабый отголосок мысли заставил Имрэна поежиться.
— Да, — проговорил он, — Аюми были людьми, особыми, одаренными, могущими многое, но они были людьми и любили людей. Они любили весь этот мир, всю эту сияющую Вселенную, Антайи. И когда Эрмэ достаточно оклемалась, что б навязать войну остальным человеческим расам, Аюми встали между Лигой и теми, кто их породил. Впервые они вынуждены были использовать свою силу и мощь против ... человека. Осознавая это, и понимая, что должны сделать свой выбор, и то, что у них нет права остаться в стороне. От того они и погибли. Будучи эмпатами и телепатами они чувствовали чужую боль как свою, понимая, что убивают, они погибали сами. И все же, они остановили эту волну агрессии, а Империя получила Вторые сумерки, второй виток регресса, второй спад, который ей все же довелось пережить. И хоть Аюми погибли, в этом мире есть шанс встретиться с ними лицом к лицу.
Антайи недоверчиво покачал головой.
— Имри, — заметил он, — ты о чем?
— О том, что гены Аюми достаточно давно перемешаны с генами людей других рас, что жизнь бурлит и все приходит на круги своя. Прошло достаточно времени, что б случайность сложила тот неповторимый рисунок, который однажды был сложен в лабораториях Эрмэ. Боюсь, что твоя Шеби — Аюми, совершенное, юное создание, что незаметно, понемногу, обретает силу, мощь и способности этой расы. И если это так, то счастье, что она — женщина, ибо их дар как облако, что окутывает тебя, а не как удар молнии в твой череп; дар, что получил бы я, поддайся я потоку времени, позволь я себе повзрослеть. Но я не хочу становиться настоящим Аюми, Антайи, ибо этот дар — не подарок судьбы. Этот дар обрекает на одиночество, потому как природой для Аюми не предусмотрено места в этом мире.
— Сенатор знает? — отчего — то тихо спросил Юфнаресс.
Имрэн согласно кивнул головой. Помолчал с минуту, отметив, что волнуется, как мальчишка на первом свидании.
— Он знает, — подтвердил тихо и, совсем шепотом, добавил, — он — мой отец.
Имрэн протяжно вздохнул.
— Ну и что мне теперь делать? — спросил он у женщины, что расположилась, присев на стволе поваленного дерева.
У нее были светлые, словно напитанные лунным сиянием волосы, что стекали из-под глубокого капюшона. Ее лицо пряталось в его тени, плащ укутывал ее плечи, тонкие хрупкие плечи и стекал, спадая красивыми складками, на траву. Женщина, промолчав, лишь слегка пожала плечами. Имрэн сидел напротив, у ее ног, и смотрел снизу вверх, на светлые пряди.
Женщина пошевелилась, погладила рыжую шевелюру тонкими пальцами. Он вновь вздохнул. Глядя на силуэты деревьев, слабо просвечивавших сквозь ее образ, как-то отстранено отметил, что смирился, уже смирился с этим призрачным ее видом, и с едва чувствуемым отголоском ее мыслей, словно постепенно эти мысли теряли свою силу и накал.
Лишь чувства оставались теми же, в них скользило то же внимание и любовь, как когда-то. И ощущение нежности не проходило, и не было ощущения нереальности. Он чувствовал прикосновения призрачных рук, слышал ее голос, жалея лишь о том, что нигде, кроме Софро, этих садов им не встретиться и не поговорить.
Она улыбнулась, он почувствовал тень улыбки на ее губах, легкий отголосок, как дальнее, дальнее эхо. Когда-то ее улыбка звучала в полный голос, она была ярка и не были так призрачны тело ее и лицо. И глаза сияли, подобно двум звездам на лице ее, тонком, слегка неправильном, прекрасном лице, излучавшем особую, одухотворенную красоту, какой он больше никогда и нигде не видел.
— Здесь был твой друг, певец.... — проговорила она, не ответив на вопрос.
Имрэн недоверчиво качнул головой.
— Ареттар? — спросил он?
— Ареттар, — ответила женщина, — пришел, поговорил, ушел. Такой же, как и был когда-то.
Имрэн тряхнул рыжими патлами, прикусил губу. Женщина слегка коснулась его лица, погладила щеку кончиками пальцев. Юноша прикрыл глаза, чувствуя, как по коже каплями, маленькими искрами солнечных зайчиков расходится тепло ее прикосновений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181